Поворачиваюсь на шум приближающихся шагов и выбрасываю из головы неуместную жалость. И к кому? К серым тварям. Меня ждет ничуть не лучшее будущее. Нужно как можно скорее добраться до противоядия, которое подарит несколько лишних часов, а потом поговорить с Ксандером. Он заслуживает знать правду, и я не могу промолчать, а потом взять и умереть в шаге от спасения.
Эмер приводит Дейла, Макки и Черча, несущих набор инструментов и досок.
– Грейс! – восклицает Дейл и вперивает в Зейда растерянный взгляд. – Так это правда?
Зейд лишь кивает и тут же направляется прочь, оставляя своих людей заколачивать выход из подвала. Эмер распахивает широкие дверные створки, ведущие на первый этаж, я смотрю наверх.
– Мне нужно в свою комнату.
Эмер хмурится.
– Ты в порядке? Это кровь у тебя на рукаве?
Скашиваю взгляд на плечо, замечаю начавшие проступать пятна. Черт!
– Все хорошо. Это кровь Грейс. Тварь замарала меня до того, как ты выстрелила. Я быстро.
Зейд уносит Грейс прочь, но Эмер еще несколько секунд медлит. Выдавливаю из себя вымученную улыбку.
– Ладно, – неохотно соглашается она. – Давай быстрее. Твари сократили наше время на сборы.
Серьезно киваю и, не говоря больше ни слова, бросаюсь вверх по лестнице, с трудом перепрыгивая аварийные ступени. Ноги преодолевают препятствия, с каждым шагом все сильнее наливаясь свинцом. Плечо нестерпимо горит, и я почти не чувствую немеющую руку. Внутренности скручивает от боли, каждой чертовой клеткой ощущаю губительное влияние яда, от которого нет спасения.
Врываюсь в свою спальню, хватаю первую попавшуюся бутылку воды, осушаю ее, что нисколько не притупляет жажду. Достаю из тайника пробирки с противоядием, беру первую попавшуюся чистую футболку и через ткань процеживаю жидкость в опустевшую бутылку. Когда с этим покончено, делаю внушительный глоток и приваливаюсь к стене, закрыв глаза. Перевожу сбившееся дыхание, дожидаясь, когда противоядие подействует и хоть немного полегчает.
Отпускает минут через пять, но несмотря на прилив сил, я все еще чувствую, как яд продолжает разъедать изнутри. Боль притупилась, но никуда не исчезла. У меня слишком мало времени для принятия решения, которое совершенно точно перевернет всю жизнь с ног на голову.
Неспешно прохожусь по комнате, бросаю в рюкзак сменную одежду и запихиваю под нее бутылку с остатками противоядия. Несколько часов точно продержусь. За это время нужно придумать, как рассказать все Риду. Да что уж там. Благодаря тому, что чертов Органа любезно пригласил к нам еще восьмерых человек, довериться придется и им. Горло перехватывает от противоестественности происходящего, но я не могу бросить Ксандера, Эмер, Кейси и остальных в неведении. Неизменно приближающаяся смерть подталкивает к откровенности, которую я не позволяла себе ни с кем, кроме отца.
Проверяю рану, оставленную зубами твари. Почти затянулась. Еще немного и не останется ни единого внешнего признака того, что произошло. Жаль, что противоядие не способно обнулить действие яда тварей. Как бы это ни звучало.
Дверь внезапно распахивается, и в комнату врывается запыхавшийся Ксандер, который обшаривает мою фигуру точно таким же взглядом, каким совсем недавно Зейд осматривал Эмер. В горле вновь встает ком, и я с трудом выдавливаю ложь, потому что еще не придумала, как сказать правду.
– Я в порядке.
Ксандер стремительным шагом преодолевает разделяющее нас расстояние и заключает меня в крепкие объятия. Нерешительно поднимаю руки и кладу их на спину Рида, ощущая под пальцами сильное биение его сердца. Голова кружится, и я прикрываю глаза, стараясь взять под контроль все, что со мной происходит. Что-то не так. Противоядие действует иначе, но у меня просто нет времени, чтобы разобраться, что изменилось.
Стоим так не меньше минуты. Ксандер немного отстраняется, приподнимает пальцем мой подбородок и заглядывает в глаза.
– Эмер сказала…
– Я в норме, – повторяю настойчиво. Ложь. Очередная, наглая ложь. – Просто ушиблась.
Он поднимает руку и мягко ощупывает мой затылок и плечи. Не сдерживаю улыбку, которую Рид встречает хмурым взглядом.
– Что?
– Ты такой заботливый, будто… – хочу добавить: «тебе не все равно», но заставляю себя молчать.
– Будто? – настойчиво просит Ксандер.
Отмахиваюсь, но из объятий не выпутываюсь, продолжая стоять в окружении его теплой ауры безопасности. Прикусываю губу, чтобы не сказать ничего из того, что пришло на ум под дурманящим влиянием яда.
Взгляд Ксандера падает на мои губы, и у меня перехватывает дыхание. На Рида ведь яд не действует, тогда почему он так смотрит?
– Могу я поцеловать тебя? – спрашивает он хрипло и ласково поглаживает мои скулы.
Не даю себе времени на раздумья. Я все равно умираю.
