Вполне понятно, что с немецкой стороны это запоздало выраженное желание вернуть добровольцев не вызвало никакого восторга. Кроме того, это желание – переданное спустя несколько дней через военного атташе посольства в Хельсинки – сыграло психологически отрицательный эффект. Командование войск СС уже направило имевших военный опыт финских добровольцев («первую волну») в дивизию СС «Викинг», личный состав которой был навербован из добровольцев со всей Европы, а молодых, не имевших военной подготовки финнов («вторую волну») определило в учебные центры. При этом финны были информированы о том, что, поскольку совершено разделение добровольцев на две большие группы, их возвращение на родину невозможно, лишь тогда, когда Риекки прибыл 9 июня 1941 года в Берлин. В это время «первая волна» добровольцев уже выступила маршем в места сосредоточения войск, которые должны были осуществлять план «Барбаросса».
С точки зрения руководства СС такое разделение было преимуществом, поскольку всегда можно было сказать, что в крестовый поход против Советского Союза отправились все народы Европы. А так как большая часть добровольцев СС была набрана в странах, завоеванных Германией, то наличие добровольцев из независимых государств, таких как Финляндия, было особенно важно. Впоследствии можно было делать упор на то, что финны с самого начала состояли в рядах добровольцев войск СС. Можно было даже утверждать, что так называемые «солдаты дивизии», как прозвали тех примерно 400 финнов из числа добровольцев, которые летом 1941 года в составе частей дивизии СС «Викинг» принимали участие в боевых действиях на Украине, сыграли там значительную роль. В большинстве случаев это были опрометчивые заявления. Недостаточное владение языком и обученность обращению с германским вооружением и по германским принципам ведения боевых действий заметно выделяли их из числа окружающих. Финские унтер-офицеры и офицеры в ходе боев часто использовались как нижестоящие кадры. Наряду с этим финский батальон СС, обучавшийся в Вене, попал под командование немецких офицеров, в то время как финские офицеры с винтовками в руках, почти не имея командных функций, во время действий на Украине принимали участие в них едва ли не как гости. Пропагандистское значение этих мероприятий пришлось значительно переоценить летом 1941 года. Включенные в дивизию «Викинг» финны лишь в январе 1942 года были объединены с другими финнами, когда полностью обученный финский добровольческий батальон занял отведенную ему позицию на юге германского Восточного фронта на реке Миус. Одновременно с этим излишние офицеры и унтер-офицеры, общим числом почти 100 человек, были возвращены в Финляндию.
Можно задаться вопросом, так ли уж был необходим финский батальон СС с финской точки зрения. Если не принимать во внимание меняющуюся от месяца к месяцу ситуацию или возможные реваншистские намерения финнов либо национал-социалистические грезы, то на подобный вопрос следовало бы ответить отрицательно. Но если рассмотреть весь аспект ситуации, причины создания батальона становятся понятными.
В начале марта 1941 года, когда Германия стала ходатайствовать о создании батальона, «никелевый кризис» в Петсамо еще не получил разрешения. Поскольку не удалось получить иностранной поддержки, то Финляндия была вынуждена искать какие-либо гарантии для разрешения кризисной ситуации. Поэтому ей было трудно отвергнуть первое же ведущее к достижению этой цели предложение, исходящее от Германии. Это была настолько серьезная причина, что даже такие ведущие государственные деятели, как Рюти и Маннергейм, ориентированные прежде всего на англосаксонский мир, приняли решение о формировании батальона СС.
По моему мнению, трагедия финского батальона СС состоит в том, что, спустя два месяца после принятия решения о его формировании, оно, это решение, в новой политической ситуации уже не играло никакой роли. С этого момента батальон представлял собой не более чем представительскую воинскую часть в армии братьев по оружию, как, например, сражавшийся в ходе Первой мировой войны русский экспедиционный корпус во Франции. При его создании новому «финскому егерскому батальону» была определена важная задача: он становился живым залогом спасения отечества, которому пришли бы на помощь политики великой державы в случае возникновения кризиса.
С другой стороны, решение о создании батальона никогда не было бы принято, если бы финны узнали о плане «Барбаросса» не в конце мая, как это случилось, а, например, уже в конце февраля 1941 года. Поэтому также совершенно обоснованно, что формирование батальона СС не рассматривалось на так называемом процессе военных преступников, поскольку согласие на его создание указывает как на первопричину на «никелевый кризис» в феврале, а не на его связь с планом «Барбаросса».
Создание добровольческого батальона стало мероприятием, суть которого возможно понять только исходя из угрожающей для Финляндии ситуации в период «межвоенного мира». Оно стало той единственной соломинкой, за которую ухватилась тогда еще нейтральная Финляндия, чтобы заполучить поддержку по крайней мере одной из великих держав.
