— Я готова. — показалась она в длинном дорогущем шёлковом платье бежевого цвета — за такое можно целый район, где я с опекуном жил, купить — и большим количеством украшений. Похоже, бедняга повышает самооценку. Так-то она не была любительницей сильно наряжаться.
— И в самом деле быстро. — хвалю и предлагаю руку.
При нашем появлении на крыльце, Ригер склоняется перед миледи чуть ли ни до земли и гораздо глубже, чем даже присоединившаяся к эскорту пятёрка гвардейцев из охраны хозяйки особняка.
В карете, едва мы тронулись, Юлиана начала расспрашивать о моих успехах в учёбе. Не считаю нужным скрывать от неё сегодняшние похвалы наставников. Благодарю за то, что она сделала для моего бывшего опекуна.
— Для кого? — удивляется она. — Вот ещё, я бы ради этого мужлана и лишнего вздоха не сделала. Это я твою просьбу выполняла.
— А моя просьба, получается, что-то значит?
— Это ты к чему? — кузина умеет очень быстро соображать. — Ещё кому-то помочь надо?
— А разве плохо делать добрые дела, Юли? Скажи, тебе правда совсем-совсем всё равно, какими глазами смотрел сейчас на тебя мой сержант?
Кроме того, чтобы устроить судьбу Вальки, надеюсь провести сеанс психотерапии с кузиной, отвлечь её от душевных мук, вызванных отношением к ней жениха. Пусть другими мыслями свою голову грузит.
— Если честно, то, да, всё равно, как ко мне обслуга относится. А как он смотрел?
— Как на богиню.
— Степ, ты поосторожней с такими фразами. Папа конечно не даст тебя в обиду, но тебе ли ересь нести? Нет ни богов, ни богинь, кроме Создателя. Ладно, ты не плети заклинание, а говори прямо, что я для тебя — для тебя, мой кузен — могу сделать.
Не получилось надавить на добросердечность аристократки, придётся пользоваться родственными связями.
— Девчонка одна есть. Валька. Возьми её к себе в услужение.
Попасть на работу в особняк миледи Неллерской для любой девчонки, девушки, женщины, старухи из бедных кварталов огромное счастье, мечта.
Юлиана не торопится давать ответ. Смотрит на меня с непонятной иронией.
— Ты не до конца понимаешь, о чём попросил. — хмыкнула она.
— Так объясни.
— Всё просто, кузен. У меня на заднем дворе стоят козлы. На них дрова пилят, поверь, намного реже, чем наказывают провинившихся слуг. Мой управляющий очень строгий, а я терпеть не могу нерях, лентяев, грязнух и беспорядка в своём доме. Скажи честно, эта твоя знакомая, она хоть чистоплотная?
Соврать? Нет, не хочу. Дорожу ее мнением. Сам себе не верю, что за столь короткий срок зауважал эту молоденькую девушку, ставшей волей судьбы моей родственницей. Придётся отвечать правду. Что и делаю, рассказывая о семье Вальки, об отце — золотаре, алкоголике и драчуне, об измученной побоями и трудом её матери, о вечно рваной и грязной одежде не по росту.
— Пока рассказывал, вдруг понял, что такая служанка тебе не нужна. — делаю очередной вздох. — И просить больше не стану. Неправильно с моей стороны. Чего смеёшься?
— Забавный. Я про тебя. Валька была твоей подругой?
— Да, но, наверное, не в том смысле, что ты имеешь в виду. Другом. Это точнее. Прости. Давай забудем.
Юлиана откидывается на спинку.
— Пошли завтра за ней кого-нибудь. Пусть приведут ко мне. Компаньонкой она быть не может, не благородного происхождения, но, думаю, я найду ей применение. Валька, говоришь?
Ну, вот, повеселела наконец-то. Сейчас ещё на смертоубийство полюбуемся, и чёрт бы с ним, с этим Андре, забудешь про него до следующего приезда в Неллер.
Мы остановились, и я услышал, как наш эскорт потребовал распахнуть ворота в амфитеатр.
Хотел ведь посмотреть на город из окна кареты, да за разговором так и не пришлось. Ничего, на обратном пути полюбуюсь.
— Прибыли, милорд, миледи. — сообщил Ригер, распахнув дверь и, отогнав местного слугу, лично откинул нам лесенку. — Пожелаете сразу на трибуны или хотите сделать ставки?
Глава 17
В ложе герцогской семьи, с удобными креслами, под навесом из рапальского дуба, широком, просторном, мы с Юлианой сегодня вдвоём, остальным Неллерам не до развлечений, хотя, как такового, траура уже нет.
Позади нас замерли четверо гвардейцев, двое мои — сержант Ригер и новик Николас, и двое кузинины.
Остальные трибуны заполнены полностью. Сегодня демонстрируются поединки преступников, привлекающие внимание горожан не меньшее, чем схватки прославленных гладиаторов. Секрет прост, осуждённые бьются исключительно до смерти, один из поединщиков может покинуть арену только трупом.
Неумение обычных грабителей, воров, убийц, насильников сражаться на мечах в глазах зрителей компенсируется смертельными муками проигравших в конце схватки. Здесь не бывает, как когда-то в Римской империи, чтобы кому-либо из потерпевших поражение бойцов трибуны могли подарить жизнь.
— Да убей же его наконец! — кричит в общем гуле амфитеатра Юлиана. — Бей сильнее!
Кузина даже вскочила с кресла, когда тот растлитель малолетних, на которого она поставила, опять попал по щиту тяжело раненого противника, кажется, браконьера, вместо того, чтобы проткнуть его в раскрывшийся на короткое время живот.
