— Пожалел бы мерина, вашевысокородь, — дразнился время от времени Санька. — Сел бы в струг. Вон я тебе и место подготовил.
Санька открыл один из карманов полога, предназначенный для пассажиров, и заманивал воеводу торчавшим из него креслом.
— Нам и тут хорошо, — стандартно отвечал укрытый мехом Адашев, посмеиваясь в усы. — А устанет мерин, пересядем на лошадку.
Рядом, чуть отстав, двигались запасные пустопорожние санки. Так они ехали перешучиваясь двое суток, когда случилась беда. Сразу после полудня они нагнали большой отряд литовцев, шедший по следу московского войска.
Вероятно, они выждали пока, по их мнению, пройдут тыловые обозы и готовились к нападению. Арьергард, отягощённый захваченным у крымцев добром, двигался медленней авангарда и постоянно отставал. Потому-то его и нагоняли отставшие от основного войска воевода с ротой охраны.
Литовцы ехали, неспеша напасть при свете дня, и догоняющих долго не замечали, а когда заметили, на них несся Санька на своём «дредноуте».
Как только он увидел впереди всадников, его «чуйка» просигналила — враги.
— Враги, — крикнул он Адашеву, показывая рукой по ходу движения колонны.
Воевода словно постоянно ждал встречи с противником скомандовал:
— Пикейщики в атаку! Стрельцам заряжай!
Пол роты бросилось вперёд, но Саньку уже не догнал никто.
Освобождённый от якорей, струг рванулся вперёд и успел развить сумасшедшую скорость, когда столкнулся с первым всадником. Ветер дул боковой и гик стоял почти вдоль струга, потому атаке не мешал. Санька направлял струг, стараясь ударить всадника бортом и это ему удавалось, пока враги не поняли, грозящую им опасность и не рыскнули в стороны.
И тут Санька понял, что попал… Врагов оказалось слишком много и ехали они плотной колонной. Короче, струг на кого-то наехал и перевернулся. Мачта хрустнула, но не сломалась и не дала стругу сделать «оверкиль», а Санька вылетел из водительского кресла.
Благодаря его ловкости он удачно приземлился на четыре точки, ничего себе не повредив.
— Дзецко[22].
— И бог з ним, — произнёс другой и следом свистнула сабля.
Санька успел метнуться под круп лошади и схватился за оба сапога наездника, мешая ему привстать. Одновременно он подтянул ноги к груди и выбросил их вверх с одной стороны, и перебирая руками по телу всадника, взметнул себя на круп лошади, очутившись сзади седока.
Правой рукой Санька перехватил руку с саблей, а круговым ударом левого предплечья перебил всаднику горло.
Сабля оказалась в руке у Саньки, а всадник под копытами своей же лошади.
Повод Санька не брал, сапоги в стремена не вставлял, но лошадь, схваченная его сильными ногами, как клещами, даже и думать не могла своевольничать. Она крутилась под всадником, словно заводная игрушка, а Санька отмахивался от нападавших.
Холодным оружием, кроме ножа, он не владел. Немного занимался с короткими палками в рамках комплекса тайзицуань. Но и всё. Потому ляхи стали над ним просто потешаться. Их было слишком много, чтобы победить, а пики у них были длинные. Санька получил сначала один укол, потом ещё один, стал истекать кровью и, как-то незаметно, упал с лошади. Та, почувствовав свободу, скакнул в сторону, ударив Саньку копытом в грудь и Санька отключился.
Очнулся Санька и понял, что едет на волокуше, а вокруг него говорят по-польски. Их «дзекание» спутать с чем-то просто невозможно. С польским перемежался малорусский говор.
— Вот бисова дитина. Всю обедню испортил. Такой куш сорвался, — сказал один.
— Натомьяст их воевде пржейели, — ответил другой.
Санька не понял, что такое «пржейели», но в душе его похолодело. Он хоть сейчас мог соскочить с волокуши и задать стрекоча. Руки и ноги его были свободны, а раны, хоть и серьёзные, но уже затянулись. А на четырёх ногах его ни одна лошадь не догонит.
Однако, услышав про воеводу, Санька насторожился.
— Толку с того воеводи, — перебил первый. — Вийде надвичир[23].
«Да что ж такое?» — про себя возмутился Санька. — «Строили-строили, и на тебе, построили». Он лежал и не шевелился, а включился в «лес». На экране карты он увидел много точек и себя среди них. Ещё он увидел «точку» воеводы, движущуюся не так далеко от него, рядом с точкой лошади. Значит тоже на волокуше… Понятно.
Санька начал горловые вибрации. Звуки он не издавал, но произносил мысленно, и это снова подключило его к силе большого океана. Санька переходил по нотам сначала по гамме, потом через терцию, потом через квинту. Когда он понизил верхнюю ноту на октаву, а потом ещё на одну, сила на них с воеводой полилась удвоенным потоком.
Когда Адашев уже был готов очнуться. Санька остановил камлание и, наложив на боярина сон, уснул сам.
Санька определил местоположение по своей карте и к своему удивлению понял, что «ляхи» уходили от погони вниз по Дону, понимая, что препятствий внизу не встретят. Польский отряд уже прошёл городок Сарант, обобрав его до нитки и жестоко расправившись с жителями. Взрослых мужчин в плен брать не стали, но и слава богу не пытали. Времени не было. Опасались погони. Детей, женщин посадили на волокуши и в захваченные санные повозки и уехали.
