И даже если бы я хотел это сделать, одних слов недостаточно. Пока по маковке не прилетит, почти всегда без толку.
– И все равно, – насупился он. – Я хочу стать белым рыцарем. Это великая честь.
– Твое право. Но помни, что у каждой монеты всегда есть две стороны.
– Ты ворчишь прямо как старая Нэн. Когда ты успел стать таким скучным?
Улыбнувшись, я протянул руку и взлохматил его густые волосы.
– Позже ты все поймешь.
Фигура речи прямо таки обязывала добавить «не грузись», но я удержался. Все-таки за месячный срок выкорчевать из оборота часть уже давно употребляемого словарного запаса было довольно непросто.
Понемногу я разрывал свою связь с прошлым. Больно, но необходимо для полноценной интеграции в это общество, потому что я предполагал только один выход обратно, в мой мир. Вперед ногами, в белых пинеточках. Но падать на меч я вовсе не спешил, нет.
– Ты же сам хотел вступить в Ночной Дозор, Джон, – постучался откуда-то извне грубоватый голос Алина. – А теперь пошел на попятную. Что изменилось?
– Мир хочу повидать, – уклончиво ответил я. Распинаться перед болванчиком непонятной категории значимости не было никакого желания.
Я кивнул Брану, и мы подались чуть вперед.
– Эту неделю ты нормально себя чувствовал? – зашел я издалека.
– Да, все хорошо.
– И ни странных снов, ни видений?
Тот отрицательно замотал головой.
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
Ну, как сказать, подумал я. Есть один недобрый парень, вросший в пень, и у меня есть основания полагать, что в дальнейшем он будет подталкивать тебя на свершение различных опрометчивых поступков.
– Да так. Ничего. Не обращай внимания.
Нужно будет приглядывать за ним. В некотором смысле, я теперь чувствовал персональную ответственность за Брана. Скажи мне кто пару месяцев назад, что я стану всем таким из себя правильным…
Я оглянулся. Холмы уже почти полностью заслонили собой громаду Винтерфелла, оставив на виду лишь зубцы да верхушки башен. Замок казался таким уютным и теплым в окружении бескрайнего дикого Севера.
Меня охватывали двоякие чувства, те самые, что каждый раз возникают при съезде с насиженного места. Каждое такое место неизбежно запоминается и плохим, и хорошим.
Я не знал, вернусь ли я сюда вновь, так же, как и не знал, что ждет меня впереди.
Но скучать точно не придется.
7. «Места боевой славы»
Я хаял Север, называл его скучным и серым, но когда мы ступили на Перешеек, я в очередной раз понял, что нельзя судить поспешно о чем бы там ни было. Смириться с тем, что все познается в сравнении. Всегда есть люди и места намного худшие, чем те, что сейчас тебя окружают.
Полуразрушенная крепость под названием Ров Кейлин, возведенная еще Детьми Леса, была первым кругом в этом гнилостном аду. Некогда стенами Рву служили огромные блоки из черного базальта, десяти метров в высоту, но прошедшие века раскрошили вулканический камень почти до самого основания, а кое-где и вовсе утопили под землю. От двадцати сторожевых башен осталось всего три, и лишь одна пребывала в относительном благополучии. Вторая отклонилась от вертикали на десяток градусов и грозила упасть каждую секунду, третья выглядела так, будто верх ее почти полностью откусил гигантский зверь. Осталась лишь часть смотровой площадки и пара зубцов.
Четырнадцать долгих дней, за каждый из которых я успел не единожды проклясть все на свете, королевский отряд следовал по извилистой узкой дороге, единственной относительно твердой земле в округе, почти никогда не наблюдавшей солнца; серые тучи закрывали беспросветным низким саваном все небо до самого горизонта. Тяжелый липкий воздух, в котором смешались неповторимые ароматы гниющих растений, болотных испарений и мертвечины.
Здесь даже на ночлег не было где устроиться, кроме как на дороге. Львоящеры, местные доминантные хищники, подозрительно напоминающие крокодилов, каждую ночь утаскивали одного или двух караульных. Ядовитые белые змеи кусали всех, кто имел достаточную глупость сойти с дороги, и лишь благодаря проводникам Хоуленда Рида почти никто из укушенных не умер.
Перешеек являлся олицетворением отчаяния. Это место словно выпивало все доброе и хорошее, что есть внутри человеческой души. Неудивительно, что Ров никто и никогда не смог взять с юга; когда даже сама земля старается тебя прикончить, ухватить за ногу и всосать в себя без остатка, возникает лишь одно желание: бежать отсюда подальше, и Иные пусть поберут этих северян, чтоб им неладно.
После Перешейка люди вроде как ожили, очнулись, и всего за неделю добрались до переправы через Зеленый Зубец, за которой сразу же находились город лорда Харроуэя и гостиница на перекрестке. Оттуда до Королевской Гавани было уже рукой подать. Король Роберт приказал разбить лагерь и отдыхать, пока навстречу уже спешил отряд из столицы, во главе с Ренли Баратеоном и Барристаном Селми.
Палатка, устроенная специально для гвардейцев лорда Старка, сейчас пустовала – еще час назад все ушли на завтрак. Менталитет у здешнего народа был таков, что никто никуда особенно не торопился. А зачем, собственно? Почему бы и не посмаковать мясо и вино на природе, наслаждаясь последними днями долгого лета?
