ный наряд. — Утром из гладильни принесла. Как новенький.
— Не пойму, ты сейчас хвастаешься или жалуешься? — поинтересовался, быстро раздеваясь до исподнего. — Не бурчи. Мало тебе вчера досталось?
Юлиана, зашедшая накануне пожелать брату спокойной ночи, услышала мой со служанками разговор, нещадно отхлестала свою почти тёзку пощёчинами за, на взгляд миледи, слишком непочтительный тон, но суть беседы кузину жутко заинтересовала. Собственно, поэтому наши с ней планы на сегодняшний день оказались изменены, и сейчас мы собираемся нанести визит в школу, где я учился.
Я ведь будущей графине Дитонской, как и маркизе Агнии, рассказывал не только адаптированные под местные реалии удивительные истории своего родного мира, немало поведал и о жизни Степа. Поэтому, когда кузина услышала рассказ Юльки о том, с каким жадным вниманием мои школьные товарищи слушали обо мне, и как Ника нашли и принялись выспрашивать директор и учителя, тут же заявила, что мне необходимо их посетить вместе с ней. Как понимаю, Юлиане больше самой хотелось своими глазами посмотреть на мою прошлую жизнь. Тоже считала, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Что ж, я был не против.
В дар школе подобрал пять увесистых фолиантов — по религии, философии и три о путешествиях. Школьные наставники помимо преподавания занимались ещё и написанием книг, в основном, учебных. Делали это без того уровня мастерства, что присущ монахам, и на бумаге низкого качества. Так что, мой подарок действительно дорогой и приличествующий случаю.
Насчёт книгопечатания в этом мире я решил процесс не ускорять. Помнится, что в нашем средневековье, хоть монастыри и являлись двигателями прогресса, именно книгопечатание было запрещено специальным папским эдиктом. Наверное правильно. Всему своё время, и слишком раннее распространение знаний в социальной среде, к этому не подготовленной, ни к чему хорошему не приведёт.
— Какой же вы всё-таки у нас красивый, господин. — всплеснула руками по-бабски служанка. — Всё никак не привыкну.
— Да ты тоже ничего себе. — хмыкаю, посмотрев в зеркале на стоявшую позади меня Юльку. — Не зря ж вы с Ником огромный восторг у наших друзей детства вызвали. Ты нарядами и украшениями, он своим грозным видом и вооружением. Ладно, вижу, ты готова нас с миледи сопровождать.
Она и приятель Николас эти дни мне все уши прожужжали, при любой возможности делясь впечатлениями от встреч с родными и знакомыми. Кстати, почти все заработанные деньги оба отдали своим семьям. Как по мне, такое решение характеризует моих друзей детства с весьма положительной стороны. Ничего, на моей службе ещё заработают. Реально оказались достойными членами моей формируемой команды, главное, бесспорно преданы, надёжны, хоть и не без недостатков, но у кого их нет?
В коридоре нас перехватила маркиза Неллерская, направлявшаяся ко мне в сопровождении моего вассала. Карл её постоянно подкарауливал и не давал прохода. Впрочем, сестрёнке это похоже нравилось и скорее забавляло, чем злило. Как понимаю, ухаживания милорда Монского изредка приносили ему долгожданные плоды. Но не точно, свечку, что называется, не держал.
— Вы куда? — спросила полковник. — Опять циркачей смотреть? Для амфитеатра ещё рано.
— Мы в школу, где Степ учился. — с вызовом вздёрнула подбородок миледи Неллерская. — А на обратном пути заедем в дом, где Степ жил, он мне его покажет.
Такое чувство, что Юлиана меня ревнует. Зря и не хорошо это. Мы всё-таки теперь одна семья, а какие могут быть счёты между своими? Да, формально о моей принадлежности уже не к роду а семье Неллеров объявят только во время получения Джеем герцогского обруча, но по факту Мария мне уже об этом сказала. Что это даёт? Да собственно ничего. разве что, если вдруг Джей и Агния, не дай Создатель, умрут, не оставив потомства, я стану законным наследником герцогства. Юлиана-то, выйдя замуж за своего Андрэ, из цепочки наследников выпадает, а её отец является братом моего отца, наследование же здесь идёт в первую очередь от родителей к детям, а лишь во вторую к братьям или сёстрам.
Ладно, это всё теория, уверен, мои родные проживут долго и счастливо, оставив целые выводки детей. Надеюсь, Агнии это тоже касается. Не обязательно выскакивать замуж, чтобы стать матерью. В отличие от нашего средневековья, тут с этим попроще.
— Хотели предложить вам поучаствовать в кормлении мурен. — маркиза на вызов кузины только улыбнулась, Агния тоже меня любит, но не считает нужным по этому поводу устраивать с Юлианой соревнование. — Там тварь привезли, которая жену и сына своего умершего брата ради наследства отравила. Но, раз вы нашли себе другое занятие, — по губам маркизы мелькнула ехидная улыбка. — Тогда не будем вам мешать.
Вижу, что кузине очень хочется посмотреть на казнь, но она у меня кремень, скала, раз что-то решила, то не отступит.
Сёстры всё же обнялись в знак приветствия, а Карлу Юлиана позволила прикоснуться к своей ладони с длинными музыкальными пальцами, после чего мы сквозь ряды придворных и обслуги вместе дошли до приёмного зала на первом этаже, где и расстались.
