Дилан почувствовал себя музыкальной нотой, прозвучавшей с опозданием, но звонко и чисто. Может, все они были частью песен — дети Дин-стрит. А Мингус оставался «Дозой». Хотя Дилан тоже распространял по улицам его метку, она всецело принадлежала его другу. Мингус брал у отца наркотики, и в этом не было ничего ужасного, даже наоборот. Роберт же на всех нагонял страх своим редким коварством, преступными замашками. Но он родился и вырос в криминальном районе, и это говорило само за себя. Артур Ломб, несчастный белый парень, попал сюда почти случайно. Он был неплох, только еще не знал об этом.
Что до Дилана, то теперь он владел кольцом. На Дин-стрит появился свой супергерой: не кто-то из музыкантов, что приезжали сюда на лимузине, а летающий мальчик. Ему следовало сшить себе особый костюм, забраться на крышу и начать бороться со злом, а уж потом как-нибудь раскрыть всем свою тайну. Но сегодня ему следовало помалкивать, несмотря на родившуюся в сердце любовь ко всем, кого он видел с высоты.
Марилла пропела под музыку ей одной слышного оркестра: «Я иду осуществлять мечты. У меня сегодня бал, любимый!»
Дилан мягко приземлился — долей секунды позже, чем Мингус, — держа в руке прохладный мяч. В какой-то момент, когда он висел в воздухе, все его тело покрылось испариной.
— Мальчик-кенгуру! — воскликнул Мингус. — Витаминов небось нажрался.
Ла-Ла ответила Марилле язвительным: «Я устала, любимый, я устала…».
Казалось, лето семьдесят седьмого года подходит к концу, хотя было только начало июля. Во двор школы № 38 собрался приехать и покрутить пластинки великий диджей Флауэрс со своей командой. Слух быстро разлетелся по округе. Сегодня был самый жаркий день, но никто не жаловался, не чувствовал усталости. Даже когда солнце раскрасило Манхэттен и гавань в оранжевые тона, всем, кто знал, что их ждет впереди, казалось: день еще даже не начался. Пиво, сколько его ни глотали, не утоляло жажду, не успокаивало. Прелюдией к основному мероприятию стал общий пикник на Берген. Жарили на решетке мясо, знакомились с соседями, парочка испанцев играла на барабанах, в общем, ничего особенного. Малыши носились как оголтелые — девочки и мальчики, испанцы, черные и белые — все вместе. Они купались в солнечном свете, участвовали в конкурсах, в которых выигрывали мячики и гномов с зелеными волосами, подставляли мордашки под кисть клоуна — чьей-то матери, весь день парившейся в парике и костюме. Дети бегали и верещали, пока, к четырем часам, не выдохлись и не начали капризничать. Старшие ребята ждали ночи, убивая время кто как мог: сидели на ступенях домов, рассматривали огромный баллон с гелием, которым наполняли воздушные шары, объедались паеллой по полтора доллара за порцию.
К шести во дворе школы № 38 появилась первая группа ребят, хотя Флауэрса никто не ждал до наступления темноты. Компания быстро разрасталась. Местные заводилы решают уже сейчас начать мероприятие, так сказать, разжечь аппетит. Муниципальная школа № 38 — территория группы «Флэмбойен», их прославленный диджей Стоун работает в подвале расположенного по соседству молодежного центра «Колони Саут Бруклин». Именно «Флэмбойен» пригласили Флауэрса, но это не означает, что от них все теперь в восторге. Двор школы № 38 служит местом сбора для совершенно разных компаний — из Уикофф-Гарденс, Атлантик Терминалс, ребят из Сары Дж. Хейл.
Являются и «Диско Инфорсеры», прослышавшие о приезде Флауэрса и тоже изъявившие желание принять участие в мероприятии. «Флэмбойен» обнаруживают, что окружены со всех сторон толпой народа, тогда как они намеревались порадовать Флауэрса только самими собой и, конечно, чем-нибудь «горяченьким». «Флэмбойен» ждут. Стоуна — если бы не Флауэрс, он был бы сегодня королем Бруклина. Конкурирующие группировки выставляют свои проигрыватели и усилители, при этом стараясь не демонстрировать их посторонним и изображая крайнее удивление, видя все то же самое у соседей. Это своего рода игра. Они прекрасно знают, что пластинки у всех, включая Флауэрса, примерно одни и те же.
Первыми выступают «Инфорсеры»[3] — группа черных парней. Название кажется забавным, но то, что они показывают, смеха не вызывает. «Инфорсеры» исполняют на роликовых коньках апрок.[4] Танцоры полуприседают, крутятся на одной пятке, хватают себя между ног и машут кулаками. Диджей из Ред-Хук зациклился на «Фэтбэкин» и «Мексиканце» Бейба Рута, но ставит и Элвина Кэша и «Реджистерс» — что-то незнакомое. Танцоры разворачиваются дугой по площадке, руки и ноги движутся в бешеном ритме, из-под роликовых колес вылетают россыпи искр.
Если посмотреть брейкеру в глаза, то можно увидеть, что он избегает встречаться с тобой взглядом, будто стесняется. Начать танцевать апрок не так-то просто. Гораздо легче стоять с недовольной гримасой, скрестив руки на груди, слегка покачивая головой, — тебе кажется, что и ты смог бы проделывать все это, и даже лучше.