Наскоро проглотив овсяной каши с медом, я вернулся в палатку. Моя стража наступала только вечером, и почти весь день я мог посвятить собственным делам. Призрак, свернувшись в пушистое белое колечко, сопел на моей лежанке. Я согнал зверя, намереваясь навести порядок на спальном месте.
Я уже думал и сам прикорнуть часик-второй – в последнее время я плохо спал. Ко мне начали приходить странные видения по ночам – редкие и краткосрочные, сюжет которых я почти не помнил, проснувшись. Джон вроде бы не обращал никакого внимания, но я догадывался, в чем дело.
Джон, как и все Старки нынешнего поколения, был варгом. В книге он видел волчьи сны, и даже вселялся в Призрака, но бессознательно, не понимая, что творит. Варамир Шестишкурый, могучий оборотень за Стеной, овладевший сразу шестью зверями, утверждал, что Джон намного сильнее его, хоть и неопытен.
Снаружи заржали кони, ровно загудели голоса, словно в улей палкой ткнули. Наша палатка была разбита у оживленной дороги рядом с гостиницей на перекрестке дорог.
Я устремился наружу. Призрак уже было хотел увязаться за мной, но наткнувшись на предостерегающий взгляд, вернулся на место. Оглядываясь на судьбу Леди, я предпочитал, чтобы лютоволк находился как можно дальше от Ланнистеров, и Джоффри в частности.
В целом, после отбытия из Винтерфелла в королевском отряде царила относительно спокойная атмосфера. Вроде бы можно выдохнуть и расслабиться, но было как-то очень спокойно. Затишье перед бурей? Ну да. Чем жарче летний зной...
Я отбросил тяжелый полог в сторону и прищурился, когда по привыкшим к полумраку глазам резануло лучами утреннего солнца. На улице царило какое-то нездоровое оживление.
– … Судя по твоей крайней молодости, ты можешь быть только Ренли Баратеоном, лордом Штормового Предела и советником короля, и это имя я называю, – выбился из фона голос Сансы.
– Судя по его крайней молодости, он может зваться просто Брыкучим Ослом, и так именую его я.
Некто звонко рассмеялся, и смех разошелся волной по толпе.
В самом центре этой толпы было много знакомых лиц – как старых, так и новых. Серсея, и Джоффри с Сансой, рука об руку, а напротив них – лукаво улыбающийся Ренли, темноволосый красавец в великолепном густо-зеленом панцире, с рогатым шлемом под локтем. Пятым участником разыгравшейся сценки являлся сир Барристан Селми, в отливающих белизной и золотом доспехах Королевской Гвардии, низ которых был изрядно запачкан за долгую дорогу.
Моментом позднее я разглядел Илина Пейна, стоящего чуть поодаль. Весь мрачный, в потрепанной кольчуге, с обнаженным двуручным мечом за спиной. Видимо, королевский палач презирал такую низменную вещь, как ножны.
– Мне нужно поговорить с советниками. Джоффри, ты бы не мог занять нашу гостью? – спросила Серсея.
– Я был бы очень рад, – поклонился Джоффри.
Взяв Сансу за руку, он повел ее через толпу в моем направлении. Я поспешил убраться с дороги. Рядом с ним лучше было прикинуться ветошью и не отсвечивать. Маловероятно, что Джоффри заинтересуется моей личностью, но несмотря на статус гвардейца десницы, вряд ли для Ланнистеров я стою намного выше того сына мясника, которого зарубил Пес.
А вот и Клиган, кстати. Материализовался где-то на краю поля зрения, встал большой черной тенью за спиной у принца.
– И чем же хочет заняться моя леди? – учтиво спросил Джоффри, и Санса тут же зарделась.
По меркам этого мира они казались парой небожителей. Джоффри во всех своих красно-золотых шелках и черной коже, и Санса, пока еще не подверженная влиянию замысловатой южной моды. Воздушная и прекрасная в своем голубом бархате с белой оторочкой. Рыжие волосы струились по плечам словно языки пламени.
– А чем бы хотел заняться мой принц?
Джоффри ненадолго задумался.
– Мы можем проехаться верхом по окрестностям.
Санса опасливо оглянулась на Клигана. Присутствие последнего ей было явно не по нраву.
– Ты останешься, Пес, – Джоффри понял ее без слов.
– Пес? – брови Сансы чуть приподнялись в удивлении.
– Сандор Клиган. Королевский Пес, – объяснил он. – Моя мать приставила его охранять меня. Давай, проваливай. Не пугай мою невесту.
– Как прикажет мой принц, – скрежетнул зубами Пес.
Крутанувшись на месте, он исчез так же резко, как и появился. Довольно быстро двигается, как для такой образины. А Гора еще больше, и еще шустрее, поговаривали сквайры из Западных Земель.
– А не опасно нам будет ехать без него? – спросила Санса.
Принц мерзенько так ухмыльнулся, положил руку на обмотанную черной кожей рукоять меча. Навершие изображало собой разинувшую пасть львиную голову.
– Ты боишься?
– Нет.
– И правильно. Я – будущий король. Тебе со мной нечего бояться. А если кто и вздумает причинить нам вред… – он потянул рукоять из богато украшенных ножен, обоюдоострая синеватая сталь сверкнула на солнце. – Крупно пожалеет. Я зову его Львиным Зубом.