Оказалось, Санька долго провалялся в беспамятстве.
Как не всматривался, но буера с Мокшей и Лёксой разглядеть Санька не смог. Далее какого-то предела «целераспознавание» не работало. Санька мысленно усмехнулся. «Целеуказание, „свой-чужой“, ещё бы пару ракет земля-земля…» Карта-картой, но что-то надо было делать. Сам бы он выжил в раскинувшихся по берегам Дона лесах, но воевода… Однако, уходить надо было сейчас, пока они ещё недалеко уехали от Саранты.
Этой же ночью Санька соскользнул боковым перекатом с волокуши и паучком, впившись когтями и подковками в лёд, «скользнул» к воеводе, и накрыл его своим телом. Прикрыв рот Адашева ладонью, Санька разбудил боярина и, прихватив его и увлекая за собой, также перекатом скатился на лёд. Мимо проехала лошадь со спящим всадником. Они перекатились ещё и ещё и затаились.
— Где мы? — Шепнул Адашев.
— Были у ляхов в плену, сейчас убежали, но далеко ли? До утра не хватятся, бо на ночлег не останавливаются. А до утра нам ещё дожить надо. Волки вокруг. Они за войском всегда идут. Ну, ты и сам знаешь.
Санька надорвал рукав и вынул из него плоский нож без ручки. Надорвав ворот рубахи, он обмотал получившейся лентой железку, сделав импровизированную рукоять.
— Возьми, — сказал он. — И не отходи от моей спины. Иначе обоим смерть.
— А ты?
— У меня есть, — сказал Санька и скинул сапоги.
Первого прыгнувшего на него волка, Санька встретил круговым ударом ноги. Получилось сильно и когти пробили грудину слева, достав рёбрами до сердца.
Второй волк прыгнул слева, целясь тоже в шею и Санька встретил его ударом левой ладони в горло. Пальцы его мгновенно сомкнулись и нашли когтями на гортани сонную артерию и, защемив, обратным движением вырвали её. Кровь хлынула фонтаном.
— Отходим, — сказал Санька, чуть надавливая на спину Адашева.
Они сделали несколько шагов назад и Санька вдруг ударил воеводу под колени, уронив на лёд. Одновременно он упал сам, перекатываясь через спину, и перебрасывая через себя огромную тушу. Вожак завизжал и, волоча выпавшие из вспоротого живота внутренности, заковылял в сторону. Но этом битва с волками закончилась, поняли они через пару минут.
— Чем ты их? — Испуганно спросил Адашев.
— Лень было ногти стричь, вот и пригодились.
Воевода нервно рассмеялся.
Они вместе нашли Санькины сапоги и, прихватив за ноги тушу самого маленького волка, побрели вдоль реки к городку. Санька не стал надевать сапоги и оставлял вполне себе медвежий след, а след воеводы стирался волочащейся тушей волка. К утру они успели спрятаться в сарае. Санька успел перекусить волчатиной. Адашев побрезговал. Но Санька отнёсся с пониманием, нарезал мясо на ленты и вывесил на мороз. Он знал, где у дядьки Кавала была припрятана соль. Не мог он её вывезти не просыпав. Так и случилось. Но сперва приехали ляхи, покрутились у растерзанной туши волка, прошли по оставленным Санькой «медвежьим» следам, плюнули и ускакали.
На радостях они пообедали строганиной и даже не обратили внимание на припорошенные снегом трупы, но потом радость резко прошла.
— Вот беда-то какая! — Сказал воевода. — Скокма человек побили, твари. Но как их закопаешь? А зверям нельзя оставлять. Волки съедят.
— Надо в погреб их…
— Точно.
Так и сделали. Всего нашли шестьдесят восемь тел. Одним погребом не обошлись. А к вечеру подошли «спасатели» из остатка роты охраны и Мокша с Лёксой на буере. Всё «устаканилось».
Переночевали в Саранте, а поутру тронулись в обратный путь наверх по реке.
Глава 7
— Здесь есть железо, — сказал Санька, сверяясь со «своей картой».
— Железо на Руси есть везде, — сказал Адашев.
Санька от неожиданности осёкся.
— В смысле?
— Что значит «всмысле»? Везде, говорю, есть. В любом болоте, в любом овраге. Ставь на болоте сруб, выбирай воду, покопай маленько и докопаешься до жилы бурого железа.
Войско встало на левом берегу реки, названной в последствии Воронежем, рядом с урочищем Липское.
— Здесь есть много железа, — упрямо сказал Санька. — Его хватит на много пушек. Там. В десяти верстах. А где-то здесь есть источники. В них вкусная вода.
Адашев внимательно посмотрел на Ракшая. После того, как едва не погиб от копей ляхов, Санька помрачнел и стал неразговорчив. Они с Мокшей тогда быстро восстановили мачту струга, и Санька правил им почти молча. Воевода приставал с вопросами по поводу своего быстрого выздоровления и заживления ран, но Санька больше отмалчивался. Потом, когда ему надоели расспросы, он сказал, что он «колдун или где?», и воевода отстал.
На стоянках мальчишка сразу уходил в лес и возвращался ночью вымотанный. Поговорить за ужином не получалось. Во время движения он что-то упорно думал и почти спал, управляя стругом на автопилоте.