Карета уже дожидалась перед парадным подъездом. В эскорте пятёрка воинов миледи Неллерской, мой новоиспечённый лейтенант Эрик — мачеха как всегда не обманула, патент ею действительно был подписан — с тройкой своих бойцов и Иван Чайка.
Мою шутливую идею использовать невезучего солдата в качестве громоотвода, бывший наёмный убийца воспринял неожиданно серьёзно и при возможности всегда включал Ивана в моё сопровождение.
На запятках экипажа сидели Гойко Митич и очень чем-то довольная Эй-ты. Имя негритянке её новая хозяйка менять не стала, очень понравилось придуманное мной. Ну, теперь нашей карете будет особое внимание со стороны добрых неллерцев. Кузина предлагала попросить экипаж у герцогини, да только я подумал, что это будет уже слишком. И так сойдёт. Мой визит будет ведь неожиданным, смятения и так не избежать. Ловлю себя на мысли, что с предвкушением ожидаю встречи со своими бывшими учителями. Детский сад, честное слово.
Прогромыхав колёсами по перекидному мосту замка выехали в город. Способности Цезаря одновременно беседовать и размышлять во мне проснулись, так что, и с улыбающейся напротив меня кузиной разговариваю и додумываю мысли, возникшие сегодня утром во время и после беседы с Марией и Джеем.
Долгосрочное планирование никогда не было моим коньком, да что там, в прежней жизни у меня и необходимости заглядывать далеко вперёд не возникало. Зачем? Слишком быстро всё менялось. То, что вчера ещё казалось немыслимой фантастикой, вдруг становилось явью. Только-только Леська со слезами выпросила у нас с Дашей телефон с цветным дисплеем, который пришлось покупать ей в кредит, точнее, в рассрочку, а тут уже пора сменять его на смартфон. Так, хватит о прошлом. Тоска опять накатит. Радоваться надо, что живой, что молодой, что всё у меня хорошо. Да, это так, но, чёрт, теперь стало непонятно, как сложится дальше.
Получится снять с меня церковные обеты? Сколько на это времени уйдёт? Пять лет или больше? Пожалуй, вернусь-ка я к своему обычному методу решать задачи по мере их поступления. Сейчас я кто? Правильно, настоятель Готлинской обители, вот и нужно заниматься её процветанием. Тут у меня планов громадьё. Не беда, что книгопечатанье я сам себе отменил в качестве прогрессорской новинки, и без того полно дел.
Производство сахара надеюсь наладить уже в этом году. Правда, смутно пока представляю сам процесс, но его физика в общем-то понятна — получить сок выжимкой и выпарить его — так что, придумаю, как организовать. Прессов для давки винограда тут нет, топчут ногами, свекла так не раздавишь, но у меня в подземелье есть что-то похожее на пресс, который мы используем для дробления костей ног допрашиваемых. Попробую приспособить на доброе дело. Или, нет, распоряжусь брату Георгу изготовить по образу и подобию, только размерами раз в пять больше.
— А про Золушку ещё раз расскажи? — просит кузина.
Раз пять ей уже рассказывал, да разве я смогу любимой сестрёнке отказать? Едем-то всё равно не быстро. Сейчас самый что ни на есть час пик в городе, грозные крики нашего эскорта, расчищающие путь, свист плетей, глухие удары древками коротких кавалерийских копий и стоны пострадавших от этого не умолкают, но движение не ускоряется. Возле ратушной площади и вовсе застряли, там перекрыли путь телеги переездного цирка.
Из-за постоянных задержек даже не торопясь, не переходя на скороговорку успел до приезда к школе в очередной раз поведать двоюродной сестрице Золушку, разумеется, опять в немецком варианте, ну, том, где в конце злую мачеху с её родными дочерями усадили в металлическую бочку, изнутри утыканную гвоздями и скатили с крутого склона горы. Для здешней ментальности такая расправа более понятна, чем русское всепрощение, вроде, царь в честь радости такой отпустил их всех домой.
Моё появление в сопровождении будущей графини Дитонской вызвало у директора, учителей и учащихся настоящий шок. Похоже, они больше испугались, чем обрадовались. Даже подарки их не сильно успокоили, хотя, благодаря, заливались соловьями. Особенно усердствовал Леопольд Нирбах, мой учитель грамматики, он чаще всего меня порол розгами. Лично мне, правда, не досталось, все неприятности принял сам Степ, настоящий, я же был скорее наставнику благодарен, оценил уже, почерк у меня вполне приличный. Конечно, не такой как у моих монастырских переписчиков, ну так те профессионалы, чего с ними сравниваться.
В глазах Верды увидел подлинные восторг, обожание, грусть, мольба о прощении. Как бы погибший по её вине в моём теле Степ поступил? Не знаю. Но я постарался посмотреть на его бывшую любовь равнодушно, ничем не выделяя из остальных однокашников, каждому из которых сказал по паре добрых слов, а после ещё и благословил.
Провожали нас огромной толпой. Правда, в школьном дворе нас с Юлианой, если не затмили, то приняли на себя значительную часть внимания Гойко Митич с Эй-ты. Народ поди подумал, что это мои слуги. И ладно. И пусть. Людей с другим цветом кожи в Неллере видят не часто, но и не редко, так что, мой высокий авторитет это никак не увеличило.