Они проговорили всю ночь. Женщины замучили старика, доведя его до исступления. Северянка требовала все новых подробностей того памятного дня, когда погиб капитан Расул. Она никак не могла поверить, что ее мальчик вырос в могучего воина, легко расправлявшегося с противниками на арене.
Уже под утро, перед самым рассветом старику с трудом удалось спровадить их обратно в сераль. Женщины только успели добраться до комнаты Юко, как в коридоре послышались шаги развлекавшихся друг с другом наложниц.
Северянка замерла, прижавшись к стене. Тонкая газовая занавеска в дверях не могла скрыть ее, а рассветное солнце уже вовсю заливало комнату девушки. Юко бросилась на тахту и быстро накрылась тонким покрывалом, чтобы скрыть, что лежит одетой.
Наложницы скрылись в соседней комнате. Северянка подкралась к Юко и, нагнувшись, осторожно поцеловала ее в щеку.
– Спи, девочка. Видно, сами боги послали тебя сюда. Спи. Ночью нам понадобится много сил. И старайся не выходить из комнаты. Еду я принесу тебе сюда. А мне пора. Нужно еще многое сделать.
– Вам тоже нужно отдохнуть, – возразила Юко.
– Мои силы теперь неисчерпаемы. Мой сын помнит меня. Больше мне ничего не нужно, – ответила северянка, сверкнув ослепительной улыбкой.
Поднявшись, она бесшумно выскользнула из комнаты. Юко поднялась и, тихо раздевшись, снова легла в постель. Обняв подушку, она отвернулась к стене и принялась вспоминать все свои встречи с Такеши. С этими мыслями она и уснула.
Проснулась она оттого, что кто-то ласково гладил ее по голове. Открыв глаза, она увидела сидящую перед тахтой северянку. Женщина гладила ее по голове и улыбалась. Эта улыбка поразила Юко. Так улыбалась ее мать, когда приходила будить ее. Ласково и грустно.
Неожиданно для себя Юко обняла северянку, спрятав лицо у нее на груди. Так она прижималась к матери. Тепло материнского тела создавало ощущение уюта и защищенности. Юко стало вдруг так спокойно, что она просто забыла обо всех проблемах, забыла, где находится. На минуту ей показалось, что все события последнего года просто страшный сон, но пришла мама, и все страхи ушли в небытие.
Северянка словно поняла, что творится с девушкой. Обняв, она начала ласково похлопывать ее по плечу, чуть качая, как маленькую. Юко всхлипнула. Ощущение детства так сильно охватило ее, что девушка не выдержала и расплакалась.
Дав ей выплакаться, северянка подняла Юко и, утирая слезы, начала успокаивать, ласковым голосом приговаривая всякую ерунду. Девушка устыдилась своей слабости, но северянка взяла в ладони ее лицо и, заглянув прямо в глаза, тихо сказала:
– Ничего, маленькая. Все в порядке. Сегодня все закончится. Потерпи еще чуть-чуть.
Юко молча кивнула и принялась одеваться. Умывшись и приведя себя в порядок, она с аппетитом съела все, что принесла северянка. Собрав грязную посуду, северянка ушла, заговорщицки подмигнув девушке и указав глазами на подушку, из-под которой торчал краешек трактата.
Юко смутилась, вспомнив рисунки в книге, но нужно было как-то убить время, поэтому девушка достала трактат и, устроившись так, чтобы из коридора не было видно, что она делает, принялась листать страницы.
Кое-как дождавшись полуночи, Юко увязала в шелковое покрывало смену одежды и, подумав, сунула туда же трактат. С узелком в руках она вышла в коридор. Мешочек с лакомством для барса девушка повесила на пояс. Юко стало грустно, что она не сможет попрощаться с Гурханом. Она успела полюбить этого сильного, свирепого, но такого умного зверя.
Медленно, с соблюдением сотни предосторожностей девушка спустилась к выходу. Северянка появилась из какой-то ниши в стене, словно призрак. Чтобы не вскрикнуть от неожиданности, Юко пришлось зажать себе рот ладошкой. Убедившись, что это не призрак и не один из евнухов, она облегченно вздохнула и шагнула навстречу женщине.
Взглянув на поклажу Юко, та одобрительно кивнула и решительно распахнула дверь. Ночь встретила беглянок тишиной, нарушаемой только звоном цикад. Женщины направились к беседке, стараясь двигаться быстро и невольно пригибаясь от усердия и осторожности. Барсов в саду не было. Старый зверовод знал свое дело.
Беглянки проскользнули в беседку и замерли, ожидая прихода проводника. Тот не заставил себя долго ждать. Послышался тихий шелест травы, и у беседки появился зверовод.
– Готовы? Тогда пошли, – коротко сказал он и, не дожидаясь ответа, повел женщин к стене. В темноте Юко споткнулась, зацепившись за упавшую ветку.
– Тихо ты. Смотри, куда ступаешь, и не отставай. Заблудишься, искать некогда будет, – рыкнул на нее старик. Юко испуганно кивнула и ухватилась за руку северянки.
Зверовод провел их к стене какими-то только ему известными тропками. Весь путь беглецы проделали почти бесшумно. Старику был известен каждый закоулок сада. Место для похищения он выбрал таким образом, чтобы к нему невозможно было подойти бесшумно. Любому преследователю пришлось бы ломиться сквозь сплошную стену зарослей.
