Вот ещё одна девушка резко повышена мною в статусе. Ирен это сразу же осознала, вон как ошалела от восторга и что-то ответила мне уже в спину.
Пока идём к воротам, Берта рассказывает о своей жизни во дворце, всё, что не могло поместиться в письма. Ей там не очень хорошо, как ни странно. Да, отношение к ней весьма доброжелательное благодаря покровительству королевы-матери и принцессы, тётушка Ника тоже сильно помогает, приглашая на всякие посиделки в гостиных и альковах, но моя девушка всё равно чувствует себя там одинокой, гораздо более одинокой, чем раньше в деревне. Там у неё хотя бы подружки были. Про обстановку вокруг неё в университете она пока не сказала ни слова. Понимаю, что здесь дела намного хуже. Ну, захочет расскажет. Теперь-то будет по другому после явления Христа народу, в смысле, прихода милорда Степа Неллерского к ней в аудиторию.
На аллее Берта немного поработала у меня гидом. Показывая пальцем на здания, пояснила, где у них какие учебные корпуса, где столовая и общежития, где спортивный манеж и исследовательские лаборатории. Если честно, мне это не очень интересно, но изображаю внимание, девочке надо немного прийти в себя от эмоционального всплеска при нашей встрече.
Возле ворот дежурят уже другие студенты, помоложе и трезвые. Они передали мне приглашение от ректора и декана алхимического факультета их посетить. Наверное тоже хотят о чём-нибудь попросить или рассчитывают на очередные подарки от меня. Нет уж, сено за коровой не ходит. Передал им, что буду рад их видеть у себя в арендованном особняке на следующей неделе. Адреса не сказал, вдруг заблудятся или не узнают, где я остановился? Напрасные мечты конечно, но надежда умирает последней.
Трактир «Чернильница и перо», куда часто ходят студенты, кому не хватает разносолов в своей столовой, располагается на другой стороне дороги от университетской ограды, в полусотне шагов от ворот, я даже в седло забираться не стал, к тому же, для Берты лошадь прихватить не догадался.
— А ты как сюда от дворца добираешься? — интересуюсь у своей девчонки.
— Мне портшез выделяют, но я чаще прошу королеву Матильду разрешить мне ходить пешком. Тут ведь недалеко, а вокруг столько всего интересного случается. — скромно опустила она голову.
Я её слегка подтолкнул в спину, чтобы она впереди меня поднималась на крыльцо трактира, где полный как колобок мужчина распахнул перед нами двери. Мои парни топают позади. Сюда я свернул, потому что у нас есть почти час времени до назначенной церемонии принесения вассальной клятвы. Пока в храме идёт проповедь, но дядя Курт пообещал, что десяти часам зал церкви будет в полном распоряжении нашего рода.
Да уж, «Чернильница и перо» не «Золото Кранца», грязновато, столов здесь вдвое меньше, а ароматы из кухни не самые приятные. Похоже что-то подгорело, а что-то прокисло, и всё это одновременно. Впрочем, по одёжке протягивай ножки, студентам, коих и сейчас во время занятий тут присутствовало больше полутора десятков, в основном переростки — парни и девицы далеко за двадцать, для них тут самый раз.
О, тут и те двое, что встретили меня у ворот. Уже готовые. Мама сказать наверное смогут, но вот оторвать свои задницы от скамей вряд ли. Расплылись в улыбках при виде меня, всё-таки заметили. От подскочившего ко мне трактирщика узнал, что эль здесь всего по шесть зольдов за кружку, даже страшно такое пиво пробовать, не то что пить.
Кроме студентов, тут и какие-то мужики с бабами, возле первого стола у ряда окон семья с двумя детьми, но места новым посетителям нашлись сразу же. Одного моего красивого вида хватило, чтобы мигом появились разносчицы с тряпками и тазом с водой, а сидевшего одинокого наёмника, рассматривавшего содержимое кружки, кажется пустой, попросили пересесть к компании горожан. Вояка обернулся, сфокусировал га мне свой взгляд и без возражений на полусогнутых ногах с кружкой сменил дислокацию. Нам досталось два шустро отмытых стола, один для нас с Бертой, другой для моих сопровождающих. Сергий пометался между ними, но верно прочитав мой взгляд, оставил меня с миледи из Новинок наедине друг с другом.
— Принцесса Хельга совсем на такая, как все про неё думают. — моя девочка что-то совсем ничего не есть и не пьёт. Понятно, отчего худая. — Она…
— Прям совсем не такая? — уточняю, пробуя котлету. Ригер с Эльзой в Рансбуре целую революцию произвели нашими готлинскими мясорубками. Сейчас могу убедиться, что не в инструменте дело, надо владеть умело. Котлета не очень вкусная, пережарили, и она жёсткая. — А какая?
— Она, она очень добрая. — скупо улыбается Берта. — И несчастная. Ты знаешь, что её хотят выдать замуж за кузена? Того, кого она ешё в раннем детстве невзлюбила? Вот. А ещё она не даёт надо мной смеяться. И книги, которые ты мне присылал, приказала, чтобы я их кроме неё никому не давала. Иначе их могли бы испортить. А сама их очень любит. Особенно ту, последнюю, про Алису в Стране Чудес. Принцесса не знает, что ты приехал, госпожа Ника велела, чтобы я ей ничего не говорила, а так она всё время про тебя спрашивала. А теперь ей наверное сейчас не до чего. Во дворце очень тревожно. Все бегают туда-сюда. Королева-матушка на меня вчера накричала, когда я к ней приходила, хотела вернуть богословский фолиант, который она мне давала. Правда тут же успокоилась и даже за щёчку потрепала. Степ, а ты появишься во дворце?