Вместо ответа подаюсь вперед, и Ксандер мгновенно считывает ответ, который так и не был произнесен. Он склоняется чуть ниже, и вот уже его губы касаются моих. Он целует с невероятной нежностью, тесно, но бережно прижимая меня к своему крепкому телу. Запускаю пальцы в его волосы и приоткрываю губы, позволяя Риду углубить поцелуй. Мне становится жарко, и я не знаю, что в этом повинно – бушующий в крови яд, толкающее меня к действиям противоядие или необъяснимое влияние Ксандера. Честно говоря, мне совершенно не хочется разбираться в причинах.
Продолжаю плавиться в руках Рида, теснее прижиматься к его груди, желая слиться в единое целое не посредством поцелуев, которых с каждой секундой, с каждым вдохом становится слишком мало. Абсолютно недостаточно.
– Ну вы нашли время, – долетает до слуха насмешливый голос Органа.
– Убирайся, – рычит Ксандер, не оборачиваясь.
Я с ним полностью солидарна.
– Да с удовольствием, – язвит Кейд. – Девчонка, которую я тащил сюда из центра, только что скончалась, твари пытаются прорваться из подвала, а местный заправила дал десять минут на окончание сборов. Так что? Вы с нами? Или продолжите веселиться?
Отстраняюсь от Рида и упираюсь лбом в его ключицу, восстанавливая дыхание.
Грейс умерла. Уже. Черт!
Видимо, яд такой большой твари действует гораздо быстрее, чем тех, которых я привыкла убивать возле Алерта. А это значит, что у меня меньше времени, чем я надеялась. Возможно, именно поэтому я практически не чувствую знакомой эйфории после принятия противоядия. Она продлилась считанные минуты, а это плохо. Очень-очень плохо.
Ксандер отстраняется первым, подхватывает с кресла мой рюкзак и жестом указывает на выход, где Органа уже и след простыл.
Спускаемся на первый этаж и встречаемся с остальными. На Эмер лица нет. Потерю Грейс она переживает гораздо острее, чем убитого несколько дней назад Роча.
Разбираем оружие и засовываем по рюкзакам еду и воду, после чего без лишних промедлений отправляемся на восток. Преодолеваем коридор за коридором, этаж за этажом. Никто не разговаривает, давая друг другу время не только на скорбь, но и на осознание того факта, что мы действительно собираемся сделать это – добровольно сунуться на территорию восточников, расстояние до которой стремительно сокращается, а потом и вовсе сбежать из Бастиона.
Не могу думать ни о чем ином, как о действии яда, который продолжает с огромной скоростью выжигать противоядие, обнуляя его действие. Вскоре мне понадобится новая порция. Но дело даже не в этом. Я должна как можно скорее рассказать всем чертову правду. Но как это сделать?
Остановить посреди коридора и просто сообщить: «Слушайте, меня укусили, но ничего страшного»?
У меня помутился рассудок.
Перед глазами внезапно темнеет, спотыкаюсь, едва не рухнув на пол.
– Хэтти? – как сквозь вату до слуха доносится голос Ксандера.
Поднимаю на него затуманенный взгляд и только сейчас понимаю, что на самом деле все гораздо хуже. Я потерялась во времени и пространстве и элементарно не могу сообразить, где нахожусь.
У меня нет нескольких часов. Даже новый глоток противоядия бессилен. Плотно погрузившись в мрачные мысли и загнав себя до изнеможения, я упустила момент, когда перешагнула линию невозврата.
– Я… – начинаю хрипло, но голос срывается, переставая подчиняться.
С трудом поднимаю руку и обхватываю ладонью горло, осознавая, что чисто физически уже не могу ничего рассказать.
– Стойте! – приказывает Эмер и оттесняет Ксандера, все поле моего зрения занимает ее обеспокоенное лицо. – Что с тобой такое?
Поднимаю голову и тут же встречаюсь с взглядом Кейда, которому хватает мгновения, чтобы обо всем догадаться.
– Ее укусили.
– Что? – ошарашенно восклицает Эмер и поворачивается к нему так резко, что у меня еще сильнее кружится голова.
Ноги подкашиваются, но Ксандер не дает упасть, обхватив за талию.
– Что ты несешь, Органа?
– У нее спроси, – жестко произносит Кейд и шагает ко мне, но Эмер преграждает ему путь.
Ксандер хмурит брови и начинает быстро осматривать мои руки, шею, плечи, но, естественно, не находит ни намека на укус. Но разорванная зубами твари ткань и следы крови говорят сами за себя. Безуспешно пытаюсь отстраниться, ничего не выходит. Сил больше нет, и мне прекрасно известно, что будет дальше.
– Сколько тебе осталось? – жестко требует Кейд поверх головы Эмер.
Кейд… он знает. Он же знает.
Нужно сказать ему.
Сказать…
Но что сказать?
– Ты можешь заткнуться? – голос Эмер. Заткнуться? Ладно. – Что там, Ксандер?
– Ничего, – бормочет тот, а после заглядывает мне в глаза. Его зрачки вдруг расширяются от мгновенного осознания. – Ты выпила обсидиановую дрянь?
– Я… – произношу с трудом.
– Что? – кричит Эмер. – Что она выпила?
Почему так громко?
– Кейд, – хриплю из последних сил.
Я должна сказать…
Что сказать и кому?
Мысли путаются, сознание плывет.
Напрягаю все самообладание, пытаясь вернуть его хоть на минуту.
– Положи ее, Рид, – говорит кто-то.
Ксандер отступает в сторону, продолжая прижимать меня к себе и сверлить полным беспокойства и плохо сдерживаемой боли взглядом.