Девушка выскользнула в коридор из покоев секретаря, на потревожив не только хозяина апартаментов, но и его молодого слугу, часто битого тростью по любому поводу. Аккуратно прикрыла дверь и осмотрелась по сторонам. Где-то уже тенями скользили другие слуги, ей же надо было к лестнице, рабочее место Люсильды находилось не здесь на третьем, а на первом этаже.
Она подождала Эрика, одного из личных королевских слуг, несшего золотой, накрытый крышкой тазик, и с ним дошла до лестницы, где, спускаясь по ступеням, уже можно было и поговорить. Раб признавал в белокурой красавице себе ровню, он хоть и служит королю, зато она по настоящему близка к высокопоставленному сановнику.
— Вчера ещё хуже злились. — вполголоса сообщил он. — Сведения о том, что изгнанник начал собирать в Верции армию, подтвердились. Лорд Тармер, который путешествует в Царства и три дня гостит у нас, получил точные известия. Так что, надо быть нам незаметнее. Не попадаться под горячую руку. Хотя тебе…
— Да что мне, Эрик? — поморщилась Люсильда. — Мой от управителя или мелкого чиновника защитит, а если кто-то из сильных вдруг обратит свой гнев на меня, баронет даже слова против не скажет. Кто я? Обычная служанка. Ну, может, утешит. Перстенёк какой-нибудь серебряный подарит. А за предупреждение спасибо. Приходи перед обедом, поболтаем. Я тебя муреной копчёной угощу, мой вчера расщедрился.
Она наладила контакты со многими осведомлёнными слугами, но всё же главным источником информации у неё являлся Степ Риккарн. Повышающие мужскую силу отвары, те, которые мог достать любовник, вызывали не только повышенное потовыделение, а ещё и чрезмерную болтливость. Любил королевский сановник похвастаться. Нравилась ему Люсильда, да и она, говоря по правде, не испытывала к старику такого отвращения как к жирному борову Леопольду. Баронет был с нею добр. А то, что не такой прекрасный и молодой как её настоящий господин, так подобных милорду Степу Неллерскому она больше вовсе не встречала.
После могучего исцеления в белокурой красавице энергия била через край, и значительную часть её она направляла на пользу порученному делу.
Перед сном этой ночью баронет выдал ей такое, что Люсильде срочно надо было сегодня же после полудня как-то сбежать из дворца к Эльзе, своей старшей и единственной подруге, другу. Так-то девушка сообщала срочные новости Нике Ворской, тёте господина, но эта помесь волчицы и лисицы уже пять дней не появляется во дворце, и когда вернётся, не известно. О причине её отсутствия Люсильда догадывалась — тот обнищавший младший виконт Римас, поселившийся приживалой во дворце. Ни к к какой службе он оказался не пригоден, зато красавчик просто писаный. Баронета Ника пообещала его пристраить кавалером к королеве-матери Матильде. Сейчас поди в загородном имении Ворских эту проблему обсуждают.
— Опять тебя одну ждём. — буркнул Эмилий, впрочем этим его недовольство и ограничилось.
В коридоре первого этажа правого крыла в две шеренги стояли заспанные слуги и служанки, человек пятьдесят, Люсильда пристроилась с краю, встав в задний ряд. Как младший управляющий отрывается на недотёпах, она не слушала, ей было о чём поразмыслить и без этого.
Виконт Сергий Оланский — так звали того, кто по словам баронета Риккарна, опозорился со взятыми на себя обязательствами на том самом балу, где попытались убить её господина, кто получил огромные деньги от начальника тайного сыска и хотел их вернуть, но виконт Виктор распорядился канцелярии не проводить этот возврат через казначейство. Драхмы, тысячи драхм, оставили Оланскому, и баронет Степ, скрипуче посмеиваясь, убеждённо сказал, что тот обязан довести свою работу до конца. Люсильда не только поняла, какая работа имеется в виду, но и выяснила имя того, кто если даже лично и не стоит за организацией покушения, то точно знает, кем оно совершалось.
Позавчера прилетал голубь из готлинского монастыря, её господин уже отправился в путь, сюда, в столицу, налегке. Значит, скоро прибудет. Чем раньше Ригер узнает о виконте Сергии Оланском, тем лучше люди Неллеров смогут обеспечить въезд в Рансбур аббата Степа.
— Мне после обеда надо будет отлучиться в лавку. — сказала она Эмилию, когда прислуга, получив задания, отправилась их выполнять. — Баронет попросил купить кое-какие зелья…
— Опять врёшь, Люси? — глянул исподлобья управляющий. — У господина Риккарна свои слуги на это есть, чтобы по лавкам бегать. А вот я у него спрошу.
— И спроси. — нагло улыбнулась Люсильда, прекрасно зная, что Эмилий, чьё царство не распространялось дальше подсобных помещений первого этажа дворца, даже просто показаться на глаза столь важному сановнику ни за что не решится, ему хватило того раза, когда присланный баронетом гвардеец нещадно отлупил его мечом в ножнах. — Сходи, спроси. Зачем я тебе врать буду?
— Ладно, плутовка. — вздохнул управляющий. — Сходи. Только сначала пересчитай все простыни и найди уже наконец, кому отправили пододеяльники в любимых расцветках графини Эжен, иначе с нас со всех шкуру спустят.
