ить на танец принцессу.
— Извини, — развожу руками перед начальником сыска. — Поступило предложение, от которого невозможно отказаться. А других версий, кроме как видеть в произошедшем происки виргийцев или ещё кого-то из наших иноземных недоброжелателей, у меня нет. Возникшее же недоразумение между герцогиней Марией и герцогом Альфонсом вряд ли меня касается.
Так я тебе и сказал, что знаю точно, кто меня заказал, кто организовал покушение и кто оплатил. Иногда лучше прикинуться несведущим. Кстати, сегодня же надо оценить, что там моя прослушка записала. Вот только и убирать её не хочется, ещё много интересного может прозвучать и завтрашним утром, и послезавтрашним, и в прочие, оставшиеся до моего отъезда из столицы дни. И что? Самому ночью отправиться за алмазиком? Нет, зачем. Пойдём вместе с Карлом и всей моей свитой. Милорд Монский незаметно отлучится, принесёт камешек, я прослушаю на ходу, прогуливаясь по площади и разглядывая общие гуляния, а затем мой друг вернёт алмаз на место. Да, решено, так сегодня и поступим.
Купила баба мыло, мочало, наша песня хороша, начинай сначала. Да, опять рассказываю вчерашнюю историю, теперь уже во всех подробностях, не скрывая, что оказался слабаком, когда дело дошло до открытой, не магической схватки с врагом. В лучшем свете выставил своего вассала, по сути для него первый шаг в зарабатывании авторитета при дворе, своего, а не отражённого от моей славной персоны.
— Представишь его мне. — словно прочитала мои мысли Хельга. — Это ужасно, что такое произошло. Степ, ты должен быть осторожен.
А ведь она волнуется за меня, похоже, не меньше кардинала или прецептора Николая. Ого, неужели всё-таки решилась на мезальянс со мной? Вполне возможно. Да уж, мне-то что делать? Я на Берту нацелился, но жить с ней в браке не получится, церковь не позволит, а быть содержанкой миледи не в чести. Хотя всякие дворянки встречаются, пожалуй, распутниц среди них не меньше, чем среди простолюдинок — интересно, зачем моя тётушка Ника в своё имение ездит? — но уготовить такую судьбу понравившейся девчонке совсем не хочу.
И? Может реально заключить с Хельгой взаимовыгодный союз? Благодаря ей избавиться от сутаны, а потом можно будет и развестись. Тут с разводами попроще, чем в нашем средневековье, особенно среди аристократии. Ага, развестись. Молодец я. Меня же сватают не просто так, а ради одарённого потомства. И что мне? Своих детей бросать? Был у меня в прошлой жизни один друг, тот на каждом месте службы находил себе новую жену и каждую оставлял с детьми. Наплодил их столько, что чуть ли не со счёта сбивался. Ладно хоть от алиментов не бегал, правда, тех алиментов на каждого ребёнка слёзы одни. Нет, я на такое не способен. Что я, кукушка что ли? Мда, вот ещё задачка, над которой нужно крепко подумать.
— Я и так осторожен. — чуть притягиваю принцессу к себе, чтобы удалиться от крупной пары — мужчина похож на слона, женщина на бегемота, хотя маски у них как и у меня птичьи, с клювами. — А Карла с удовольствием представлю, только скажи, когда. И, знаешь, у него ведь любовь с простолюдинкой. — вовлекаю девушку в сплетни. — Нет, правда, очень её любит. Даже не знаю, мне как сюзерену надо вмешиваться или нет? Знаешь, если ты окажешь огромную честь принять во дворце и Джессику — так её зовут — представляешь, насколько это будет необычайно и удивительно? А уж Карл, тот и вовсе будет в восторге. Про саму Джессику и её родню даже не говорю. Всё столичное простонародье только это и станет обсуждать.
Вот зачем я сейчас такое придумал? Просто спонтанно выскочило. Пожалуй, действительно хочу друга подбодрить, а то он своей любимой девушки вынужден стесняться, а там отношения очень серьёзные.
— Здесь? Простолюдинку? — поморщилась принцесса, потом помолчала в раздумьях и вдруг озорно хихикнула. — А ведь забавно получится. Первый день праздника запомнился успехом двух деревенских простушек, а завтрашний, завершающий, допуском ко мне обычной горожанки, и не в качестве служанки, а гостьи. Давай, Степ, так и сделаем. — она уже смеётся. — Приведи её вместе с милордом.
Представляю, какой шок испытают люди на улицах Рансбура, и принцесса тоже представила, вон как улыбается. Не стала выпускать моих ладоней, когда оркестр смолк. Ясно, танцуем с ней и следующий круг.
— Спасибо. Нет, в самом деле, спасибо, Хельга. — короткий поклон. — Я милорду обязан жизнью. Очень хотел сделать ему подарок. Получится просто шикарный. А что за успехи деревенских простушек?
Опять заиграла музыка, и мы продолжили медленно кружиться. Плац почти свободен, большинство гостей за столами, но мы-то с Карлом пообедали, принцесса, видимо, тоже.
— Одна — твоя Берта, а вторая — её соседка по комнате Амалия, удостоившаяся внимания моего брата. С утра весь двор только про них и говорит. — Хельга посмотрела в сторону стола, за которым сидела королева мать со своими фрейлинами и несколькими сановниками, среди которых узнаю канцлера. — Они и сидят рядышком. Не бойся, завистницы ничего с твоей Бертой не сделают, я уже заставила кое-кого спрятать болтливые языки. Если не поймут, прогоню из дворца.
