— И я. — кивнула маркиза.
Отстранившись, она рукавом рубашки провела по глазам. Значит, всё же плакала, мне не показалось. Резко развернулась и забралась в карету, не посмотрев в сторону спрыгнувшего из седла милорда Монского. Вот так, приятель, прошла любовь, завяли помидоры. Кто ты для неё? Лекарство от скуки. Может я и ошибаюсь, но по паре брошенных сестрёнкой фраз подозреваю, ты ей уже надоел. Не зря, вон, кавалерийский капитан, командир эскорта полковника Неллерской, после постоялого двора «У оврага» третий день грудь выпячивает и ус подкручивает.
Махать руками вслед здесь не принято, но оставаться на месте и провожать взглядом карету Агнии, пока не скроется за поворотом в дубраву, мне никто запретить не может, я теперь здесь власть.
— Ваше преподобие, хотелось бы переговорить. — прижался ко мне справа наставник Макс, когда мы неспеша въехали в лес.
Торопиться у нас не получится, даже если бы и захотели. С нами четыре тяжело нагруженных неллерскими покупками фургона и три простых крестьянских телеги с провиантом, которого в наших краях нужно покупать дороже. Повозки, правда, тоже денег стоят, но после выполнения своей нынешней задачи, в хозяйстве пригодятся. Да, у меня натуральное хозяйство, и телеги мои мастера тоже умеют делать, только лишними купленные не станут. Всё же со временем ломается, выходит из строя, особенно, с учётом того, что качество железа на осях оставляет желать лучшего. Часто и вовсе их делаем из дерева, пропитанного особыми составами.
Вообще, плотницкому и столярному делу здесь здорово помогает алхимия, с препаратами на основе которой делают даже ДСП из опилок, не уступающий по прочности земной фанере. Дороговато выходит, зато находится широкое применение. Те же чемоданчики, которые так часто носят с собой лекари, ящики и прочая укупорка для ценных продуктов. Лесов вокруг полно, но пиломатериалы дорогие, потому что изготовление досок у нас весьма трудозатратный процесс, ручной, пилами вжих-вжих, а механическая лесопилка у меня пока только в проекте. Чёрт, опять отвлёкся.
— Поговорить? А я разве этому препятствую? — улыбаюсь наставнику, рад его видеть после отсутствия, хороший мужик, надёжный как аэрофлот. — Или нам милорд помешает? — бросаю взгляд налево, ширина дороги пока позволяет ехать троим в ряд. — У меня от него секретов нет, ты же знаешь. Только, брат, если можно, вначале расскажи общую обстановку у нас, сам понимаешь, переживаю, как вы тут без меня управлялись. Подробные доклады позже выслушаю, а пока основное. Все хоть живы и здоровы?
Если бы на монастырь свалилась какая-нибудь серьёзная напасть, мне бы обязательно сообщили голубиной почтой. Тем более, запас птиц я пополню заново, целый фургон пернатыми гонцами у меня забит. Но есть и масса других событий, порой неприятных, ради которых никто бы срочное сообщение не послал. Вот и волнуюсь. Немного.
Ехавшие впереди лейтенант Эрик, лейтенант-маг Алиса Паттер и штаб-капрал Николас, слова брата Макса о желании поговорить со мной о чём-то важном слышали и без приказа ускорили коней, увеличив расстояние. Я еду в центре колонны, наблюдая через раскрытый тент, как в движущемся впереди фургоне Юлька с Ангелиной развешивают на сушку мою нижнее бельё, которое постирали в ручье на привале.
Для волнений по поводу жизни моей обители причин никаких не оказалось. Ну и слава Создателю. Зато вокруг монастыря пронёсся вихрь, в самом конце зацепив и мою персону, точнее, ставя меня перед не самым простым выбором.
Наказующим с помощью сильного отряда наёмников, четырёх своих боевых магов и прибывшего из их верцийской прецептории прелата Густава, сильного одарённого с источником чуть только менее двадцати оттенков, удалось за неделю непрерывных магических атак и двух штурмов захватить замок Корманс, пленив его хозяина. Уйти подземным ходом удалось лишь семье подозреваемого в святотатстве, ереси и культизме, которую вывел из крепости старший сын барона Николаса, мой боевой товарищ по сражениям с виргийцами баронет Георг.
Когда пленённого святотатца везли из Готлина в направлении реймсского аббатства, наследник попытался отбить отца с небольшим отрядом выживших дружинников и вассального милорда. Ничего из этой затеи не вышло. Нападающих разгромили, что называется, в пух и прах, но баронету вновь удалось избежать плена, правда, на этот раз не своими силами. Его, истекающего кровью и бессознательного, вывез с места схватки один из уцелевших вояк, кто-то из тех, кто находился во время войны и вблизи меня. Кто это, понятно, не знаю, но, если увижу, может вспомню. Память на лица у меня вполне неплохая.
Странно конечно, что сам будучи судьёй на монастырских землях, я законов практически не знаю. Кое-чему меня учили, но именно что кое-чему. В основном же приходится заниматься самообразованием, набираться опыта и знаний, как говорится, по ходу дела. Основные положения права, тем не менее, мне известны. Вассалы обязаны защищать своего сюзерена при любой причине вооружённого конфликта, и ответственности за это не несут. А наследник и другие дети феодала до своего совершеннолетия считаются вассальны своим родителям. Так что, попадись Георг в руки наказующих после падения крепости, никаких обвинений к нему быть выдвинуто бы не могло. Только вот, совершённое им нападение на отряд псов Создателя уже после завершения сражения, грозило королевским судом.
