Юпитер, — умоляла я, когда он входил в меня, отмечая, что я принадлежу ему так, что никогда не смогу почувствовать себя достаточно постоянной.
Я была никем и всем одновременно.
Лгуньей.
Аферисткой.
Предательницей.
Отвлекающим маневром.
Спасителем.
Его.
Я прижалась лбом к его плечу, прижалась к нему, пока он держал меня, пока я пыталась собраться с силами. Он поставил меня на землю, позволив мне немного упасть, прежде чем поддержать меня.
Никто из нас ничего не сказал.
Сердце забилось в горле, и я нарушила молчание первой.
— Расскажи мне о своем дне.
Я ждала, что он расскажет мне о своем дне. Почему он побил свое пианино и искал убежища во мне. Но он ничего не сказал. Вместо этого он обхватил меня руками, подхватил на руки, когда я обхватила его ногами, отнес обратно в пентхаус, в свою комнату, и бросил меня на кровать.
Я открыла рот, чтобы заговорить. По моим бедрам стекала его сперма, мои атласные шорты валялись на полу в коридоре, а по всему телу витал запах секса. Я не могла уснуть ни в таком состоянии, ни в постели с ним.
Бастиан оборвал мои слова, покачав головой, сорвал с себя одежду, оставшись передо мной в одних боксерах, и опустился на кровать, нависнув над моим телом.
Он уставился на меня, посмотрел в мои предательские глаза и прошептал:
— Ты — единственное хорошее, что есть в моем дне.
И на секунду, пока он игнорировал красные от слез глаза, а я оплакивала его горе по дяде, я притворилась, что у меня нет никаких обязанностей, что я никогда не лгала этому человеку, что я ничего не знаю о его пропавшем дяде, что я не его Апата и что я нормальная. Ничто не портило меня и этого сумасшедшего, чертового человека.
Ничто не мешало нам быть друг с другом.
ГЛАВА 27
Любовь — гибель чести, смерть долга.
Джордж Р.Р. Мартин
АРИАНА ДЕ ЛУКА
Дни без Винса: 3
Я вспомнила слова, которые Уилкс сказал мне в первый день работы легендой.
Эта работа — о терпении. Это лепить из себя кого-то другого. Ты затихаешь. Становишься скучной. Не представляешь угрозы. А потом ищешь слабые места. Потому что твой враг — это все еще человек. Одна слабость — это все, что тебе нужно. Их слабость дает тебе надежду, а надежда — единственное, что тебе нужно для силы.
Не надежду я чувствовала, размышляя о горе Бастиана. Как джентльмен — в его понимании — он вытер меня мокрым полотенцем вчера вечером, прежде чем принять душ и присоединиться ко мне в постели. Он спал с тех пор, как я проснулась от его объятий.
Я не шевелилась, потому что он выглядел изможденным, и я знала, что ему нужны силы, чтобы искать своего дядю, которого, как я знала в глубине души, он не найдет. Я мучилась чувством вины, обдумывая варианты.
Мне нужно было сдать значок, но я не могла заставить себя бросить Тесси. Не потому, что ее дядя пропал и все в ее жизни ищут его. Пока я не уехала, я не могла говорить о Винсенте. Если я расскажу Бастиану о визите Винса, наше перемирие сорвется. Это привело бы к раскрытию моих секретов, а я не хотела думать о том, что произойдет, если он узнает, что я незаконнорожденная принцесса Де Лука и агент ФБР под прикрытием.
— Бастиан! Я хочу есть! — воскликнула Тесси, ее голос становился все громче по мере приближения.
Я натянула одеяло, отодвинув руку ее брата от себя.
Она не выглядела удивленной, увидев меня в постели с Бастиано, когда вошла в комнату в своей розовой пижаме из "Могучих рейнджеров".
— Ты можешь приготовить мне поесть? Я не могу найти Луну.
Бастиан поднял голову.
— Луна сегодня не работает.
— О. — Она нахмурилась и уставилась на меня. — Бастиан отстойно готовит. Надеюсь, ты не отстойно.
Я пожала плечами, мучительно осознавая, что на мне только камзол и никакого нижнего белья.
— Я хорошо готовлю. Что ты хочешь?
— Два мини-оладья с льняным и миндальным маслом, омлет с грибами и сыром, половину яйца Бенедикт и смузи с черникой и асаи.
Боже правый. Завтрак для богатых людей.
Я вскинула бровь.
— И это все?
Она прикусила губу и действительно попыталась придумать что-то еще.
— Кажется, у нас закончилось миндальное молоко, так что, думаю, это все. — Она повернулась к брату. — Ты уже нашел дядю Винса?
Глаза Бастиана метнулись к моим, раздражение росло, пока я не покачала головой в знак отрицания. Он виноват в том, что у него умная сестра. Он сел, и простыни сбились вокруг его талии. При свете я наконец-то смогла разглядеть его татуировки.
На его грудной клетке было выбито «Эверетт», смелое и неапологетичное. Мне захотелось прижаться к татуировке и спросить, кто в его жизни был настолько постоянным, что заслужил право вжиться в его кожу.
Мысль была неуместна, когда в дверях стоит восьмилетний ребенок, поэтому я подавила ее и уставилась в потолок, пока Бастиан говорил.
