Муж Вали, один из монастырских кузнецов, недавно перебрался сюда из Готлина с женой и двумя сыновьями. Крепкий мужик и хороший мастер. Последнее его и сгубило. Оказался слишком умным, но не предусмотрительным, нарушил цеховые правила и был изгнан из города решением гильдии. Хорошо, что имущества не лишили, разрешили продать. Для него хорошо и, думаю, для моей обители тоже.
Кстати, вчера наблюдал, как он зуб парню из гончарной мастерской рвал. На Земле, насколько помню, средневековой стоматологией занимались парикмахеры, то бишь, цирюльники, а здесь вот кузнецы. Как по мне, так паргейские порядки в этом плане логичней. Силушки у мастеров по металлу больше, да и с клещами они дело постоянно имеют.
Брату Симону с помощью магического плетения несложно отрастить новый или исцелить больной зуб, но не для каждого он станет это делать. Я же — подсмотрел тут в одной из книг заклинание с использованием тёмно-зелёного жгутика — и вовсе могу целиком челюсти восстанавливать за день-два.
Мыльня, одноэтажное строение из трёх комнат — предбанник, мойка с двумя рядом расположенными полатями и бассейн с тёплой водой три на два метра — расположена между общежитием и прачечной. В бане есть ещё истопницкая, но у неё отдельный вход.
— Конечно, конечно. — с доброжелательной улыбкой суетится банщица. — Ваша девчонка предупредила. У меня всё натоплено. Только она не сказала, что вас двое будет, но это не важно. Проходите, проходите.
Предбанник используется и как раздевалка, тут стоят три шкафчика для одежды и большой сундук с отрезами тканей размерами с простыни. У нас в армии они тоже вместо полотенец использовались. Славное было времечко. Или нет? Сложно сказать. Свойство человеческой памяти таково, что всё плохое она старается в себе вымарать.
— А получше-то мыла нет? — смотрю на грязного цвета брусок, во дворце меня избаловали более качественным. — Могли бы для настоятеля постараться достать душистое.
— Было, ваше преподобие, да месяц как закончилось. — Валя протянула одновременно двумя руками мне и Нику отрезы. — Говорят, заказали. Как в Готлин завезут, так и у нас появится. Как-то особо про душистое мыло никто не спрашивал. Это вы каждый день сюда приходите. Остальные-то братья редко какую неделю заглядывают. — она лукаво улыбнулась и понизила голос. — Девушек, Ангелину, Люсильду или ещё кого, не нужно позвать? Помогут вам омыться.
Ох, Валюха, хорошая же ты вроде бы тётка, весёлая, расторопная, а туда же. Статья по тебе плачет, даже две — за сводничество и совращение малолетних. Впрочем, чего это я? Нет тут таких законов.
— Обойдёмся. — вздыхаю и, заметив разочарование на лице Николаса, толкаю его в сторону комнаты с бассейном, уже нагретой. — Иди вперёд, чего рот раскрыл, воин?
Через полчаса мы посвежевшие покинули баню и разошлись. Я направился к себе, а мой приятель в казарму. Он, оказывается, ещё и дежурным там на сегодня-завтра был назначен. Прямо наряд вне очереди, наказание из времён моей первой молодости.
Когда шёл мимо помоста, там вокруг уже собирались зеваки. Моего почти тёзку, полностью раздетого, привязывали руками к верхней перекладине столба для порки. Степик реально разъелся, этакий упитанный поросёнок, и даже розовый цвет кожи в тон свинье. К тому же, он оказался слабаком в плане характера. Заранее скулил как щенок, чем лишь веселил зрителей.
— Брат Никита. — высмотрел я на своём пути главного тюремщика. — После порки возьми этого драчуна к себе в гости. Найди ему отдельную камеру из тех, что похуже. Пусть там до вечера посидит, подумает над своим поведением.
— А с этими что?
— С какими?
Как же мне начинает надоедать постоянная невнятица моих братьев-монахов. Когда-нибудь научатся говорить так, чтобы мне не приходилось переспрашивать?
— Так с разбойниками, которых графский суд подозревает и в ереси. — поясняет Никита. — Допрашивать сегодня будете?
Шевелится у меня желание передоверить неприятную обязанность на кого-нибудь из своих помощников, на того же баронета Михаила, его мёдом не корми, дай поиздеваться над тем, кто не может дать отпор. Знаю уже эту его поганую черту, не единственную. Однако, решаю больше не отлынивать, иначе так недолго всякий авторитет потерять.
— На завтра готовься. Во второй половине дня к тебе загляну.
Поднимаясь на крыльцо общежития, главного нашего здания, слышу свист плети и тонкий отчаянный крик наказуемого. Будто бы его не порют, а режут. Почему-то нисколько не жаль избалованного паренька. Хороший урок получает, наверняка в жизни пригодится. Не педагогично? Ничего, мы в казарме пойманного на воровстве у своих товарищей гораздо серьёзней проучили.
В покоях меня встречает мой Сергий с бумагой в руке.
— Вот, ваше преподобие, брат Георг уже приготовил от вашего имени письмо на имя графа Олега Готлинского. — протягивает лист с текстом. — Сейчас почитаете?
— Угу. — соглашаюсь и направляюсь в свой кабинет. — Иди за мной. — командую.
