Конечно, уже через несколько дней тот разговор выветрился из головы, и я снова стал срывать уроки, драться с детьми слуг и простых горожан. Но именно в тот миг я был уверен, что однажды мой отец, мой лорд и господин признает меня. И я увижу в его глазах то, чего мне всегда не хватало.
– Однажды так и будет, Ренн. Так и будет, – на губах его, обычно сурово поджатых, мелькнула тень улыбки.
Он недавно взял в жены дочь северного лорда и выглядел довольным. По крайней мере, последние дни у него было хорошее настроение, даже запуганные служанки осмелели и перестали ходить на цыпочках вдоль стен.
– Отец… – позвал я его и вдруг выпалил, не успев подумать как следует: – Почему вы не женились на моей матери?
Во взгляде его что-то поменялось, и на меня дохнуло холодом.
– Не спрашивай меня о ней. Никогда.
Я всегда чувствовал, что эта тема запретна и позорна для лорда. Одно мое существование – уже какая-то нелепость. Осторожные расспросы старой кухарки, что прятала для меня пирожки и сладкие орехи, не принесли никаких внятных ответов. Не мог удовлетворить мое любопытство и мастер по оружию, и старый конюх, что видел живым еще деда нынешнего лорда, и многочисленные няньки. Они менялись почти каждый месяц, не в силах вынести мой отвратительный нрав.
Никто не помнил моей матери, никто ее не видел, а я появился в замке будто из ниоткуда. «Словно духи подкинули», – шептались слуги, думая, что я ничего не слышу.
В какой-то момент я просто перестал интересоваться этой темой. Мать дала мне жизнь и ушла туда, откуда не возвращаются, ничего после себя не оставив. Даже воспоминаний. Потому я не скучал, не тосковал о той, кого никогда не знал.
Глава 12. Мысли о запретном
Рамона
Я закинула на плечо мешок и, на ходу заплетая волосы, поспешила коридорами Антрима. Время поджимало. Сегодня мой черед навестить старое святилище у Трехпалой скалы, вознести молитвы и поделиться силами с древом. К тому же, как снег на голову рухнула новость: Орм отправится на Красных Топоров вместе с лестрийцами. Конечно, я услышала это случайно, когда подходила к спальне отца, где он беседовал с братом. Не думаю, что искатели станут ввязываться в сражение, они идут туда не для этого, но беспокойство за брата сжимало грудь тисками. И, раз уж я все знаю, помолюсь заодно и о нем.
Я планировала уложиться в сутки-двое, но кто знает, как на самом деле получится. Нередко бывало, что жрицы задерживались и на неделю, особенно если навещали дальние храмы. Вот и матушки Этеры не видно уже несколько дней. После визита лестрийцев она ходила сама не своя: могла замолчать и сердито нахмуриться посреди разговора, отменить занятия с детьми или младшими жрицами, часами сидеть возле алтарного камня, слушая голоса гор.
Я не могла знать, что творится в ее голове, да и она никогда не спешила делиться. Но интуиция подсказывала – что-то грядет, и Верховная это чувствует. Может, как раз именно в этот момент она заперлась в одном из святилищ и молит Матерь Гор послать ей пророческий сон?
Я почти бежала, и подол укороченного платья мягко бился об икры, подошвы новых сапожек стучали по каменному полу, рождая гулкое эхо. С потолка свисали гроздья сине-желтого мха, то и дело касаясь головы, скользя по плечам. С каждым шагом в стенах вспыхивали кристаллы, вырисовывая во мраке созвездья.
Реннейр…
Уверена, Орм с ним встретится. Не может Зверь-из-Ущелья пропустить такое событие. А если врагов окажется слишком много?..
Нет-нет! Я упрямо мотнула головой и стиснула зубы. Никаких если! Они оба вернутся – мой брат и… Собственно, кто?
Мужчина, который за одну ночь, по странной прихоти судьбы, стал мне дорог? И почему-то, что бы я ни делала, куда бы ни шла, мысли всякий раз возвращались к нему. Хотелось вновь увидеть его и спросить, слышал ли он тягучую песню камня, звон медных и серебряных жил, видел ли огни подгорных созвездий? Хотел бы он остаться здесь навсегда?
Коридор вывел меня на площадку. Прямо над головой висело туманное облако, плиты на полу изображали лик нашей светлой богини, а в углах стояли турмалиновые сферы в мраморных руках-держателях. Я подбежала к самому краю, не огороженному парапетом, и, раскинув в стороны руки, всей грудью вдохнула студеный воздух. Солнце мелькнуло в просвете облаков, лучи брызнули во все стороны, падая на лицо, кроны деревьев далеко внизу, на плиты. Облик Матери Гор вспыхнул нежным светом розового кварца и изумруда, голубого топаза и искристого опала. Показалось, что под ногами не холодная мозаика, а ожившая картина – одухотворенная, величественная и прекрасная.
Сердце восторженно забилось, и тревога ослабила хватку. Сейчас, когда эмоции были остры, как лезвие ножа, я чувствовала себя удивительно живой.
Подъемник спустил меня к восточному выходу и, ловко перепрыгивая с камня на камень, я припустила к вратам. Решила сегодня не тратить силы и воспользоваться теми, что есть.
Внизу толпились люди, сгрудились обозы. Что это? Неужели караван вернулся? Я остановилась, поправляя на плече мешок и чувствуя, как головы мужчин как по команде повернулись в мою сторону.