— Мы все еще ищем. И еще, это мой дом, а не "Ритц Карлтон". Сегодня на завтрак хлопья.
— Но…
— Или ты можешь взять овсянку.
Она замолчала.
— Хорошо, но я хочу "Капитан Кранч".
— Договорились. Иди переоденься и собери домашнее задание, а я жду тебя на кухне.
Как только она отошла, я сняла простыни, чувствуя себя слишком неловко без трусиков. Он не стал притворяться, что ничего не видит, пока я шла к ванной комнате так быстро, как только могла, не убегая.
Я повернулась и оскалилась.
— Ты можешь хотя бы притвориться, что не смотришь?
Казалось, что вчера между нами была разрушена стена, и мы с оговорками перемещались по этой необычной территории, пытаясь понять, каковы пределы возможностей друг друга, но с каждой секундой преодолевали ту пропасть, которая когда-то разделяла нас.
Он лежал на боку, его пальцы рассеянно перебирали татуировку Эверетта, словно привыкли к этому.
— Нет. — Он склонил голову набок, и у меня возникло ощущение, что он затягивает этот момент, пытаясь как можно дольше отодвинуть на второй план тяжесть отсутствия Винса. — Твоя задница довольно горячая, но она выглядит лучше с моим членом внутри.
— Твой рот довольно милый, но закрытым он выглядит лучше, — ответила я, захлопывая за ним дверь.
Роскошный мраморный пол холодил мне ноги. Его ванная могла бы вместить две мои квартиры, что меня не удивило. У него была двойная раковина, черная когтистая ванна и стоячая душевая кабина с прозрачной дверью и плиткой из мрамора и жемчуга.
Решив, что лучше воспользоваться его полотенцем, чем выпрашивать его, я сняла рубашку и запрыгнула в душ. Я подпрыгнула, услышав звук открывающейся двери, и прикрыла грудь руками. Он не смотрел на меня через стеклянную дверь душевой, хватая зубную щетку и чистя зубы.
После десяти секунд изумленного взгляда я включила воду на теплый режим и постаралась расслабиться под струями. Как только он прополоскал рот, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, его руки были небрежно скрещены, а задние части бедер упирались в стойку раковины.
Я попыталась не подавать виду, но не смогла и вместо этого попыталась вывести его из равновесия.
— Кто такой Эверетт?
— Не твое дело. — Он разжал руки и сделал шаг ко мне. — Мне нужна услуга.
Я неловко рассмеялась, когда он одним быстрым движением спустил боксеры, и его член уперся в живот, уже твердый.
— С чего бы мне делать тебе одолжение? Ты никогда не был добр ко мне.
Я могла бы сдаться, позволить тому, что произошло вчера, и тому, как мы использовали друг друга для исцеления, по-настоящему изменить нас, но я не могла. Не сейчас. Я позволила этому разрушить наши границы и сблизить нас, но не могла разрушить этот последний барьер. Крошечную, не поддающуюся разрушению стену из клея и пасты Elmer's. Не сейчас, когда я знала, что это означает, что я, вполне возможно, была последней, кто видел Винсента Романо.
— Я верну тебе услугу.
— Мне ничего от тебя не нужно, — прошептала я.
Ложь.
Мне нужна была эта жизнь. Не пентхаус, не шикарные ванные и не первоклассная нью-йоркская недвижимость. Я могла бы обойтись и без них, но мне нужна была младшая сестра, с которой можно поговорить, мужчина, к которому можно вернуться домой, мысль о том, что кто-то может на меня положиться, как Бастиан сейчас с Тесси.
Я хотела чувствовать себя любимой, желанной, надежной и собой.
Такой, какой я могла бы гордиться.
Жизнь, в которой единственной обязанностью было делать счастливыми себя и тех, кого я любила.
Он открыл дверь в душевую и отодвинул меня в сторону, забирая воду. Я задрожала от холода, мои соски запульсировали, а бедра задрожали, когда я увидела, как вода стекает с его головы вниз по груди, мимо сдвоенных V-образных линий и к его эрекции.
Боже правый.
Душ был придуман для того, чтобы смотреть, как вода стекает по коже Бастиана.
— Позаботься о Тесси, пока я не вернусь.
— И это та услуга, которую ты хочешь получить?
Я думала, мы уже все уладили. Вряд ли это была услуга. Я бы сделала это в любом случае. К тому же он уже освободил меня от всех смен.
Мои губы слегка приоткрылись, когда я увидела, как он опускается передо мной на колени.
— Что ты делаешь?
Он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, прикусил кожу и раздвинул мои губы.
— Возвращаю услугу, — сказал он, прежде чем приникнуть к моему клитору, и я поняла, что он знает, что я уже согласилась позаботиться о Тесси.
Ему просто нужен был повод, чтобы прикоснуться ко мне.
Да.
Это была та жизнь, которую я хотела.
Тесси держала в одной руке бургер, а в другой — картошку фри, пока мы с Бастиано добирались до кухни, одетые, с высушенными феном волосами и телами на приличном расстоянии друг от друга.
Но это не имело значения.
Я все равно чувствовала его по всему телу.
Тесси откусила от бургера и посмотрела на нас.
— Вы, ребята, так долго, поэтому я заказала еду.