Тот дружинник, оказавшись с полу-мёртвым господином на руках, быстро сообразил, кто и почему может поставить баронета на ноги, и повёз тяжелораненого в Готлинскую обитель. Хватило ума с теперь уже коронным преступником не переться в открытую через ворота, поселился в хижине у кого-то из наших голодранцев, узнал, что его преподобие отсутствует, и когда вернётся, неизвестно, но руки не опустил, переоделся в одежду поселенца и сумел пробиться к брату Максу, когда тот выезжал за стены монастыря.
— Я сразу понял, что беда вашего боевого товарища не оставит вас в стороне. Однако, не хотелось, чтобы преднастоятель, да и остальная братия узнали, кого мы приютили. — продолжал рассказ наставник. — В общем, хорошо, что лечебница за стенами. Ночью доставили баронета туда, он уже совсем плох был, да и сейчас не намного лучше. О том, кто он, знаем только мы с Симоном и мои два помощника, вы их знаете, братья Митрофан и Виталий, больше никто. Баронет слишком много крови потерял, рёбра ему Симон восстановил и пробитое лёгкое кое-как. Говорит, или ещё месяц исцелять, или дождаться вашего приезда. Но месяц — это же много. Прознают всё равно. Всем рабам языки не отрежешь, а они уже наверняка сообразили, что лежащий в пристройке к лекарне пациент — не простолюдин.
Эх, я уже заматерел, и гнев короля и всей его рати мне не страшен. Род не даст в обиду, да я и сам могу за себя постоять. Понятно, говорить об этом брату Максу не нужно, он всё правильно сделал. Реши я сохранить в тайне пребывание у меня в монастыре коронного преступника, так тому и быть. Никто доказать ничего не сможет. Что же касается исцеления моего старого боевого товарища, так для меня сие пустяковый вопрос. Даже спешить навещать раненого не нужно. Амулет-то лечебный вассалу своему восстановил, а другой как раз вот-вот прикажет долго жить, энергия там последние дни сохраняется. Ан нет, пригодится для баронета, не пропадёт даром.
— Карл. — подмигиваю милорду Монскому. — Ты же понял?
— Сделаю. — грустно улыбнулся тот.
Он теперь после расставания с Агнией неделю будет грустить, не меньше.
— Сделаешь, и предупреди Георга, что нам с ним надо будет поговорить. Интересно, что на него у наказующих есть, видели ли они его? Если да, то баронство может перейти к его сестре.
— Так у него же мать жива. — резонно напомнил друг. — Она наследница первой очереди.
— А-а, но всё равно. Может смогу чем помочь, ну, или он мне. Только встретиться нам лучше не в обители, а где-нибудь, скажем, в Готлине. На нашем подворье. Пусть туда со своим воином отправляется, как исцелишь. Одежду запасную для него найдёшь? Вы с ним статями вроде схожи.
— Найду. — кивнул милорд Монский.
Вскоре показалась Стремянка, река-рубикон моих владений. Мост через неё так и продолжает дышать на ладан, а мои фургоны в этот раз гружены тяжелее обычного. Как бы нам наши столичные покупки в воду не опрокинуть вместе с повозками и конями.
— Так и не взялись за ремонт? — спрашиваю с недовольством у брата Макса.
— Никак не определимся со средствами. — вздохнул лейтенант. — Мост же у нас общий с бароном Вадимом, а он говорит, у него сейчас денег нет. Поиздержался на войне и в постоянных нападениях разбойников. Брат Алекс предложил, чтобы, значит, мы за свои всё тут отремонтировали, а барон потом половину отдаст, да тот ни в какую. Дескать, это ваши паломники туда-сюда через него ездят, вам и строить.
— Ну, логично. — хмыкаю.
— Чего же логичного? — удивляется Макс. — Паломники товары в Готлин не везут, а Вадим только этой дорогой и отправляет. Куда ему ещё свой урожай возить, не в Неллер же?
— Разберёмся. — машу рукой. — Лучше скажи, проехать сможем?
— Конечно. — отвечает брат Макс. — Здесь же сваи из лиственницы, ещё триста лет простоят, а настил, настил мы прямо сейчас укрепим в центре.
Четверть часа мы потратили на ремонт переправы, зато мои опасения что-нибудь намочить к счастью не сбылись. Встретили возвращающихся от нас паломников — три десятка человек верхом и в повозке, от которых узнали, что преднастоятель уже всех о моём скором прибытии предупредил, и в обители наводятся чистота и порядок, а из поселения прогнали пилигримов-босяков, чтобы не марали мой взор своим присутствием.
Пока ехали оставшиеся мили до монастыря, слушал спутников лишь в пол-уха, больше размышляя о судьбе баронета Корманса. Так-то, если подумать и кое-что вспомнить, то ничего немыслимого он не совершил. Нападения на церкви, монастыри, служителей Создателя, разграбление церковного имущества случаются, увы, нередко, и отличаются в таких деяниях не только простолюдины, какие-нибудь разбойники, но и дворяне во время межгосударственных или междоусобных феодальных войн. Максимум, что грозит Георгу — это большой штраф. А вот с наказующими он себе отношения испортил, можно считать, навсегда. Так из-за отца они у него и без того не были бы тёплыми.