В поведении двоюродной сестры нет кровожадности, простой азарт. Не понимает, что выигрыши ставок во всех схватках ей почти гарантированы.
Да, очень сложно подстроить результат поединка, когда бой идёт до смерти. Вряд ли кто-нибудь из сражающихся согласится умышленно проиграть, проиграешь ведь жизнь. Зато можно верно угадать исход, если знаешь силы соперников. Преступников же не просто так выставляют на арену. Неделю, а то и две, с ними занимаются приёмами боя на мечах, чтобы зрелище было интересней.
У дядьки Ригера в амфитеатре остались связи — теперь мне понятно, откуда он получал дополнительные средства, при этом не зарывался, потому и не попался на использовании инсайда — а Юлиана по пять драхм ставила на тех, кого мой бывший опекун ей посоветовал, переговорив перед этим с быковатого вида ланистой.
— Успокойся, миледи. — тяну её за платье. — Виконтесса Анна на тебя подругам показывает.
— Отстань, Степ. — хлещет по руке. — Ну же! Молодец! Да! Да! — её фаворит наконец-то прикончил своего соперника, и раскрасневшаяся кузина падает в кресло. — Попрошу папу, чтобы его не на свинцовые рудники послали, а куда-нибудь на виноградник или в сад. Ригер, запиши мне его имя.
На сегодня это был последний бой, и кузина выиграла во всех. Тридцать драхм для неё не большие деньги, но тут ведь главное азарт.
Трибуны ревели, выражая свой восторг от увиденного зрелища, пока двое служителей убеждались, что браконьер действительно мёртв.
— Пойдём к карете? — предлагаю сестре.
Чего тут высиживать? Всё интересное мы посмотрели.
— Алекс. — обратилась она, поднимаясь, к одному из своих охранников. — Таблички ведь у тебя? — тот показал стопку глиняных ромбиков, на которых записаны имена бойцов и суммы ставок. — Сбегай, получи мой выигрыш. Оставь себе. Это вам на всех парней от меня.
Ничего себе. У неё в охране как и у меня десять гвардейцев. Получается, по три драхмы на рыло ни с чего. Щедрая у меня кузина. А я вот балбес старый не поставил ничего, хотя выигрыш был гарантирован.
Не люблю азартные игры. Перед глазами до сих пор пример двоюродного брата, проигравшего в онлайн-казино все сбережения семьи. Хорошо хоть, что квартира на Ольге была, подаренная её родителями, а то бы и без жилья остались.
Сегодня мог бы сделать исключение из своих принципов. Нет, всё правильно я поступил. Игроманами становятся как раз тогда, когда поначалу срывают куш. Не занимался в прошлой жизни ерундой, не стану и в этой.
На выходе из ложи нас встречают остальные гвардейцы нашего эскорта. С ними идём к лестнице. Вышедшие из других дверей аристократы нас почтительно приветствуют поклонами и на выход не спешат. Всё правильно, первыми покидают амфитеатр самые важные особы, которыми в данный момент являемся мы с кузиной, бастарды семьи и рода.
Вижу виконтессу Анну и её подружек, проживающих во дворце, не обделённых красотой лиц и форм, но люто, до зубовного скрежета, завидующие миледи Юлиане Неллерской. Ни одной из них не светит стать графиней, и о таких платьях или драгоценностях, какие носит моя кузина, не могут даже мечтать. Меряются не внешностью и умом, а титулами и богатством. Дуры, одним словом.
Спускаемся по каменной лестнице. Впереди гвардейцы, позади гвардейцы, а безопасность совсем не обеспечена. Показуха сплошная. Из любого угла от групп кланяющихся людей могут прилететь болты с ядом этой гадской — как её? — агалары. И всё. Были бастарды у Неллеров и не станет. Разве что новых наделают.
А что? Братец Джей усиленно служанок пользует, мне Клара под большим секретом рассказала, перечислив весь добрый десяток поимённо. Правда, она же поделилась и секретом существования настоя гаты, предотвращающего беременность.
На выходе охрана амфитеатра организовала коридор до ворот среди горожан, ждущих своей очереди оставить амфитеатр. Тут в нас не то что из арбалета стрельнуть могли, а копьё кинуть. Наши же вояки идут, гордо задрав нос. Больше не буду удивляться, что герцога Виталия так легко отправили к Создателю. Безопасность важных персон здесь эфемерна.
— Милорд. — из-за спин сторожей меня окликает сам Анатоль Раймс, городской советник, отец моей одноклассницы Верды, тот самый, кто врезал мне, то есть не мне, а Степу, тростью по спине, узнав, что он заглядывается на его дочурку. — Позвольте пригласить вас в гости с визитом в любое удобное вам время.
Лицо у советника как у отца родного доброе-доброе. За его плечами вижу Верду и её мать, тоже со слащавыми улыбками.
— Ты идёшь? — дёргает меня за рукав кузина.
— Да, иду. — приветливо машу рукой однокласснице и игнорирую её папашу, будто бы не слышал его слов. — Куда торопишься-то?
— Не я, а ты. — напоминает. — У тебя скоро семейный ужин. А я поем чего-нибудь сладенького. Сержант. — позвала она начальника своего эскорта, подойдя к разложенной Николасом ступеньке кареты. — Остановимся возле кондитерской, там выйду. — забравшись в салон и сев на кресло, сообщила мне. — Потом прогуляюсь немного. До ворот моего особняка там всего пару сотен шагов.