— Ишь ты, глядите, благородный! — язвительный крик с площади в ответ на требование милорда Монского.
— Сам оттуда проваливай!
— Пусть святые братья с нами золотишкой поделятся!
— Иди в свою дворянскую задницу!
Выделяются и другие оскорбительные выкрики, сопровождаемые хохотом. Ну, да, в темноте, в толпе легко быть смелым, благородных язвить. И на имущество церкви, как понял, эти безбожники глаз положили скоты, на моё, считай имущество.
Ворота вот-вот сломают. Командую открыть стрельбу из арбалетов, а сам начинаю плести заклинание стрелки. Я ещё не закончил, когда в толпу влетел огненный шар ярдов трёх в диаметре и прожёг просеку шагов на десять.
Если мою стрелку и арбалетные болты от гвардейцев нападающие почти не заметили, кроме тех, кому досталось, то вот подарок от виконта Олафа произвёл сильное впечатление, вызвав страх и панику.
— Там маги! — раздался женский визг.
Оказывается, среди бунтовщиков находились и бабы, а я-то и не обратил поначалу внимание. И их, как погляжу, немало.
— Там гвардейцы! — кто-то наконец осознал, что за сюрко и доспехи у появившихся за частоколом брёвен воинов.
— Бежим! — понеслось с разных сторон, заглушая дикие завывания горевших от шара бедолаг.
Мне бы тоже догадаться, что стрелка в данных обстоятельствах ни к чему, нужно нечто впечатляющее, вроде огненного шара от виконта Добронского. Ничего, в следующий раз, если придётся разгонять в темноте народ, буду иметь это в виду.
Олаф опять плетёт, помогая руками, а мне это не надо. На этот раз молния у меня вышла гораздо быстрее. Ударил по тем, кто всё ещё ломился в ворота. То ли они глухие, то ли напились так, что им уже море по колено, но напор они не прекращали. Так и умерли на острие атаки.
Ударило сильно, из некоторых даже кровь в стороны полетела. Те, кто оказался в центре действия заклинания моментально обуглились, наверное, не успев осознать, что вместо добычи получили чертоги Создателя или, скорее всего, бездну тьмы.
— Игорь, братишка, ты где⁈ — трубно слоном кричал растерянный крупный мужик с факелом и мечом в руках, оглядываясь по сторонам в середине быстро пустеющей площади. — Игорь!
На этом его призывы закончились. Огненная плеть перерубила мужчину пополам, зацепив кончиком пробегавшего мимо пацана, примерно моего сверстника. Мальчишка взвыл, чуть подлетел, упал и начал корчиться на земле, вытирая грязь. А рука-то у него отлетела в сторону. Силён виконт, хоть и не может плести ничего, кроме огненных заклинаний.
Как ни странно, устроенный бунтовщикам разгром на площади перед подворьем не заставил бежать тех, кто орудовали в других зданиях поблизости — магазине готового платья, вертепе, портняжной мастерской, булочной и трёхэтажного доходного дома. Отовсюду неслись крики, смех и плач. Точно перепились скоты.
— Ригер. — зову дядьку. Он как и остальные гвардейцы торопится взвести арбалет, чтобы успеть настрелять как можно больше мятежников, пока те не успели скрыться. — Перестань, пусть бегут. Если есть желание продолжить, пошли соседей выручать.
— Да вы что милорд? — вытаращился на меня опекун. — Сейчас, пока темнота, даже граф из замка не выйдет со своей дружиной. На этих узких улочках ночью голодранцы опасны даже для хорошо вооружённых и обученных воинов. Не надо нам высовываться за стены.
Это я хорошо понимаю, мой друг, и совсем не хочу рисковать. Но не мог молодой парень такого не предложить, вот и пришлось публично проявить слабоумие и отвагу.
— Думаешь, не надо? — оглядываюсь на всех присутствующих поблизости и вижу их полное согласие со старшим сержантом. — Тогда что, опять спать?
— Я предлагаю выпить, ваше преподобие. — смеётся виконт Олаф.
— А можно и опять в мыльню. — подмигивает Карл.
Чего моргать-то? Это ты прелюбодей, а я что, я ничего.
— Ладно, пусть брат Леопольд нам того вина подаст, вчерашнего. По глотку и мне не помешает.
Глава 20
Организм Степа к винопитию приучен с раннего детства, как и у всех остальных, так что, думаю, пара глотков мне не повредит, успокоит адреналин, разбушевавшийся в крови. Как ни крути, а в этом мире я впервые поучаствовал в сражении, пусть и против городского сброда. Бился-то я своей магией по настоящему.
До рассвета ещё часа три, а сна у меня, понятно, ни в одном глазу. Плохо. Буду весь день как рак варёный бродить. Жаль не догадался перерисовать плетение восстановления из Юлианиной тетради, а мозгов запомнить не хватило. Ну, теперь уж чего жалеть. Тетрадка та, поди, на подъезде к своей хозяйке, если уже не у неё. Могу лечебное заклинание использовать, но, решил ведь, не буду свой организм перегружать исцеляющей магией. Вдруг и правда, как с антибиотиками и прочими препаратами, наступает привыкание? Так ведь и не выяснил, всё мне некогда всерьёз за чтение умных книг взяться.
