— Тогда нашим ребятам надо вообще разбежаться, — говорит Дилан.
— Несомненно.
— Когда вернемся, серьезно поговорим с ними.
Девочки прислушиваются.
— Что, «Стейтли Уэйн Мэнор» скоро распадутся? — спрашивает Лиза.
— Сегодня вечером, — шутит Дилан. Забавно, но подобная мысль посещает его впервые. До этой минуты он ни мгновения не сомневался в том, что его друзей ждет блестящее будущее и мировая известность, а сейчас, осознав вдруг, что это невозможно, чувствует, как его зависть и ревность превращаются в великодушие: «Стейтли Уэйн Мэнор» обречены, пусть же насладятся сегодня выступлением в «СиБиДжиБи». Черт, вообще-то хотелось бы, чтобы они протянули еще хотя бы месяц и стали «разогревающими» на концерте Джонни Тандера в «Рокси» накануне Хэллоуина.
Линус пытается объяснить девочкам суть битловской динамики, приводя самый запутанный из своих многочисленных примеров.
— …Скиппер — Пол, а Джиллиган — Джон, который хотел бы быть Ринго. Он как будто готов вступить в борьбу с мистером Хоуэллом, чтобы завоевать себе статус Ринго. А профессор — властолюбивый Джордж…
Одна из подруг Лизы спрашивает:
— А как насчет девочек?
— Девочки тут ни при чем, — нетерпеливо отвечает Линус и вдруг умолкает.
Дилан решает подключиться к разговору.
— Любая рок-группа требует определенной алхимии, — говорит он. — «Квадрофению» видели?
— Конечно.
— Вот такими и должны быть рок-певцы, как эти четверо из «Ху».
Лиза смотрит на него в недоумении. Очевидно, до сего момента «Квадрофения» проходила у нее под штампом «Кино, в котором играет Стинг». Две другие девочки отвечают на ироничное высказывание Дилана мрачным молчанием. Он огорчается.
— Лично мне нравятся группы, в которых всего один выдающийся музыкант. Например, «Двери», — говорит наконец Лиза.
Дилана будто ударяют хлыстом. Оказывается, Лиза уловила суть теории Линуса, несмотря на то, что он проиллюстрировал ее столь туманным примером — обратившись к «Острову Джиллигана». И тут же продемонстрировала свою сообразительность, а заодно и неприятие этой теории. Более того, оказывается, ей нравятся «Двери». И что еще ужаснее, — если только он правильно понял намек, — она считает кого-то из «Стейтли Уэйн Мэнор» выдающимся музыкантом?
Однако они почти у цели — на пересечении Девятой улицы и Второй авеню, и Дилану следует переключить общее внимание на себя — знатока криминального мира. Лиза высказывала желание посмотреть на наркоторговца.
— А вообще-то кто я такой, чтобы рассуждать об этих людях. Лиза, — говорит он небрежным тоном, будто случайно остановил на ней выбор, — пойдем со мной. Линус, подожди нас с девочками тут.
Линус все прекрасно понимает, пожимает плечами и прищуривается.
— Мы на стреме.
— А в чем дело? — спрашивает одна из подруг Лизы, внезапно пугаясь.
— Ни в чем, — торопливо отвечает Дилан, начиная нервничать.
— Может, вы не пойдете туда? — пищит испуганная девочка.
— Не переживай.
Это «уличную мудрость» здесь, в Манхэттене, Дилан всегда находил смешной и с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться, когда его живущие в Вест-Сайде или Челси друзья переходили на другую сторону улицы, желая избежать встречи с компанией геев. Можно подумать, те могли причинить им какой-то вред. Ист-Виллидж слишком многолюдна, чтобы здесь таилась хоть какая-то опасность. И потом, тут на каждом углу торчат копы. Его друзья и понятия не имеют, что такое настоящий страх.
На крыльце дома, в котором живет продавец наркотиков, сидит черный парень в длинной куртке с капюшоном. В его позе нет ни капли беспокойства, находиться в чужом районе ему, очевидно, совсем не страшно.
По Девятой подозрительно медленно шагают еще двое, в натянутых на глаза бейсболках и широких штанах. Дилану становится не по себе, хотя бояться совершенно нечего. Надо просто действовать.
— Мы ненадолго, минут на пять. Можете прогуляться пока к Сент-Марк.
— М-м… Дилан, — произносит Лиза, когда они поднимаются на второй этаж и звонят в дверь.
— Что?
— Мне показалось, квартира внизу не заперта.
— Что ты имеешь в виду?
— Похоже, туда кто-то вломился.
— Расслабься. Линус разнервничался, и тебе просто передалась его паника.
Дилану нравится бывать в квартире Тома, только запах кошачьей мочи раздражает. Быть может, этот гей напоминает ему кого-то из знакомых Рейчел, которых он видел за столом на кухне, когда приходилдомой из школы. Курит Том также, как Рейчел; не по-тинейджерски, прячась, тушуясь и приглушая голос — подобная манера Дилана просто выводит из себя, — а величественно, закинув ногу на ногу, не прерывая разговор, жестикулируя рукой с сигаретой, даже не замечая, как дым проникает в легкие. Том постоянно носит короткие спортивные шорты, выставляя на обозрение чересчур волосатые ноги, но общаться с ним приятно. Пару раз Дилан даже приходил к нему просто так — слушал его записи, болтал с другими клиентами. Ни разу за все это время он не видел, чтобы Том кого-нибудь домогался, хотя, по слухам, он именно так и ведет себя.