Что ж, вполне толково написано. Уважительно, но без подобострастия. Граф — шишка в здешней иерархии немалая, но аббат монастыря рангом считается не ниже, не зря ведь Олег так хотел на моё теперь место своего сынка пристроить. И действовать нам нужно сообща, если хотим в наших краях жить спокойно.
— Отправлять? — спрашивает, когда я возвращаю ему послание.
— Да, сойдёт. — иду, сажусь в кресло и подзываю секретаря приблизиться. — Только пусть напишет копию, на ней распишется, а ты заведи отдельный шкаф, где будут храниться копии.
— И писем тоже? вы же говорили о денежных документах и накладных?
— Если есть моя подпись, значит у тебя хранится второй экземпляр. Понятно, брат Сергий? А теперь смотри сюда.
Придвигаю к нему манускрипт с закладками и объясняю, какие плетения он должен перерисовать мне в отдельную тетрадь. Объясняю, что названия заклинаний, которые я собираюсь изучать или иметь под рукой, он никому не должен озвучивать. Секретарь кивал-кивал, потом заявил, что ему не хватит и трети ассортимента нужных красок.
— Могу взять их у главного библиотекаря. — сообщил он.
— Так возьми. — жму плечами. — Или я лично должен пойти к брату Валерию?
— Лично не нужно. — надо же, он, оказывается, и улыбаться умеет, причём, широко и открыто. — Дайте мне распоряжение, я передам.
— Коли так, приказываю взять в библиотеке всё, что необходимо для рисования плетений. Шагом марш.
— Маршировать?
— Нет, это образно. Слышал, как герцогские офицеры так командовали. Иди к Валерию.
Юлька уже накрыла мне обед, но толком поесть мне не дали. Пришёл мой заместитель преднастоятель Михаил и сообщил, что на один из патрульных разъездов напали у восточной границы наших владений.
— Обстреляли опять из луков. — уточнил баронет. — Брата Луку тяжело ранили в грудь, но наш лекарь говорит, что жить будет, он его магией исцелил. Вовремя привезли. Ваши гвардейцы ещё не вернулись, можно было бы их послать к Стремянке. — так называется речка, западней которой начинаются монастырские земли. — Прикажете дежурный отряд братьев отправить?
Чудится мне или нет, что он с трудом скрывает презрение к моим способностям действовать в сложных ситуациях? Козёл ты. Гонору, смотрю, много, апломба выше крыши, а вот каких-то достоинств всё ещё у тебя не наблюдаю.
— Я тут человек новый, брат Михаил. Так что, пусть ко мне лейтенант Макс придёт. Прежде чем принять ответственное решение, хочу с ним посоветоваться.
Вот так, дружок, думал молодого, горячего бастарда развести на непродуманные поступки, когда при любом исходе, можно подвергнуть меня критике, за глаза, разумеется? Шиш тебе.
Подземелье Неллерского замка. Герцогиня Мария. В это же время.
Старик больше ничего не мог сказать. Из подвешенного на цепь к потолку с вывернутыми позади руками первого слуги умершего герцога Виталия уже давно вытекло всё содержимое желудка и мочевого пузыря. К запаху испражнений примешивалась вонь от поджаренных пламенем участков его тела, но правительница герцогства не обращала на это внимания. Для неё ничего нового в допросах с пристрастиями не было, она в них участвовала ещё при жизни мужа, теперь же приходилось делать это гораздо чаще.
Мария очень не любила данную сторону своей власти, но приходилось и лично участвовать в дознании. Тем более сейчас, когда завершалось расследование гибели самого дорогого для неё человека. Завершалось по сути безрезультатно.
— Как видите, ничего другого от него не добиться. — виконт Генрих, начальник сыска, сам сопровождал герцогиню в подземелье. — Старик виноват лишь в том, что слишком много болтал в городских трактирах, а наш сюзерен разрешал ему часто отлучаться из дворца.
— Ах, Виталий, Виталий. — с горечью произнесла Мария и приказала палачу: — Хватит. Удавите его, не нужно больше мучить.
Она безучастно смотрела, как молодой помощник заплечных дел мастера накинул на шею бесчувственного слуги кожаную удавку и, резко затянув петлю, прекратил жизнь того, кто служил её Виталию ещё с тех пор, когда он был совсем малышом. Людвиг оказался не предателем, а просто глупцом, болтливым глупцом, чья хвастливость стала одной из причин смерти мужа Марии. Именно старый лакей ещё полгода назад проболтался торговцам из Ормая, что его хозяин никогда не надевает амулеты от стрел. Генрих молодец, сумел и до этого докопаться, но это мало что дало в опознании заказчика покушения.
Мария не замечала, как вокруг её губ залегли складки горечи. Она ведь просила, умоляла супруга быть осторожней, но тот только смеялся, говоря, что оберегаться ему нужно лишь от магических атак, а от болтов и стрел его найдётся кому защитить, да и исцеляющие заклинания он умеет сплетать быстро. Оказалось, что не нашлось, кому прикрыть от подлого выстрела, а плетения Виталия оказались бессильны против яда агалары. А тот, кому герцог доверял как самому себе, подсказал злоумышленникам способ его убийства.
Вместе с начальником сыска Мария в сопровождении четвёрки гвардейцев поспешила покинуть подземелье. Брезгливо поморщилась, представив, как сейчас от неё пахнет. Надо побыстрее принять ванну и сменить не только платье, но и нательное бельё.