о жизнь наконец изменилась к лучшему, а школы вообще не существует. Естественно, ты можешь побалдеть и в любой другой день, во вторник, в среду, но эта дорожка слишком скользкая, если далеко пойдешь по ней, легко заблудишься и в конце концов вообще исчезнешь, как Тим Вэндертус.
Так что лучше просто притвориться, будто не помнишь о предстоящем утре понедельника, когда должен будешь прийти в спортзал — с «чугунной» головой и чертовски глупым видом.
«Миллер, Миллер, Миллер & Слоан» к выступлению почти готовы. Их гвоздь — выход барабанщика, который исполняет «Респект» Ареты Франклин. Этой песней заслушиваются даже ироничные белые парни из Верхнего Вест-Сайда — самые крутые панки на всем свете. Барабанщика несколько раз вызывают на бис.
Песня и в самом деле отличная. Она будет звучать в мозгу весь следующий день, если, конечно, ЛСД не сотрет в тебе воспоминания о чем бы то ни было.
«Стейтли Уэйн Мэнор» появятся перед публикой через пятнадцать минут.
Дилан стоит почти у самой сцены, хотя и слышал, как поют эти ребята — в зале для репетиций на Деланси, — наверное, раз сто. Габ Стерн играет в «Стейтли Уэйн Мэнор» на бас-гитаре. Выступать на сцене для него уже привычное дело, как, к примеру, для Сида Вишеса. Дилан знает их репертуар наизусть, рисует для них рекламные плакаты и выслушивает жалобы их подружек.
А иногда ходит с этими подружками гулять. И не исключено, что однажды окажется с кем-то из них в постели.
Подружки — нынешние и будущие — составляют значительную часть огромной толпы, уже упирающейся в бар позади. У трех выступающих сегодня групп, пожалуй, не найдется ни одного поклонника старше восемнадцати. Их фэны уверяют друг друга в том, что собственными глазами видели «Токинг Хедз» на сцене «СиБиДжиБи», — естественно, врут, ведь «Токинг Хедз» выступили здесь в последний раз, когда этим соплякам было лет по двенадцать-тринадцать. Можно было жить и взрослеть в этом городе, в котором творилась история, практически не видя ее. А «Токинг Хедз», между прочим, играют сейчас в теннис в клубе «Форест-Хиллз». Кто-нибудь хочет посмотреть? Поезжайте на метро в Куинс.
Ключ почти что ко всему: притвориться, что твой первый раз — отнюдь не первый.
Например, сеанс с ЛСД сегодня вечером.
Приятель Дилана Линус Миллберг выныривает из толпы со стаканом пива и кричит:
— Дороти — это Джон Леннон, Пугало — Пол Маккартни, Тин Вудман — Джордж Харрисон, а Лайон — Ринго.
— «Звездный путь». — Дилан перекрикивает кошмарную кантри, которую здесь запускают в перерывах между выступлениями музыкантов.
— Или так, — орет в ответ Линус. — Кирк — это Джон, Спок — Пол, Боунз — Джордж, Скотти — Ринго. Или Чехов после первого сезона. А вообще-то какая разница? Комбинация Скотти-Чехов — это Ринго. В запасе всегда или Джордж, или Ринго.
— А тебе не кажется, что Споку не хватает душевности, а Маккою мозгов, как Вудману и Пугалу? Говоришь, Дороти — это Кирк?
— Да нет, ты не врубаешься. Я просто провожу параллели. Битлы — образец, прототип, нечто вроде базовой структуры, понимаешь? Все остальное — их подобие, с этим ничего нельзя поделать.
— К каким там типам ты их отнес?
— Ответственный родитель, гениальный родитель, ребенок-гений, ребенок-клоун.
— А если сравнить с героями из «Звездных войн»?
— Люк — Пол, Хэн Соло — Джон, Чубакка — Джордж, а роботы — Ринго.
— А с «Вечерним Шоу»?
— М-м… Джонни Карсон — Пол, гость — Джон, Эд Макмахон — Ринго, а этот… Как его там… в общем — Джордж.
— Док Северинсон.
— Во-во. Как видишь, все вращается вокруг Джона, ну и Пола тоже. Вот почему Джон — это гость.
— А Северинсон тихий, но талантливый, как Вуки.
— Начинаешь улавливать суть.
На сегодняшней ЛСД-тусовке Дилан — казначей. В кармане лежат смятые долларовые купюры, сто девяносто баксов — он по обыкновению крепко сжимает их в руке. Глубоко укоренившаяся в нем привычка требует большего — свернуть деньги и засунуть в носок, но этому противостоит гордость. Задача покупки ЛСД возлагается именно на него и Линуса Миллберга по двум причинам: во-первых, у того дельца, гея с Девятой улицы, продающего наркоту школьникам Стайвесанта прямо на квартире, они постоянные клиенты, во-вторых, не играют в группе.
Линус Миллберг — вундеркинд-математик, учится в Стайвесанте второй год и общается со старшеклассниками, хотя когда-то был очень застенчив.
— Если мы пойдем прямо сейчас, то успеем послушать «Спидис», — говорит Линус.
— Да, да, еще минутку.
— За это время мы уже несколько раз могли бы сбегать туда и обратно.
— Идем, идем. Только сгоняй, купи мне стаканчик пива.
Линус кивает и исчезает в толпе.
Дилан не придает этому особого значения, но всегда доволен собачьей готовностью Линуса услужить ему — она помогает замаскировать собственное раболепство в компании парней из «Стейтли Уэйн Мэнор». В том, что он не входит в состав группы, много плюсов, но его тем не менее гложет зависть. Это чувство — причина ненависти к себе, презрения к собственной ненужности. «Стейтли Уэйн Мэнор» выступают в «СиБи» впервые в жизни. Дилан не спешит уходить — хочет погреться в лучах их славы.