Сегодня Дилан смотрит на жилище Тома другими глазами и сожалеет, что притащил сюда Лизу. Взгляд падает на грязный ковер, линялые занавески, немытые стаканы из-под кока-колы, плакат «Стримерс». Сам Том похож сегодня на вареного рака — почему-то он вдруг сделался красным с головы до ног. Дилану не терпится поскорее получить товар и уйти, но торопить Тома не следует.
— Слышал когда-нибудь эту песню? — спрашивает Том.
Из проигрывателя несется: «Красивые девочки, ду, ду-ду, ду, ду-ду-ду, ду, ду-ду, ду, ду-ду-ду, ду, ду-ду». Дилан слышал нечто подобное. Перед глазами возникают расплывчатые образы Мариллы и Ла-Ла. Он неуверенно кивает, и Том воспринимает это как «Никогда».
— Лу Рид. Как же быстро все забывается.
— А, точно, — говорит Дилан. В его представлении Л у Рид заплутал где-то в Бермудском треугольнике. Вместе с «Мотт Зе Хупл» и «Нью-Йорк Доллз», прозвучавшими между рок-музыкой шестидесятых, диско и панком, который пришел и уничтожил все. Пристрастие Тома к этому умершему направлению можно объяснить тем, что он гей. И музыку слушает соответствующую. Только бы не заразиться от него.
— Надеюсь, ты не собираешься проглотить все это вдвоем с невестой.
— Не собираемся.
Серый кот Тома по кличке Мэн забрался на колени к Лизе. Она склонилась над ним и принялась ворковать. Ее как будто здесь нет — целиком отдалась общению с Мэном.
— Черт! Наверное, я зря сказал про невесту. Вечно я что-нибудь ляпну. Звонят. Пойду открою.
Не надо, хочет сказать Дилан, но не раскрывает рта.
Слышится звук срывающейся дверной цепочки, Том, пятясь, возвращается в комнату, за ним следом врываются те двое в бейсболках и третий, в капюшоне.
— Сядь, урод! — орет один из них. — Сядь, я тебе говорю!
Том на негнущихся ногах подходит к дивану и садится между Диланом и Лизой, касаясь их обоих голыми бедрами.
— Черт, черт, черт, — скулит он.
— Заткнись! — рявкает один из тех, что в бейсболках.
Все внимание приковывает к себе парень в капюшоне, наблюдатель, мимо которого несколько минут назад прошли Дилан и Лиза.
У него в руке пистолет. Он размахивает им. Пистолет маленький, черный и выглядит серьезно. Троица на диване неотрывно смотрит на оружие, на него же устремлены взгляды черных подростков, даже того, кто держит пистолет. Глазеет на ствол и кот. Кажется, будто и сама комната вытаращила на эту штуку свои невидимые глаза.
Парень с пистолетом явно главарь. Он высокий, и как-то странно двигается. Этот афро, чей кадык похож на сгиб локтя, не кто-то из тысяч незнакомых тебе черных, а тот самый, которого ты знаешь с детства.
— Роберт? — изумленно восклицает Дилан.
— Вот черт, — бормочет один из тех, что в бейсболках.
Роберт Вулфолк так же ошарашенно смотрит из-под капюшона на Дилана. Это чистая случайность. Будто какие-то неведомые силы решили сыграть с этими двумя злую шутку.
— Ты его знаешь? — спрашивает Том.
— Кто этот белый? — интересуется один из троицы.
Лиза склонилась над комком меха и дрожит от страха.
Роберт качает головой. Его удивление прошло. Он разочарован и кипит от ярости.
— Считай, что тебе повезло, сукин сын, — говорит он тихо.
— Убирайтесь ко всем чертям.
— Заткнись, гомик, я не с тобой разговариваю. Ну, что у тебя найдется для меня сегодня, а, Дилан?
Роберт с привычной дружеской фамильярностью обшаривает карманы Дилана и извлекает оттуда двадцатки, десятки и пятерки — будто забирает обратно свои собственные деньги. И Роберт, и Дилан попали сюда хоть и с разными целями, но из одного района, из Бруклина, а значит, все, что происходит, принимается как должное.
Ни разу не ударив Дилана и даже намеком не упомянув о Рейчел, Роберт засовывает пистолет за пояс брюк, указывает дружкам на дверь и сам выходит. Наверное, он забыл, что когда-то обещал прикончить Дилана. Или, как в «Колеснице богов», просто продолжает подчиняться какому-то божеству. Какому именно, он и сам не знает.
Последнее, что слышит Дилан: «Кто этот белый парень, Роберт?» и «Заткнись, ниггер». Незваные гости уходят.
Дилан в растерянности смотрит на Тома.
— Вали отсюда.
— Но…
— Ты их сюда привел? Убирайся.
Дилан прикасается к плечу Лизы, но она с размаху бьет по его руке, невольно прогоняя и Мэна. Неужели кот может описаться от страха при виде направленного на него оружия? Запах мочи, во всяком случае, ощущается теперь где-то совсем рядом, а на джинсах Лизы темнеет пятно.
О-хо-хо.
Выходя на улицу, Дилан боится, что столкнется здесь с Робертом, что эта безумная история еще будет продолжаться. Он напряжен, как натянутая до предела струна. Но Роберта не видно. Навстречу Дилану шагает Линус с завернутой в бумагу пиццей.
— У вас что, проблемы?
Дилан поворачивается к Лизе, чтобы взглядом попросить: «Ничего не рассказывай», но она плачет, пробегает мимо Линуса, закрывая руками пятно на джинсах, хочет поскорее найти утешение у подруг. Ей не следовало оставлять их, вообще с