ки впадали в моря, а как бы наоборот – тонкие ручейки вытекали из моря и дружно утекали куда-то в сторону Чехии, благополучно вливаясь в банки. Насколько известно, внешней торговли со странами Запада Россия практически не ведет, но факт, как говорится, вот он – налицо. Происходит чего-то важное. А отсюда вытекает закономерный вопрос: а не надувают ли опять русские весь цивилизованный мир? Статья получилась нахальная. Конечно, в итоге я нафантазировала, но что поделаешь? Натура. Я додумалась до многого. До оружия, до работорговли, до продажи якутских алмазов. До того, что где-то в заснеженной России производят наркотики, которые затем переправляют в страны бывшего СНГ, например в Грузию, Украину или, скажем, Молдавию, а потом оттуда, знакомыми тропами – на Запад, и гуляй да пой, наивная Европа… Чем не варианты? Я даже обосновала свои выкладки. На каждую выкладку – свое логичное обоснование. Ведь что такое обосновать ложный постулат? Ерунда это. Гораздо проще, чем доказать истинный…
…Закат набирал цвет. Солнце садилось за Градчаны – багрово-красный диск разрезался на две половинки шпилем старой ратуши и бросал на гладь Влтавы огненно-яркую стружку. Сколько раз я бродила по древнейшему в Европе Карлову мосту, любуясь закатом, и всегда c грустью понимала – родись я чешкой, никогда бы не выбрала другую родину. Ведь родина – это там, где хорошо. Это не просто восхитительно. Это катастрофически восхитительно. Это так восхитительно… что голова кругом. И очень грустно. Все часы в доме пробили одновременно. Восемь. В спальне – здесь же, наверху, привычно заурчало. Время уборки, пани, ноги вверх… Крошка «Электролюкс» (язык не повернется назвать этого умницу пылесосом) выкатился из спальни, принюхался. Медленно побрел по углам, обогнул ножки стола. У моего тапка, брошенного поперек комнаты, остановился, дважды его объехал, задумался, после чего демонстративно фыркнул и, переваливаясь пухлыми боками, удалился (а мог бы и принести, служивый). Закопошился где-то в углу, куда я по привычке скидываю кипы ненужных бумаг. Прогресс на Западе шел победоносным маршем. Очень часто возникало желание послать все к черту и упроститься – но не удавалось. Не было ни времени, ни возможности. Прогресс засасывал, любой отказ от технических благ вызывал сбои в ежедневном распорядке и во всем, чего касались руки. Все эти супернавигаторы в автомобилях, знающие любой перекресток мира, биокомпьютеры, работающие непонятно на чем, «чупа-чупсы», которые ты суешь в рот, а они тебе выдают по ушам изобилие FM-диапазона (ежели не хотите изобилия, а чего-то эксклюзивного, то позвоните своему агенту, дилеру, провайдеру). Все эти мобильные DVD, педальные телики, очки с зеркалами для просмотра ТВ, не поднимая головы, авиамобили для богатых (обещают и для бедных), белковые «оптиматоры», которые в виде таблеток вводишь в организм, а потом читаешь на экране весь рекомендуемый тебе рацион на ближайшие десять лет с учетом твоих любимых болячек и даже перспективных (я однажды попробовала по наивности – так, кроме стократно повторенного «спаржа» и дважды «соя», не нашлось ничего хоть отдаленно похожего на слово «мясо»). И вообще недавно вдруг с изумлением обнаружилось, что средняя продолжительность жизни достигла: в Швеции – девяноста лет, в Англии – восьмидесяти девяти, а в моей милой сердцу Чехии – восьмидесяти семи, в связи с чем я с удовольствием выразила им всем свои глубокие сожаления: ну как же – цивилизованный мир стал катастрофически стареть…
Последующие два часа, как и предыдущие, ушли коту под хвост. Поговорка «Хвали день к вечеру» сегодня не срабатывала. Утро вечера мудренее – вот как я решила. Не спускаясь вниз, проверила с пульта блокировку двери и отправилась в соседнюю спальню, где приняла душ, сжевала засохшую булочку и голышом завалилась спать. Не могу я спать в ночнушке. Кусает она меня.
Четыре года я не переживала кошмары наяву. Года два – во сне. Нынешняя ночь подарила редкую возможность испытать все заново. Я увидела стоящего на взлетной полосе Туманова… Мой самолетик улетал, а он стоял, махал платочком и не замечал, как черные тени его окружают, как уже нависают над ним, обвивают безобразными клешнями. Он их просто не видел, он со мной прощался, и по глазам его текли слезы. А я ничего не могла поделать, потому что летела в самолете, а самолет остановить нельзя, на то он и самолет – его можно только сбить… Я улетала все дальше, ревела взахлеб, беспомощная, а он превращался в точку, которую густеющим саркофагом накрывала мерзкая слизь… Потом я услышала скрип на лестнице. Там есть скрипучие места – на первой и пятой ступени (если сверху). Через кошмар продралось недоумение. На своей лестнице скрипеть могла только я! Еще Антошка, но Антошка этой ночью никак не мог на ней скрипеть, поскольку он у нас нынче бойскаут и где-то в Судетах с боем берет гору Снежку. Да и дверь блокирована, с улицы не отопрешь, не та конституция… Тьфу! Конструкция.
Я ударила по ночнику. Подскочила, как из пушки. На часах – начало первого. Из фигуристого венского зеркала ошеломленно пялилась нагая мадам неопределенных лет. Слабое физиогномическое сходство с лелеемым в памяти образом еще сохранялось, но не более. Скорее, менее. На перечень дефектов и потерь – гигабайта не хватит… Я потянулась к халату. Что такое? Почему вскочила?