Подойдя к стене, старик поднес руки ко рту и издал крик козодоя. В ответ пискнула сойка, и со стены упала веревка. Через минуту по ней соскользнул гибкий, жилистый воин с длинным мечом за спиной. Бросив короткий взгляд на женщин, он подошел к старику и молча пожал ему руку. Развернувшись, воин тихо сказал:
– Все разговоры и знакомства потом. Идите за мной.
Подведя женщин к веревке, он нагнулся и, взяв ногу Юко, поставил ее в петлю на конце каната.
– Держись крепче, – скомандовал он и дважды дернул за веревку.
Юко вцепилась в колючий канат и почувствовала, как ее стремительно поднимают на гребень стены. Воин внимательно следил за подъемом, готовый в любой момент прийти на помощь. Северянка робко тронула его за плечо.
– Ты Ал-Тор? – Голос женщины сорвался, и она замолчала, пытаясь справиться с собой.
– Да. Это я, мама, – ответил юноша, назвав ее матерью после короткой заминки. Это не укрылось от женщины, и она грустно кивнула головой, понимая, что ему так же трудно, как и ей.
Веревка упала на землю, и Ал-Тор быстро поставил ногу матери в петлю. Дав сигнал к подъему, он повернулся к старику.
– Ну, ты готов уйти в отставку, старина? – с усмешкой спросил юноша.
– Я в отставке с того дня, как согласился на это дело, – усмехнулся старик в ответ.
Неожиданно, в той стороне, где располагались конюшни, послышались крики, собачий лай и рев разъяренных барсов. В саду замелькали факелы. Отпущенные с поводков сторожевые псы с лаем продирались к месту похищения. Следом за ними с треском и руганью ломились бойцы тайной стражи.
– Вот они! – раздался радостный крик, тут же сменившийся предсмертным хрипом. Один из преследователей выбежал из кустов и необдуманно подошел к Ал-Тору на расстояние удара мечом. Старый зверовод присел над упавшим человеком.
– Зачем ты это сделал, Барн. Ты же всегда мечтал занять мое место. Я хотел уйти вместе с ними. Все осталось бы тебе. Зачем? – тихо спросил старик.
– Решил поторопить события. Я подозревал, что ты что-то затеваешь, и вызвал тайных. Но видать, мне не судьба стать главным звероводом. У твоего приятеля очень быстрый меч. Знаешь, я только сейчас понял, что я первый предатель за всю историю гвардии, – прохрипел раненый. Голова его откинулась набок, а изо рта потекла кровь. Ал-Тор тронул старика за плечо.
– Нужно уходить. Они уже рядом.
– Да. Уходи, я задержу их, – ответил старик и обнажил меч.
– Не надо. Ты успеешь подняться, – ответил Ал-Тор, но старик отрицательно мотнул головой.
– Я не для того помогал твоей матери бежать, чтобы позволить тебе погибнуть в этом проклятом саду. Уходи. Это моя драка. Уходи, сынок. Когда-то капитан стоял один против десятка, спасая мою шкуру. Теперь пришла пора вернуть этот долг, – ответил зверовод и, сжав руку юноши, исчез в кустах. Тут же послышался звон стали и стоны раненых. Наука капитана не пропала даром.
Ал-Тор выругался и кошкой взлетел по канату на стену. Быстро выбрав веревку, он перебросил ее на улицу и соскользнул вниз. Все уже сидели в седлах. Топ-Гар успел даже убрать механизм кузнеца. Разман очень просил не бросать его в городе. Юноша запрыгнул в седло, и кавалькада понеслась к городским воротам.
Похитители успели выбраться из города, а ветераны заблокировать ворота арбой и клиньями, когда на площади появился отряд верховых. Уперевшись в брошенную между ворот арбу, отряд спешился, и солдаты принялись рубить ее мечами. Командир отряда быстро поднялся на стену. Взяв тяжелый арбалет, он взвел тетиву, наложил болт и прицелился.
– Ваше сиятельство, их же не видно, – пролепетал молодой лейтенант.
– Проверю, не разучился ли стрелять на слух, – ответил стрелок, спуская тетиву. – Что с воротами? – спросил он, отбрасывая арбалет.
– Почти открыли. Осталось только створки раздвинуть, – ответил лейтенант, явно робея.
– Поздно. Они уже добрались до солончака. Теперь догонять можно будет только с рассветом. Быстро в казармы. Поднять и посадить в седла всех. Выходных, свободных от заданий, отпускников, больных. Всех. Должна набраться полная полусотня с десятком. Ты понял, лейтенант?
– Так точно, ваше сиятельство!
– Тогда, какого ифрита ты еще здесь? Марш! – рявкнул командир отряда, и лейтенант кубарем скатился с лестницы. Следом раздался заполошный треск подков по каменным плитам мостовой.
– Лишь бы башку себе не свернул от усердия, объясняйся потом с его папашей, – проворчал командир и быстро спустился вниз.
Злосчастных караульных уже окатили водой из лошадиной поилки, приводя в чувство, и, не развязывая, выстроили перед караулкой. Увидев подошедшего, старший караула вздрогнул и тихо простонал:
– Только не это! Иштар великая, сам Слоновья Нога.
Человек, носивший столь необычное имя, услышал сказанное и зловеще усмехнулся.
– Похоже, ты меня знаешь, десятник.
– Да, ваша милость, – судорожно сглотнув, ответил тот.
– А знаешь, почему меня прозвали Слоновья нога?