— А я уже нашла. — обрадовала Люсильда. — Вчера ещё. Просто, сказать забыла.
Глава 14
Тяжела участь изгнанника. Он к ней привык, но не смирился, и кажется пришло время действовать, чтобы вернуться в королевский дворец Кранца, из которого ему пришлось уехать почти пятнадцать лет назад ещё при жизни Петра, старшего брата.
Эдгар, этот никчёмный племянник, довёл свою страну до разорения, смут и полураспада, а подданных до обнищания. И хотя войны с соседями ему удавалось пока выигрывать, но ситуацию это нисколько не исправляло, даже становилось хуже, ведь сражения проходили на землях Кранца, приводя их к ещё большему опустошению.
Условия же мира, которые удалось получить послам Эдгара, не позволили хотя бы наполовину компенсировать затраты, понесённые казной для отражении агрессии Виргии, Габарии и Ахорских герцогов.
Конечно, сорокадевятилетний принц прекрасно понимал, что прямой вины его старшего племянника в ухудшающемся положении страны нет, всё началось ещё при его отце, но Филиппу так удобней было думать. Удобней и выгодней. Всё же для затеянного им заговора нужно оправдание. Не так-то легко выступать не просто против короля, а против главы своего рода. Впрочем, принц и здесь считал, что поступает правильно. Для Саворской династии смена главы пойдёт лишь на пользу.
Филипп поморщился. До распахнутого окна спальни, у которого он стоял, донеслись пьяные выкрики. Возвращавшиеся из плаваний моряки привычно гуляли всю ночь напролёт и городской страже приходилось по утрам прогонять их обратно в порт.
Гумбль находился на берегу океана и хотя Жёлтый дворец, купленный прежним кранцевским королём Петром Третьим для изгнанного младшего брата, находился ближе к центру верцийской столицы, сюда долетали запахи моря, а крики чаек, деливших добычу у рыбных причалов, не давали спокойно спать по утрам.
Резиденция изгнанника была дворцом только по названию. Она больше походила на особняк, пусть и крупный. П-образный, в три этажа. По сравнению со дворцом, где Филипп родился, вырос и жил, её можно считать лачугой серва. Ну ничего, скоро всё изменится.
— Ты опять встал рано. — сказала Катарина, зевая и потягиваясь в постели.
— А когда было по другому, Кати? — улыбнулся он оборачиваясь к жене и отходя от окна обратно к ней. — Сама ведь не захотела возвращаться в свою опочивальню. Вот и смирись.
Редко среди аристократических семей муж и жена часто проводили ночи вместе, но Филипп и Катарина делали это почти всегда. Пётр Третий как-то пошутил, что его брат единственный в роде Саворских, кто женился по любви. Он даже не понимал в полной мере, насколько прав.
Младший принц, не притязавший тогда на трон, получил в супруги не кого-то из дочерей иноземных монархов, а представительницу герцогского рода Ормайских, кузину нынешнего правящего герцога Конрада. Так совпало, что и выбор отца, и желание самого Филиппа по воле Создателя совпали.
Да, Катарина не принесла в род Саворских ни земель, ни больших богатств, зато она была сильнейшей магиней, имея в источнике двадцать пять оттенков, и сыновей родила с большим даром. У семнадцатилетнего Гарри оказалось девятнадцать, а у младшего, пятнадцатилетнего Ольгерда, и вовсе двадцать две энергии в магическом ядре.
Это ещё один повод забрать королевский обруч себе. У детей Петра — Эдгара и Хельги — источники слабее, а младший сын, двадцатидвухлетний Теод, и вовсе позор Саворского рода: он так и не инициировался, в королевских семьях такое редкость.
Все эти рассуждения о выгоде в глазах Филиппа меркли, когда он смотрел на свою супругу. Катарина пленила его сердце ещё в их ранней юности и с тех пор чувства обоих друг к другу только усилились, а свалившиеся им на плечи испытания ещё более укрепили взаимную привязанность.
В сорок пять принцесса выглядела даже лучше чем в восемнадцать. Её красота стала зрелой, а собственная магия позволяла Катарине поддерживать тело совершенным даже после двух родов. Она знала, какое впечатление производит на мужа, когда потягивается, сбросив с себя одеяло, поэтому улыбнулась и протянула ему руку. Филипп сел рядом, поправив задравшиеся подштанники и взял её ладонь в свои.
— Перестань уже волноваться, Филя. — сказала жена. — Что сделано, то сделано. Обратного пути уже всё равно нет. При дворе всё теперь знают. И ладно. Будь, что будет. Ты решил, кому из мальчиков хочешь отдать Хельгу или решил дождаться ответа от Наместника? Письмо-то хоть подготовил?
— Да, почти. — кивнул принц и поцеловал запястье супруги. — Хочу, чтобы и ты его прочитала.
Судьбу Эдгара в случае успеха Филипп определил однозначно — сначала темница, а там уж можно посмотреть, вполне возможна и загадочная смерть, что при наличии целителей конечно же вызовет массу вопросов и подозрений, неудовольствие престола Наместника, всё-таки насильственная смерть особ королевских кровей считается самым тягчайшим преступлением перед ликом Создателя, однако, оправдаться всегда можно, история государств просто пестрит подобными несчастьями.