– Эй, Рамона, доброго тебе утра! – помахал рукой парень по имени Горт – хороший знакомый Орма. Он всегда относился ко мне с теплотой, как к младшей сестре.
– Да продлит Матерь Гор твои дни, – я улыбнулась ему по-родственному, как могла бы улыбаться родному брату.
Горт выглядел растрепанным: черные кудрявые волосы с вплетенными в них каменными бусинами торчали во все стороны. Этот здоровяк, с легкостью ворочающий каменные глыбы, засмущался, как мальчишка. Он не был красавцем: слишком крупные черты, слишком густые брови над близко посаженными глазами, но странное темное очарование делало его привлекательным для многих девушек.
– Куда ты так спешишь, Рамона? – пробасил он, снимая с обоза увесистый тюк.
Но ответить я не успела, позвал другой голос – громкий и хорошо знакомый. Пришлось виновато улыбнуться и оставить парня.
– Прости, Горт… бежать надо. Орвин! Давно не виделись, братец! – и я помахала рукой.
Орвин был младше меня на год. Он мой двоюродный брат, мелкий, щуплый, но верткий, как лисенок. И, пожалуй, единственный из родственников, кто понимал меня с полуслова. В детстве мы часто устраивали совместные проказы, но после начала моей службы Матери Гор отдалились – это причиняло боль, с которой я кое-как научилась мириться.
А еще этой весной он впервые побывал на равнинах. Ходил в Лестру на ярмарку с другими искателями и страшно этим гордился. Взахлеб рассказывал, сколько ему удалось выручить за продажу самоцветов.
– Доброго утра, сестренка! – Орвин сплюнул пожеванную травинку и почесал затылок. – Ты знала, что нравишься Горту? Вон, как смотрел тебе в спину. Я думал, глаза вывалятся.
– Тише, дурень! – шикнула я, оборачиваясь. Не слышат ли нас? – Я ведь жрица…
– Которая выросла настоящей красавицей. Только слепой не заметит, – он улыбнулся, а я поспешила перевести разговор в более безопасное русло.
– Как дела у дядюшки Льерра? Плечо больше не беспокоит?
У моего отца есть родная сестра и два брата. У дяди Льерра родился только Орв, когда они с женой уже успели отчаяться, а другие тетя с дядей так и не обзавелись малышами. Даже удивительно, что у моего отца получились мы с Ормом – двое здоровых детей в семье редкость.
– Отец говорит, что все в порядке. Ты хорошо подлечила его старые кости. А сама-то куда направляешься, непоседа?
– К святилищу у Трехпалой скалы. Сегодня моя очередь возносить там молитвы. А чем это так вкусно пахнет? – я потянула носом, улавливая приятный аромат. – Ммм… копченая рыба? Та самая, что я люблю?
Орвин заговорщически подмигнул и толкнул меня локтем в бок.
– Обоз из Эйле утром доставили, только никому не говори! А то слопают твою рыбу за милую душу. Но я могу припрятать для тебя самую жирненькую… по-родственному, конечно.
Эйле – плавучий город на юге Арнерии, главный оплот сынов Воды. Там умеют готовить до безумия вкусную рыбу и водоросли, мы обмениваем их на амулеты и металл. Жаль только, что детей вод, как и искателей, становится все меньше.
– Спасибо, братишка, – я ласково потрепала его по щеке, а он отмахнулся, смущаясь. – Ты просто сокровище.
– Смотри, что покажу, – поманил пальцем к крайнему обозу, приподнял край покрывала, и я увидела широкую колбу из голубого стекла – внутри плавала рыба размером с ладонь.
Прищурившись, я вытянула шею… Матерь Гор! Такой страшилины я в жизни не видела! У нее было темное скользкое тело с нежными бледно-розовыми плавниками, большие круглые глаза, на лбу – какой-то странный отросток с… фонариком?
– Она живет на глубине, – видя мое замешательство, прокомментировал Орв. – Передали в подарок для матушки Этеры. Правда, на Верховную чем-то смахивает?
– Только при ней этого не говори, – я хотела прыснуть со смеху, но рыбина метнулась вперед, ткнулась мордой в гладкое стекло и клацнула пастью, полной острых зубов, будто хотела укусить меня за нос!
Я отпрянула и прижала руки к груди под задорный смех братца. Вот, зараза! Шутник выискался, тоже мне.
– Не хотела бы я иметь такую уродливую питомицу. – Рыба все таращилась круглыми глазками, вызывая лишь одно желание – убраться отсюда скорей. – Ладно, мне бежать пора! Еще увидимся, – я взлохматила Орву макушку, превратив парня в растрепанного воробья.
– Ну, удачи тебе, Монка. Помолись Матери Гор и обо мне, – ничуть не обидевшись, пожелал он на прощание.
Скорым шагом я преодолела путь до врат, нырнула в расщелину между двумя крутыми камнями, а потом вошла под своды пещеры. В голову хлынули воспоминания о том, как я проводила через другие врата Ренна. Да что за напасть такая! Опять этот лестриец в голову лезет. Гнать его оттуда, гнать!
И тем не менее…
Вспомнилось, как крепко и по-хозяйски он обхватил рукой талию, прижав к груди так близко, что можно было ощутить грохот его сердца. Мое же трепетало, как крылья пойманной птицы.