— Куда же я денусь. — а вот жареные колбаски вполне приличны. — Не сегодня и не завтра, но приду, чтобы сообщить, что ты теперь вассал нашего рода и жить будешь в городском особняке.
Эта идея мне вот-вот только что пришла в голову. Чего я мучился, покупать или не покупать арендованный дом? Быть или не быть? Конечно быть, конечно купить. Со слугами и охраной вопрос решаемый. Пусть в нём миледи Берта и живёт, оттуда кстати до университета даже ближе, чем от королевского дворца.
Бедная, бедная Хельга. Нет, я так не думаю. Именно здесь, уже в новом для себя мире, полностью осознал, что права идут рука об руку с обязанностями. Быть принцессой тут означает не только блистать на балах, охотиться на зверушек и беглых или ещё как-то развлекаться, а и, в том числе, выйти замуж в того, в кого ткнут пальцем. Можно сказать даже, Хельге повезло. Могли бы за старика выдать. Правда, и с двоюродным братцем идти под венец не очень хорошо, а, как по мне, и вовсе негодно, но, в отличие от Земли, в Паргее имеется целительская магия. Не знаю, насколько она эффективна по отношению к генетическим отклонениям, однако, какие-то крайние случаи уродств, вроде тех, что появлялись у египетских фараонов или европейских монархов, полагаю, смягчать возможно.
— Жить в городском особняке? — переспросила моя брюнетка.
— Да, и там тоже. — подтверждаю. — Из дворца тебя никто не гонит, комнатка твоя, та на двоих, останется. Зато будешь, когда и если захочешь уединения, уезжать в свою норку. Разве плохо? Сегодня после ритуала заедем, покажу. Заодно и подарки вручу. И принцессе передам. Больше не нужно таиться про мой приезд в Рансбур.
Из «Чернильницы и пера» я вышел не очень сытым, всё-таки студентов реально кормят плохо, как в своё время у нас в студенческой столовой. Вино кстати тоже так себе. Одними, считай, колбасками и забил пузо, ладно, лепёшки ещё ничего, хоть и пресные, зато горячие, только из печи были. А вот бойцы оказались не столь привередливыми, как их господин, вышли довольные и у коновязи весело переговаривались, глядя на своего товарища, подгонявшего к крыльцу трактира портшез для миледи Берты.
Отец и сын носильщики так бодро побежали со своим грузом — хотя того груза-то килограмм сорок — что мы на конях за ними еле поспевали. Шучу конечно же, однако до храма добрались действительно быстро.
В вотчине прелата Курта Неллерского, внутри зала, оказалось много народа — я сам удивился — человек сто, если не больше. Сразу же понял причину многолюдства — здесь собрались не только члены и вассалы нашего рода, но и те простолюдины, кто нам служат. Вижу Ригера, улыбается довольно, глядя на меня, значит, стреломёты все продал. Рядом с ним Эльза. Ничего себе, а кто в лавке остался?
За кафедрой, перед высокой статуей создателя стоит, опустив голову и сложив руки на груди, виконт Андрей Торский. Напомнил мне Наполеона с какой-то картинки. Треуголку ему, и вылитый бы Бонапарт получился. Позой разумеется, а не фигурой. Вице-канцлер строен как кипарис и довольно высок. Сумел вырваться из дворца, за что ему отдельное спасибо.
— Не волнуйся девочка. — медоречиво говорит подошедший у нам милорд Неллерский, заметив, как Берта вцепилась в мой рукав побледневшими пальчиками. — Я сам проведу церемонию, и ничего сложного в ней нет. Просто прочитаешь громко вслух, что написано в лежащем там свитке, выслушаешь виконта Торского и дважды громко скажешь «клянусь».
Хозяин дома сидел, вальяжно развалившись в кресле. С небольшого золотого блюда, на котором лежали две виноградные кисти тёмно-красного и ярко-зелёного цветов, он отщипывал по одной ягоде и неспеша ел, внимательно и с сочувствием слушая оправдания переминавшегося перед ним на ковре с ноги на ногу худощавого молодого мужчины тридцати лет.
Самому виконту Оланскому недавно исполнилось сорок два, хотя ему иногда казалось, что прожил вдвое большее количество лет. Наверное, если измерять срок жизни не годами, а событиями, так оно и было. Сергий посмотрел на стоявшего за спиной молодого мужчины сутулого верзилу, и тот подобрался, поняв, что вскоре ему предстоит сделать то, что должно. Стоявший на ковре взгляд хозяина кабинета заметил, нервно оглянулся и заговорил быстрее:
— Этого выродка точно кто-то предупредил, господин. Нас предали. Он знал! Клянусь. Знал и про засаду, и про её место и время!
— Неужели, Альберт? Наверное так и есть. — понимающе кивнул виконт. — Ведь во дворце двое — сам король и его начальник тайной службы знали о том, что ты должен выполнить. Ну, может, ещё двое — казначей и начальник секретариата — могли догадываться. А ведь все эти четверо испытывают огромную симпатию к Неллерам, вот и поспешили предупредить их о твоей засаде. Ведь так же?