Вербовка финских добровольцев и переброска их в Германию
Исследование профессора Йокипии освещает обстановку, которая привела к формированию финского добровольческого батальона. Из него также становятся видны запутанные пути дипломатии и ведомственные свары между германским министерством иностранных дел и кадровым управлением войск СС, во главе которого стоял бригаденфюрер СС Готтлоб Бергер.
Деятельность начальника кадрового управления войск СС, как можно видеть, шла полностью в русле представлений Гитлера и Гиммлера о создании «великогерманского Рейха». Однако эти представления – чем дольше продолжалась война, тем больше – сокращались, поскольку недостаток солдат привел к истощению человеческих ресурсов всей Европы. Уже при создании батальона было видно невооруженным глазом, что представление о «великогерманском Рейхе» трещит по всем швам, поскольку большая часть финского народа имеет финно-угорское происхождение (финно-угорская группа уральской языковой семьи); так что лишь финны шведского происхождения являются истинными германцами. Бергер, которому постоянно было необходимо набирать и готовить пополнение для войск СС, уже в случае с финскими добровольцами войск СС понял, что далеко не все так просто. В своем исследовании Штайн и Кросби так пишут об этом: «Лишь двадцать процентов из всех обследованных были шведского происхождения! Дело представлялось так, как будто гауптштурмфюрер СС Такк, специалист по расовым вопросам и пригодности добровольцев, в этом случае едва ли принимал во внимание обычные требования СС относительно расовой чистоты».
В этом же исследовании приводятся основные и весьма достоверные данные о наборе, осмотре и составе добровольцев. Согласно этому исследованию, до 20 мая 1941 года было обследовано 1326 финнов, из которых 1084 человека были признаны годными для несения службы. Среди них было 15,7 % школьников, 14,4 % студентов и абитуриентов, 20,2 % рабочих, 15,7 % крестьян и 34,2 % людей других профессий. Около одной трети добровольцев жили в крупных городах Финляндии, две трети – в небольших городах или в сельской местности.
В числе признанных годными добровольцев имелось 125 офицеров, 109 унтер-офицеров и 850 рядовых солдат (прошедших и не прошедших военную подготовку). Бросалась в глаза диспропорция между офицерами, унтер-офицерами и рядовым составом, которая впоследствии могла создать трудности, потому что не всем офицерам можно было найти применение в батальоне. Много офицеров было отправлено назад в Финляндию.
Мало кто из добровольцев обращал хоть какое-то внимание на те уловки, что творились за кулисами. Сами они стояли на сцене в свете огней рампы и были истинными актерами, которые с юношеским задором или опытностью более старшего возраста, с искренним вдохновением олицетворяли те ценности, которые – как они думали – они отправляются защищать: свой народ, свою страну, свободу и независимость.
Первые из поддавшихся на агитацию добровольцев из всех частей Финляндии получили от посредников билеты до Хельсинки, где они, никому не мозоля глаз, были собраны «Инженерным бюро Ратас», отдельными группами предстали перед отборочной комиссией для решения о зачислении в батальон. В комиссию входили гауптштурмфюрер доктор Такк в качестве эксперта по годности к боевым действиям и доктор Вайс, врач-хирург. Исследование и изучение кандидатов было весьма строгим. Даже незначительные недостатки были основанием для отказа в зачислении и отправки кандидата обратно домой.
6 мая 1941 года первые отобранные комиссией финские добровольцы выехали по железной дороге из Хельсинки в Турку. В Турку прибывшие группами и поодиночке добровольцы были встречены и собраны в неприметном доме. Вечером того же дня 116 финских добровольцев поднялись на борт теплохода «Адлер»[46], который ночью вышел из порта Турку на Данциг (Гданьск). Как и положено при перевозках военных транспортов морем, все молодые финны были в спасательных жилетах. Объявленная по дороге тревога заставила всех несколько поволноваться. Была замечена русская подводная лодка, однако больше ничего не произошло.
Утром 7 мая теплоход «Адлер» вошел в гавань Данцига. Финские добровольцы были встречены одним из немецких служащих войск СС и отправлены по железной дороге в Штральзунд, где их разместили в казарме войск СС.
Таким же образом 14 мая проследовал второй транспорт из 255 человек, а 23 мая третья группа из 330 финских добровольцев прибыла из Турку в Данциг и дальше в Штральзунд.
Тем временем известия о движении добровольцев повсеместно распространялись в Финляндии. Значительная часть финского народа и армии, правые круги политиков и Крестьянская партия относились к движению добровольцев положительно. Финские социал-демократы и коммунисты отвергали его и требовали прекращения вербовочной деятельности.