Да я уже в общем-то спокоен. Доброго отношения Матильды и Хельги ко вчерашней крепостной вполне достаточно, чтобы никто не рискнул открыто пакостить моей девчонке. Исподтишка разве что, ну так придворная жизнь на то она и придворная жизнь. Тётушка Ника поможет Берте тут ориентироваться.
Передал принцессу в надёжные руки её главного на данный момент фаворита девятнадцатилетнего милорда Ултиарского, пообещав оставшиеся после завершения конклава дни и до своего отъезда совершать к ней частые визиты и согласившись сопровождать Хельгу в одной из загородных прогулок, направился к столу, где о чём-то разговаривали два моих родича — вице-канцлер Андрей и прелат Курт Неллерский.
Обещания дал тем более легко, так как конкретных планов на остающееся у меня в столице относительно свободное время у меня нет. Заманчивые предложения виконта Готлинского на чад кутежа с посещением вертепов и самых известных злачных заведений никакого восторга не вызывают. Будь я тем, за кого меня принимают Виталий с Роном, юнцом с тягой к развлечений, пожалуй, искушение бы могло подействовать. Но я-то совсем не тот. Ну, не совсем тот, скажем так. Гормоны молодые, зато рассудительность зрелая. Или сходить разок к продажным девицам, посмотреть что там и как?
Спокойно дойти до родственников не получилось, сначала пришлось вступать в короткие пустые разговоры с малознакомыми аристократами, а затем, уже на самом краю плаца дорогу нам с Карлом перекрыл главный инквизитор, я даже не успел обрадовать своего вассала об его с Джессикой завтрашней утренней аудиенции у принцессы.
Думал, что виконт Филипп Бианский тоже начнёт выспрашивать про вчерашнее, но тот вдруг оказался озабочен моим морально-духовным обликом. Заняться что ли нечем? Какой-то гад донёс, что я интересуюсь языческими книгами, а также творениями идолопоклонников и культистов. Хотя, почему какой-то? Ректор поди и доложил.
Нет, по своему положению я к подобной информации допущен, но вот моя возрастная незрелость инквизитора смущает. Он что, всерьёз думает, юный аббат Степ может впасть в ересь, начитавшись крамольных мыслей?
— Хочу помочь его высокопреосвященству в поисках подлинного жезла Создателя. — ответ у меня был готов заранее. — Разговаривал с ним, понял, он ищет сведения в трудах сподвижников нашего господа единосущного. И вдруг подумал, а вдруг полезную информацию можно будет найти и у его противников?
В том, что Создатель реально являлся в мир Паргеи, у меня лично не осталось никаких сомнений. Слишком много серьёзных свидетельств его деяний не только от тех, кто пошёл за ним, но и от тех, кто пытался его преследовать. Вот только в его божественности у меня полной уверенности нет. Те чудеса, которые он демонстрировал, на Земле явно были бы достаточны для признания его сверхъестественной сущности, но здесь в мире магии вполне возможен вариант с появлением мага огромной мощи, да ещё имеющего при себе артефакт непонятной силы. Разумеется, эти свои мысли я никому не высказываю и не собираюсь высказывать. Казнить меня за ересь не казнят, а вот запереть в каком-нибудь дальнем монастыре вполне могут, и даже мачеха не поможет.
— Хм, а ведь действительно в манускриптах язычников что-то может найтись. — удивлённо произнёс инквизитор.
Вот вам пример нестандартного мышления от молодого, умного аббата. А то привыкли, понимаешь, выискивать трактовки событий, явлений, прошлого и будущего лишь в святых текстах. Жизнь-то шире.
Оставив виконта Филиппа размышлять о моих словах, всё-таки добрался до прелата Курта и вице-канцлера. Милорд Неллерский уже послал голубя герцогине Марии с кратким известием о покушении, теперь обговаривал с виконтом Торским подробный доклад, который отправят сегодня-завтра следом.
— Нужно ли? — спрашиваю с сомнением, отказавшись от предложенных угощений, от которых стол буквально ломится. — Через три дня у нас окончательное голосование по кандидатуре казначея, недели полторы потом погощу в столице, пока дороги окончательно не просохнут, да отправлюсь в обратный путь. Ваше письмо меня не намного-то обгонит. Давайте, не будем отсылать, я сам расскажу, что и как тут случилось.
Оба со мной не согласились, ну и пёс с ними. Тогда участвовать в составлении содержимого послания я не буду. Сами пусть решают, в каком свете главе нашего рода всё преподнести. Кстати, и прелат, и вице-канцлер получили приглашения на бракосочетание моей кузины, оно формальное, потому что отлучится из столицы ни тот, ни другой по столь незначительному поводу не смогут, а вот на передачу власти от Марии к Джею прибудут обязательно. Это им тоже надо будет в учтивых тонах сообщить.
Раз уж с принцессой два танца подряд танцевал — оказывается, так можно было — то не отпускать Берту три круга, что называется, сам Создатель велел. К тому же она у меня теперь вон какая вся украшенная, весёлая, довольная, хоть и чуть-чуть смущённая, ну да, последнее — её обычное состояние.