Топор сделал приглашающий жест ладонью, и я бросился к нему.
Шаг… второй… третий… И путь преградил бородатый детина. Проклиная и его, и себя, я принял навязанную битву, упуская из вида цель.
Все происходило быстро, но для меня время замедлилось. Превратилось в болотную трясину.
– Бегут! – раздался истошный крик, и я понял, что враги дрогнули и устремились прочь, как вспугнутые тараканы.
– Преследовать! Никого не упустить! – крикнул, срывая горло. – Взять пленных для допроса!
Я бросился за скрывшимся в зарослях топором. Корни и ветки замедляли бег, камни сыпались под ногами. На миг показалось – упустил, но вдалеке мелькнул силуэт, и я прибавил шаг. Горы, всегда благоволящие мне, сегодня изменили и нарочно путали дорогу.
Вложив в ножны бесполезный пока клинок, я перепрыгнул разлом, вскарабкался по каменной стене, цепляясь за колючие заросли, и продолжил путь.
Ему не уйти! Ни одна разбойничья тварь не скроется.
В груди клокотал гнев, пульс взрывал виски. Буду преследовать до ночи, если понадобится, но поймаю и шкуру спущу.
Я гнался за ним долго. Промочил ноги в ручье, исцарапал лицо о ветви терновника, и, когда тучи разошлись, и солнце засияло издевательским радостным светом, а воздух пронзили птичьи трели, я остановился.
И понял, что упустил.
Глава 16. Красные Топоры
Рамона
Воздух стал вязким, как кисель, – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Коленки задрожали, и вся я превратилась в испуганного зайца. Только те быстро бегают, а я не могла даже пошевелиться. Ужас сковал по рукам и ногам, воображение начало рисовать кошмарные сцены. В голове помутилось от ужаса, и, если бы голос не отказал, я бы закричала.
Человек, густо заросший темной щетиной, с брызгами крови на одежде, в упор глядел на меня.
Это один из Красных Топоров!
В том, что это именно он, я почти не сомневалась. С детьми равнин у нас договор, согласно которому они могут ходить лишь определенными тропами, а для караванщиков, водящих через горы обозы, были специальные пути, по которым их сопровождали искатели. Конечно, добрые люди не забредали в это глухое место. И, конечно, не бегали с топорами наголо и в одежде, перепачканной кровью.
Удивление на грубом лице быстро сменилось каким-то темным, злым выражением. Брови сдвинулись на переносице, и я с ужасом увидела, как он удобней перехватил топорище.
– Надо уходить скорее, ты что…
Из-за его плеча вынырнул второй и, увидев меня, едва не споткнулся. Он был приземистей и хромал на левую ногу, но я себе не лгала – этот тоже опасен.
– А ну, стой! – первый ринулся в мою сторону, когда я, наконец, сбросила оцепенение и заметалась по пятачку перед тропой.
Мне надо коснуться скалы! Надо создать врата и скрыться! Но это время, время, которого у меня нет.
– Стой, говорю! – рыкнул мужчина, в несколько прыжков сокращая расстояние между нами.
Не раздумывая, я подхватила с земли камень и приказала ему раскалиться – уж на это магии у меня хватит! Надо защищаться и, если мне сегодня суждено умереть, я продам свою жизнь подороже.
В следующее мгновение разбойник схватил меня поперек талии и притиснул спиной к груди. Я видела его толстые окровавленные пальцы так близко, что могла различить каждый волосок. Пятерня оставила бурый след на ткани платья.
– Далеко собралась, крошка? – прошипел он в ухо, обдавая влажным дыханием.
А сзади уже подступал второй.
И тогда я дернулась, вложив в рывок все силы. Извернулась змеей и впечатала камень прямо в нависшее надо мной лицо. Разбойник дернулся, взвыл дико и ослабил хватку. В нос тут же ударила вонь от паленого мяса, и я, не теряя времени, бросилась к скале.
Хоть бы успеть! Хоть бы…
И поняла, что не успею. Потому что хромой уже нагонял меня – он оказался на удивление прытким. Я чувствовала его шаги кожей. Сейчас схватит, повалит на землю и…
В его руках топор. Он сразу убьет меня или для начала помучает?
Когда я ощутила дыхание смерти за спиной и то, как сталь почти вонзилась между лопаток – все закончилось.
Задушенный вскрик, звук падающего тела – я рывком обернулась. Сердце билось где-то в горле, перед глазами поплыло, и я едва не рухнула сама. Кровь заливала серые камни, алела веером на траве. Хромой корчился, держась руками за шею.
Дурнота накатила внезапно, и меня бы наверняка вывернуло, съешь я сегодня хоть крошку. Никогда прежде я не видела, как страшно и жутко может умирать человек.
– Рамона! – до боли знакомый голос окликнул меня перед тем, как поляну огласил скрежет стали.
Я подобралась и отскочила в сторону, иначе меня бы просто-напросто смели. Разбойник бросился на него, как дикий зверь.
В лестрийских книгах, втайне добытых мамой, битву сравнивали с танцем. Но это был не танец, это была свалка с хрипами и криками, дикая пляска железа и смерти. Одежды пропитались кровью и потом, и Красный Топор, подстегиваемый страхом гибели, уже ничего не страшился.