Музыка гремит, разливаясь по Пасифик, Невинс и Третьей авеню, сообщая тем, кто не знает: у тридцать восьмой творится нечто грандиозное.
Следующие на очереди «Флэмбойен». Большинство зрителей рады, что «Инфорсеров» сменил Стоун. Он не просто танцует брейк-данс, он весь ему отдается. И если «Инфорсеры» сами заводят толпу выкриками, то у Стоуна есть для этого человек с микрофоном, который, судя по всему, считает себя его младшим братом. Зовут парня Эм-Си Рафф, он тощий и подогревает публику непрерывным речитативом.
Никто из «Флэмбойен» не танцует — брейк Стоуна и крики Раффа и без того превращают двор в подобие «Соул Трейн».[5] Их музыка — ничего особенного, «Рай прекрасен» и «Любовь — послание», но в весьма неожиданных обработках, которые поражают слушателей. Особенно оригинальна «Любовь — послание». Исполнители — «ЭмЭфЭсБи», запись студии «Филли Грув». Официально их название расшифровывается как «Мать, отец, сестра, брат», на самом же деле — «долбаные сукины дети». У каждой команды по четыре-пять двенадцатидюймовых пластинок — никто не возражает.
Спустя пару часов опять звучит «Любовь — послание», теперь версия Флауэрса, более захватывающая. От самого Флауэрса исходит какая-то магия. Он похож на переселенца из Ямайки или Вест-Индии, и как будто не намерен ни с кем соревноваться. Флауэрс — один из первооткрывателей брейкданса, из тех, кто доказал, что даже под песни с немудреной мелодией и так себе вокалом люди могут танцевать как безумные. Сегодня вечером Флауэрс вновь это доказывает. С Берген давно убрали все столики, там нечего больше делать. Три сотни подростков толпятся во дворе школы номер тридцать восемь, в центре танцуют брейкеры. Никто не намерен затевать драку, но каждый бдительно следит, чтобы ни на нем, ни на его девчонке не остановился чей-нибудь подозрительный взгляд. Здесь собрались конкурирующие группировки, а танец агрессивен и резок, и, казалось бы, без разборок не обойтись. Но все проходит мирно, и вряд ли жителям окрестных домов придется звать копов, которые отнимут ножи, покрутят перед толпой своими дубинками и разгонят всех еще до полуночи.
Выступление Флауэрса длится так долго, что эта ночь превращается в легенду. Джемсейшн-77, накануне масштабного отключения электроэнергии. Озаренный прожекторами школьный двор свяжется в памяти с ночью, проведенной со свечами, — она наступит неделю спустя. В памяти всех, кроме белого паренька, единственного светлокожего в огромной толпе, который пришел сюда с другом по имени Доза. Белый мальчик не увидит всеобщего мрака и беспорядков. Он проиграл последнюю партию в шахматы, съел оставленные миссис Ломб бутерброды с индейкой, а завтра сядет в автобус и отправится в Вермонт. Благодаря фонду Фреш Айр.
Сегодня Дилана никто не трогает. Черт его знает почему, наверное, потому что все и в самом деле настроены мирно. Дилан вбирает в себя все, что видит и слышит, даже кричит «Хо-о» и «Оу», отвечая вместе с толпой на призывы Флауэрса, хотя и навлекает на себя в эти моменты косые взгляды кое-кого из стоящих рядом. Но этим дело и ограничивается. Просто потому что он сегодня счастливчик или из-за кольца. Может, оно сделало его невидимым. Или черным.
Кто знает?
Черно-белая фотография Фиделя Кастро в бейсбольной форме.
если метс хотели бы общаться
с коммунистами
они поехали бы на кубу к этому парню
а он вполне подходит для стадиона
уполномоченный краб
Открытка выскользнула из пачки пригласительных билетов и меню китайских забегаловок, впихнутых в почтовый ящик. Приземлилась текстом вверх на ковре в прихожей. Авраам и бровью не повел, поднял открытку и положил ее на столик в гостиной, к предыдущим. Он надеялся, что ничего важного в этих посланиях не содержится, во всяком случае, такого, что не могло бы подождать до возвращения мальчика. Читать открытки Краба у него не было ни малейшего желания.
Глава 11
На поверхности озера показался рот рыбы — видимо, она решила подышать воздухом. Высокую траву на берегу и кроны деревьев серебрил утренний туман. Небольшая полусгнившая пристань, на которой сидел городской мальчик, почти касалась серо-зеленой воды. Рассмотреть похожую на игрушку рыбку и ярко-зеленые, как брокколи, растения под водой было легче, чем противоположный берег.
— Рыба в тумане, — сказал Базз, хулиганистый подросток из семьи Уиндл, в которой жил городской мальчик. — Смотри-ка, что я сейчас сделаю. Учись.
Базз постоянно демонстрировал городскому мальчику деревенские штучки, которые тот сам никогда бы не решился проделать, даже если бы ему заплатили. У шестнадцатилетнего Базза уже были усики, он общался с компанией прошедших Вьетнам парней. Они собирались у вроде бы исправного, но вечно стоявшего на одном месте «мустанга». Как-то раз городской мальчик увязался за Баззом и провел в кругу его приятелей целый день, пока не получил команду отправляться домой. Взрослые друзья Базза собирались на загаженной машинным маслом, поросшей сорняком дороге, где курили одну за другой сигареты, мочились в бутылки из-под «Пабст» и отпускали шуточки на непонятном мальчику сленге.