Ты мог не стоять на сцене и все равно быть там.
Это походило на чувство, которое ты испытывал, глядя, как Генри забрасывает на крышу принесенный тобой из канавы мяч.
В близости к «Стейтли Уэйн Мэнор» не все так радужно: тебе постоянно приходится переживать за Джоша, который может появиться на сцене в пьяном виде, ты болеешь душой за Джузеппе — гитариста с разбитыми костяшками. Хотя музыка у «Стейтли Уэйн Мэнор» такая, что по струнам можно бить чем угодно — хоть ногами, головой.
— Гос пришла. Выглядит отпадно.
Линус вернулся с двумя стаканами пива.
— Там Гос, Эбдус, — повторяет он. — Может, подсуетишься?
Линус неспроста так настойчив: Лиза Госет, только что поступившая в Стайвесант, — одно из увлечений Дилана. Всем известно, что домой Лиза возвращается не позднее строго установленного часа, поэтому Дилану и впрямь следует сейчас подсуетиться, это его единственный шанс. О своем неравнодушии к светловолосой, молчаливой, не похожей на других Лизе Дилан поведал ей через цепь посредников, забавляясь и ужасаясь, что ввязывается в столь странную игру. Схема сработала идеально. Лиза, судя по всему, отвечает ему взаимностью — такую информацию он получил от компании девочек-сводниц.
Если он сумеет выманить Лизу из толпы, сегодня же поговорит с ней.
Из-под разорванных на коленях и сзади, ниже попки, джинсов Лизы выглядывают колготки-сеточка, она смотрится в них совсем ребенком, так и видишь ее пятиклассницей, прыгающей через скакалку в этих же колготах.
Тебе было шестнадцать, но ты все еще чувствовал в себе наклонности гея.
В последнее время ребята из «Стейтли Уэйн Мэнор» постоянно подшучивали над ним, упоминая имя Лизы, и их подружек это раздражало.
— У тебя смазливая физиономия, — говорил Линус, — у Джоша фигура что надо, Габ в бэнде, а я могу заболтать кого угодно. Если наши лучшие качества соединить в одном человеке, он перетрахал бы всех девчонок в школе.
— Заткнись.
— А ты не стой на месте, придумай что-нибудь.
— Пойди спроси у нее, не хочет ли она сходить с нами за наркотой.
У Линуса удивительное свойство: он делает все, о чем ни попросишь. Назвать его отчаянно смелым нельзя, просто он ловкий и проворный. Габ однажды велел ему взять прямо с прилавка в «Феймоус Рей» пиццу в коробке. Линус схватил ее, выскочил на улицу и мчался, не оглядываясь, до самого Вашингтон-сквер.
Дилан наблюдает за Лизой Госет и ее подругами, слушающими многословного Линуса. Тот указывает на дверь, потом на пропуск на своей ладони, объясняя, что обратно их впустят без проблем.
Лиза Госет кивает.
Аппаратура «Стейтли Уэйн Мэнор» на сцене, но сами парни показываться зрителям не торопятся: ведут себя как настоящий бэнд — сидят в гримерке и курят травку. Толпа гудит, выкрикивает шуточки. Когда Габ выйдет на сцену, то не увидит Дилана, и потом непременно спросит, где он пропадал. И тот ответит: «Госет ты, наверное, тоже нигде не нашел?»
А может, повезет и ему сегодня выпадет полная программа? Может, они покурят у дельца травки, и Лиза согласится нарушить свой график?
Он рад, что не даст Лизе возможности полюбоваться на «Стейтли Уэйн Мэнор» и даже не удивлен собственной ревностью. Если заглянуть в его сердечный каталог, можно увидеть там все проклятое многообразие человеческих чувств.
Они шагают по улице шеренгой — девочка-девочка-девочка, мальчик-мальчик. Дилан еще не решается открыто заговорить с Лизой. Но, черт возьми, ведь это он сам и Линус ведут девочек прочь из «СиБи»!
Они движутся по вечернему городу как веселый журчащий ручей. Остальные тинейджеры, прохожие, едущие мимо машины — все отступает на задний план, становится как будто невидимым.
— Мари — Джон, Лу — Пол, Маррэй — Джордж, Тед Бакстер — Ринго.
Линус может играть в эти сравнения бесконечно, но Дилан не собирается его останавливать — так по крайней мере поддерживается разговор.
— Молоток.
— Но я ведь ничего не придумываю, — отвечает Линус. — Просто классифицирую людей по основным группам, вот и все.
— Значит, если рассуждать по-твоему, «Стейтли Уэйн Мэнор» обречены — с битловской динамикой у них слабовато.
— Конечно. К сожалению, это очевидно.
— Эндрю считает себя Джоном, а Полом вообще никто не хочет быть.
— Они все считают себя Джонами, а на самом деле все четверо — Джорджи. Даже Ринго среди них нет.
— Думаешь, на Джона никто не тянет?
— Ну, разве только Джузеппе. Хотя какая разница? Если рядом нет всех объединяющего Пола, Джон — все равно что Джордж.
— Мне кажется, Джордж никому никогда не мешал: просто хотел, чтобы в каждом альбоме была хотя бы одна его песня, и спокойно играть на гитаре.
— Нет, нет, Джордж мечтал подчинить себе Джона, он по натуре такой.
Чубакка мечтал подчинить себе Хэна Соло? Впрочем, не будем цепляться к словам.