Он был поистине огромным. Шире Реннейра и выше на полголовы, но Ренн двигался быстрее, четче, с грацией прирожденного воина. И… Матерь Гор! Да он же ранен!
Холодная игла страха прошила меня насквозь.
– Беги! – Ренн успел повернуться ко мне на один короткий миг, а после его снова поглотила схватка.
Бежать? Нет!
Они кружили по поляне, как две хищные птицы, а я заламывала пальцы, борясь с тошнотой и оцепенением. Хотелось закрыть глаза и не видеть, проснуться лишь тогда, когда все это закончится, но я не могла отвести глаз от моего лестрийца: он все медленней уклонялся от ударов страшного топора. А разбойник, хрипя и рыча, как медведь, пытался потеснить его к скале.
И в тот миг, когда я уже была готова сделать что угодно: броситься на врага, вцепиться ему в глаза, в волосы… Ренн нырнул ему под руку. Росчерк стали как алый рисунок по холсту – и пальцы разбойника разжались. Топор с глухим звуком упал на камни, и противник, пытаясь зажать страшную рану под мышкой, рухнул следом.
Я успела зажмуриться, но слышала, очень хорошо слышала звук, будто прямо у меня над ухом разрубили кочан капусты.
Мир куда-то поплыл, и я осела на колени. Прижала ладони ко рту, борясь со спазмами. В нос ударил запах крови, и я услышала торопливые шаги.
Все закончилось?
– Дурная! Что ты здесь делаешь?!
– Ренн! – прохрипела я, потому что голос не желал повиноваться.
Он выглядел разъяренным и таким страшным – в заляпанной кровью рубахе, с горящими от ярости глазами. Ноздри раздувались от тяжелого дыхания, пальцы сжимали рукоять клинка так, что проступили вены на запястьях.
Матерь Гор, сколько здесь крови… И как сильно кружится голова.
– Ренн…
– Почему ты меня не послушалась!
Он ощупывал меня взглядом и никак не мог успокоиться – огонь битвы все еще гулял в его крови. Не так я представляла нашу следующую встречу, не так…
Реннейр протянул руку, чтобы помочь подняться, и я с готовностью качнулась к нему – не только всем телом, но и всей душой, всем своим существом. Чтобы зацепиться за него, как за опору, слиться с ним, оплести, как дикий плющ. Унять дрожь и смертельный холод.
Мне нужно это прикосновение, нужно его тепло и эта опасная сила, потому что я знала, он не обратит ее против меня. Комок застыл в горле, а к глазам подступили непрошеные слезы. Еще немного – и разревусь.
Мы не успели коснуться друг друга. Чутье проснулось вовремя, камни шепнули: «Чужой!»
– Ренн, сзади! – взвизгнула не своим голосом.
И не успела понять, как это получилось. Одним неуловимым, поистине звериным движением Реннейр обернулся, вскидывая клинок. Каких нечеловеческих усилий ему это стоило! Весь рукав его стал бурым, а рука потяжелела.
Звон, скрежет, и лестрийца вовлекли в новую схватку. Противник, проклятый Красный Топор, и откуда только он появился?! Извергло Ущелье Забытых, не иначе! Если убитый казался мне огромным, то этот…
На горло будто удавку накинули. Я до боли стиснула пальцы.
Этот казался еще крупней. И злее. Лицо до самых глаз скрывала маска, а в них горел яростный огонь. На груди его качался крупный амулет с незнакомым мне камнем, в котором клубилась чужая магия.
Это не работа искателей, точно. И что у него за сила, я не знаю!
Милостивая Матерь, да почему же я настолько бесполезна! Взгляд заметался в поисках палки, да чего угодно! И вдруг…
Рядом с убитым разбойником лежал скользкий от крови топор. Мне хватило нескольких мгновений – подстегиваемая страхом за Ренна, я кинулась к оружию, стараясь не смотреть на развороченную голову, но едва смогла поднять его обеими руками. Вцепилась в рукоятку так крепко, будто это могло как-то помочь.
А они бились так страшно, что сомнений не оставалось – кто-то обязательно умрет. Живыми из таких битв не выходят.
Я вскинула топор, перехватывая его поудобней. Какой из меня воин? Смех, да и только! Этот разбойник уделает меня одной рукой, толкнет так, что дух вышибет. И поминай как звали.
Но Ренн… Разве я могла его бросить? Создать врата и исчезнуть, оставив его один на один с опасностью. Пусть даже так неуклюже, так наивно, я попытаюсь ему помочь.
Крадучись мелкими шажками, я приближалась к ним, а поджилки тряслись. Что я могу противопоставить врагу? Я ведь даже дрова не рубила, не раскалывала породу кайлом, и нет у меня сил, как у взрослого мужчины. А моя магия призвана лишь исцелять и чаровать амулеты.
Говорят, жрицы древности могли одной силой мысли расколоть землю. Вырастить каменные столбы выше облаков, заставить извергаться вулканы. Но однажды Матерь Гор решила: такие силы несут лишь вред и искушение, и не следует их вкладывать в тела простых людей, потому что даже ее благие дочери оказались недостойны такого могущества.
За спинами врагов маячила пропасть. Голодный зев Ущелья Забытых терпеливо ждал подношения, и то один, то второй оказывались в опасной близости от него. Сердце колотилось в ладонях, которыми я стискивала рукоять топора. Запах чужой крови забивал ноздри, пот катился градом по спине.