И опять по ушам – этот ужасный скрип. Нате вам! Первая ступень… Я перепугалась, встала на ноги, но мышцы одеревенели – плюхнулась обратно. И почувствовала, как глаза вылазят из орбит: открылась дверь в мою «компьютерную»! От нее три шага влево – спальня! Что такое три шага? Вчувствуйся!..
Душа осталась в переживаниях, а тело подскочило на деревянных ногах и подлетело к двери, щелкнув примитивной задвижкой. Потом вернулось в душу, попутно – в халат и полетело к запасному ходу в противоположной стене. Какое чудо, что он есть! Там коридор. Он огибает спальню и параллельно основному идет через галерею в холл. А в холле множество дверей, среди них есть и входная…
Но хвост, как известно, вертит собакой. Без аллегорий. Я запнулась о тумбочку и, не сдержав горьких эмоций, заорала! Задвижка уже ходила ходуном, дверь тряслась, издавая клацающие звуки. Я криво вписалась в проем и по узкому коридору метнулась в обход спальни. Темнота жуткая… Где галерея? Я по этому коридору даже днем не хожу!
Вот она – лунное мерцание освещает паркет и дурацкую глиняную вазу под лестницей. Ободрав бока, я вылетела на ограждение. Туловище уже опрокинулось, но руки впились в перила. Задница перетянула (хотя и не здоровая). Перебирая руками, я засеменила вправо и, благополучно попав на лестницу, прыгая через ступени, рванулась вниз. И слишком поздно обнаружила, что по соседней лестнице параллельно мне несется еще кто-то! Очевидно, посетив спальню и найдя в ней пустые стены, он вник в ситуацию и заспешил обратно, полагая перехватить меня не дальше холла. А как я могла остановиться? Проще остановить самолет… Повизгивая от ужаса, я спрыгнула на паркет. На всех парах влетела в этажерку с дурацкой вазой, больно ударилась пузом. Опять заорала как ненормальная. Этажерка не прогнулась, лишь откатилась на колесиках, а ваза из тонкой керамики взмыла ввысь, карамболем ударила в стену и осыпала меня и того, что набегал, мелкими осколками. Тут мы и сшиблись, как Пересвет с Кочубеем. Я еще разглядела в лунном глянце длинный ствол, а чуть выше – приплюснутую голову с вислыми ушами. Да это телефонный мастер, осенило меня. В обед приходил, хотел замочить – вот оно что! Каков наглец! А Тамарка с гренадером не дали!.. От него несло какой-то прорезиненной тканью. Или серой? Задыхаясь, я вырвалась (он, кажется, выдрал клок халата) и упала ему в ноги. Он потерял равновесие, выругался:
– С-сука!..
По-русски! (Или по-чешски? Не знаю, и некогда.) Шмякнулся на осиротевшую этажерку (жардиньерку, по-нашему) и поехал куда-то, гремя железом. Пистолет выпал. А я получила пару секунд на принятие серьезного решения. Единственного, между прочим. Метнулась к стеклянной двери, ведущей на улицу. И запоздало сообразила, что дверь блокирована – для ее открытия нужно воспользоваться либо панелью на кухне, либо пультом наверху. Но крик отчаяния застрял в горле. Что я увидела! В центре стекла вырезано идеально круглое отверстие – сантиметров сорок в диаметре. Вот как он проник в дом! (Он еще и резчик!) Как я туда пролезла – решительно не помню. Изрезанные в кровь пальцы впоследствии свидетельствовали: нет, я не влетела в отверстие рыбкой… Где-то на полпути меня сцапали за ногу, и я повисла головой вниз. Близость свободы поддала жару. «Ситуации в жизни, Дина Александровна, бывают самые разнообразные, – поучал меня в прошлом тысячелетии инженер человеческих душ покойный Аркадий Иванович. – Тем более на вашей новой работе. Помните, в экстренной ситуации женщину может спасти только тот поступок, который банальным мышлением не просчитывается. Только непредсказуемость, запомните это слово. Три-четыре секунды шокового воздействия – поверьте, для умной и быстроногой леди это более чем достаточно. И меняйте ситуацию как вам угодно…» Не знаю, не знаю. Боюсь, Аркадий Иванович никогда не был женщиной. И уж точно – женщиной в экстренной ситуации! Какое шоковое воздействие, если вы, простите, висите как сосулька, и в голове – ну ни одной дельной задумки?.. Одни рефлексы. Слава богу, он сцапал меня за левую пятку. Левая как раз нерабочая. Я оттянула правую и резко ударила. Что-то хрустнуло – не то далеко, не то рядом. Пятка у меня дубовая, затертая, боли я не испытала. Что там произошло? Но повеяло свободой (что встретит радостно… хотя бы у выхода) – пальцы разжались. Крик по ту сторону двери возвестил о начале нового этапа моего бегства. Я замолотила сразу обеими пятками, а потом, извиваясь ужом, обдирая в кровь ноги, полезла дальше…
Через несколько секунд, развевая лохмотья халата, я уже неслась босоножкой по саду и вопила как ненормальная:
– Полиция! Полиция!..
– Поручик Болеслав Кречек, – откозырял рослый полисмен с манерами.
Хомяк, стало быть, по-нашенски. Его щекастая физиономия и вправду напоминала физиономию какого-то разросшегося грызуна.