— Ваше преподобие, вы совсем не пьёте. — брат Леопольд заметил, что я лишь пригубил кубок. Мы всем начальственным составом заняли первый возле входа в трактир стол. Нападение отбили, но не факт, что не последует новое. Как я понял, шайки сейчас действуют каждая сама по себе. Одним мы преподали урок, только другие об этом могут не знать. Вот и не расслабляемся чрезмерно. Со стены ушли, но готовы к очередным неприятностям. Никто доспехи не снимает, и оружие держим при себе. — Вроде вчера вам понравилось юстинианское.
— И сейчас нравится. Ты же помнишь, как я с четырёх кубков сомлел? Сегодня мне нельзя так.
— Может поспите. — предложил Ригер. Заботливый ты мой. — Мы вас, если что, разбудим.
— И в самом деле, милорд. — смотрит на меня Карл.
Юный я в их понимании, вот и радеют. Что ж, идея не плохая. Чего я здесь с ними высижу? Яйца? Так не наседка. Понадоблюсь, знают, где меня найти. Сколько, интересно, я успел подремать, прежде чем Юлька подняла панику? Часа четыре. Может меньше, никак не больше.
— Да, пожалуй, соглашусь с вами. — встаю и окидываю взглядом погружённый в полутемноту пустой зал. — Только обязательно разбудите, если вдруг опять нападут.
— Не сомневайтесь, ваше преподобие. — кивает Леопольд.
— Мне одному без вас не справиться. — добавляет Олаф.
Лукавит виконт, он может справиться, я видел, убедился. Говорит так, чтобы сделать настоятелю приятное. А что? Мне нравится. Лесть, когда она заслужена, и не лесть вовсе, а искренняя похвала.
— Спасибо за добрые слова, виконт. — не остаюсь в долгу. — Восхищён вашими магическими умениями.
У лестницы с факелами в руках стоят Юлька с Ником. Наверх со мной направляется только служанка, новику службу никто не отменял. Девчонка отдаёт другу факел, с заметным удовольствием активирует осветительный артефакт и поднимается впереди меня.
Минуем второй этаж — в коридоре безлюдно, постояльцы, кто во дворе, мужчины, кто закрылся в номерах, женщины — и приходим на свой, третий. Идём к выделенным мне покоям, но внутрь в них войти не успеваем, за спиной в номере милорда Монского слышим какой-то шум и бормотание голосов.
Странно. Там вроде бы, насколько помню, одна гостиничная рабыня-шлюшка находилась, когда мы вниз уходили. Она что, сама с собой разговаривает?
— Тсс, — прикладываю палец к губам. Тут же соображаю, что этот жест земной, здесь неизвестный. Ну, да Юлька не глупа, догадалась чего требуется, и замерла, не издавая звука, лишь выпучив глаза. Тоже различила шум. — Погаси амулет. — шепчу одними губами.
Служанка моментально выполняет приказ, и коридор погружается во тьму.
Осторожно извлекаю меч, не в первый раз мысленно поблагодарив мачеху, наложившую на клинок заклинание разрыва, и стараясь бесшумно, насколько это возможно в подбитых металлическими скобами походных сапогах, приближаюсь к двери комнаты пациента.
Клинок во втором зрении играет линиями плетения. Я в теории тоже теперь могу магически усиливать мечи, но на практике ещё не пробовал. Намеревался сегодня на оружии Карла поэкспериментировать, да тут вон как всё сложилось. Впрочем, ещё не вечер. Ночь даже не закончилась.
Ну, и чего я жду? Явно же в номере кого-то тиранят, сквозь толстые дубовые доски двери прорывается какое-то всхлипывание.
Так, к бою вроде готов. Аккуратненько толкаем дверь. Мать честная, в номере ярко освещено, сквозь щель пробивается луч, и голоса стали разборчивей.
— Говори, в каких комнатах хранятся деньги или драгоценности. — злой приглушенный голос дополняется звуком удара.
— Да не знаю я. — последовал тихий девичий плач. — Здесь, сами видите, ничего нет. Милорд вообще странный, как будто бы нищий. Даже монетки не дал. За всё управляющий обещал заплатить. Если хорошо поработаю, то пол драхмы, если плохо, десять плетей.
Так, это моя недоработка. Мог бы догадаться выдать Карлу хоть сколько-то на карманные расходы. А то реально как приживала при мне. Некрасиво получается. Ладно, к чёрту неуместные размышления.
— Где комнаты управляющего? Проведёшь нас туда. — это уже третий голос раздался.
— Да не знаю я. Как туда вас проведу? Первый раз на господском этаже. — всхлипывает опять рабыня. — А дверь напротив, там сам настоятель остановился. Мальчишка, но вот поди кто денег много имеет.
— Начинаешь соображать. — хохотнул ещё один. Сколько же их проникло в номер Монского? — Молодец. Он там один?
— Вроде со служанкой. Но он ушёл вниз с охраной и моим милордом. Я сама видела.
Дрянь такая. Всё выболтала. Ничего, вот наябедничаю брату Леопольду, получишь по заднице, и не раз. Но потом. Ещё с милордом Монским посоветуюсь. Может ты в постели огонь, отработаешь провинность.
Господи, опять всякую чушь в голове катаю. Ссусь что ли? Да нет вроде. Тогда вперёд, командую себе.
Аккуратно толкаю дверь. Хорошо, что не скрипит. Смазывают салом. Я бы предложил нефтяное масло или дёготь, но это потом.
В комнате четверо — девица милорда Карла и трое мужиков, одетых весьма прилично в штаны, рубахи и распахнутые кожаные куртки. У одного в руках факел, у другого тесак, а третий в этот момент поднимает за шкирку девушку.