Ещё очень захотелось в Интернет и поиграть. Я с тоской подумал, что мой клан сейчас, наверно, в рейде, им там весело… Нет, я тоже, конечно, был рад, что я в СССР! Но было бы здорово, если бы мне, так сказать, разрешили смотаться домой ненадолго. Отдохнуть, за компом посидеть, поесть мамкиной жрачки, пельменей из магазина… А потом бы я, конечно же, вернулся! С новыми силами смог бы взяться за спасение СССР от его развала гомолиберастами! Уж со мной-то Союз не развалится, я не позволю! Костьми лягу! Точно не знаю, но что-то придумаю непременно! Будет как в гимне: «Союз нерушимый республик каких-то скрепила навеки великая Русь…»! Вроде, так… Хорошо бы сейчас на каком-нибудь форуме поговорить про Советский Союз, про товарища Сталина… С либероидами посраться, доказать им как жилось в Союзе классно… А ещё было бы здорово почитать какую-нибудь книгу про попаданца… Ну, знаете, отвлечься от реальности!
Кстати, о книгах… Может, правда, что-то почитать, не так тоскливо будет? Я обшарил книжные полки. Литературы было немного, и почти все издания, которые попались, были мне уже знакомы: ведь они по-прежнему хранились у нас с матерью. Из нечитанного обнаружился разве что роман «Цемент» за авторством некоего Гладкова. Я начал читать, было, но не зашло: мужик там вернулся с Гражданской войны и так никуда и не попал: остался, как дурак, в своей эпохе.
После этого я совсем скис и решил, что утро вечера мудренее. Разложил диван, нашёл в шкафу скатанный ком из подушек, одеял и постельного белья. Подумал, что бельё с брачного ложа деда с бабкой хорошо бы поменять, но заленился… Залез так. Выключил свет, повернулся носом к ковру… В родной, но такой непривычной квартире воцарилась унылая тишина, прерываемая только зловещим тиканьем настенных часов, отсчитывающих чужое время. Блин, даже Ютубчик не включишь на сон-то грядущий!
Хорошо бы я проснулся снова дома… в своём времени… «Вконтакте» посмотрел бы, кто что пишет…
А если этого чуда не случится, пойду завтра заводить отношения с Людмилой Васильевной. Не могу ж я быть совсем один! Мне нужны союзники, товарищи. Соратники — Союз чтобы спасать… Ну, и баба, в общем, мне нужна.
6.
На следующее утро я нарисовался у двери Людмилы, наряженный в лучшее из того, что нашёл у деда и с букетом маргариток, собранных на ближайшей клумбе.
— Ой! Это мне? Как приятно! — с деланным восторгом проговорила будущая мерзкая старуха. — Заходите, заходите!
Ночью я думал о том, как её соблазнить, и решил прибегнуть к той же тактике, которую использовал со своими предками: показать ей, что знаю её биографию. Кое-что из этой биографии я подчерпнул из рассказов матери, которую в эти детали посветили приподъездные бабульки. Например, что никакого мужа у Людмилы никогда не было, а Славика она прижила от женатого инженера с приборостроительного завода.
— Чайку? — спросила Люда.
Я, конечно, был не против. Слопать что-нибудь из предлагавшегося к чаю было одной из целей моего визита. Не прогадал: у Людмилы нашлись пирожки с луком-яйцами. Не так вкусно, как у мамки, но сгодится.
— Спасибо, Людмила Васильевна, — бросил я вроде как невзначай.
— Ой! А откуда вы знаете, как я по отчеству? Что ли кто-то из соседей рассказал? — смутилась Люда. — Вроде я еще не старая, по отчеству-то…
— Нет, я здесь ещё недавно, и с соседями пока не познакомился, — сказал я со значением. — Тем не менее, знаю кое-что о вас и вашем мире… Да-да, не удивляйтесь! Я сказал «о вашем мире», так как прибыл из другого. Дело в том, что я пришёл из будущего.
Людмила Васильевна вылупилась на меня, как советское ПВО на сбитый южнокорейский «Боинг».
— Из XXI века, — поспешил пояснить я. А потом быстрей добавил, пока Люда не решила вызвать психовозку или «скорую»: — Там меня снабдили информацией о вас.
— Это… какой же?
— Например, о том, что вы невинно пострадали из-за беспринципности одного так называемого инженера, который собирался развестись, но так и не решился это сделать…
Люда ахнула.
— … Или о том, что на швейной фабрике, где вы работаете, у вас много конфликтов с коллегами. И поэтому после декрета вы бы хотели устроиться в место получше, желательно — продавцом.
Чтение мыслей произвело на мою собеседницу неизгладимое впечатление. Если остальное я мог знать из местных сплетен, про мечту работать в магазине она, видно, никому ещё не говорила. Но, похоже, что мечта уже была, я не ошибся. Просто знал, что большую часть жизни, начиная с Перестройки, она действительно проработает в гастрономе.
— А Славочка хилый родился, обвитие было, да? Вы не волнуйтесь. Это не помешает ему добиться успеха в будущем, стать авторитетом…
Слово «криминальным» я отбросил. При Андропове у слова «авторитет» ещё не было того особенного значения, которое приобрело оно в 90-е. В общем, я не соврал, просто правду не всю рассказал.
— Я не понимаю… Что вам нужно? — прошептала ошарашенная Люда.
— Не пугайтесь, Людмила Васильевна. Я пришёл с миром. Дело в том, что мы, люди 2022 года, выбрали вас как мою соратницу для спасения СССР.
— Для спасения? От ядерной войны, что ль?
Фу-ты, ну-ты! Что они все как один заладили про эту ядерную войну?! Не могут понять, где опасность-то настоящая скрыта!
— От развала, Людмила Васильевна.
— А… — сказала та, как будто с облегчением.
Должного ужаса в ее голосе я почему-то не услыхал.
Потом я быстренько поведал ей о том, к какому кошмару пришёл мир в 2022 году: НАТО расширяется на восток, бабы разгуливают с надувными сиськами, молодёжь на «Доме-2» сношается прямо под телекамерами, каждый второй — гомосек… Я слегка преувеличил, разумеется. Но это для надёжности. Чтобы Люда быстрее прониклась. А про сорта колбасы, помня опыт со своими близкими, решил умолчать. Про шмотки, торговые центры и Интернетик тоже решил рассказать как-нибудь в другой раз. Зато добавил, что ни дружбы, ни любви уж не осталось, потому что все кругом меняют пол и черномазые.
— Это как же так вышло-то? — Людмила Васильевна изумилась.
— А всему виною Мишка Меченый. Слыхали про такого? Нет? Короче, Горбачёв. С пятном на лбу.
— Горбачёв? Михаил? Это член Политбюро который, что ли? Я его в новостях вчера видела…
— Этот самый. Скоро власть захватит. И пойдёт под откос всё тогда! Еда из магазинов пропадёт, подорожает всё! Водка будет по талонам! Республики нас слушать перестанут и отвалятся. А Россия ляжет под Америку!
— Водка по талонам?! — поразилась собеседница.
— Ага, — сказал я. И раз уж её так это цепляет, то добавил: — Горбач пить вообще запретит. Виноградники вырубят.
Людмила недоверчиво взглянула на меня. Потом спросила:
— И скоро ли всё это будет?
— Два года осталось. Два года у нас есть, Людмила Васильевна, чтобы не дать Горбачёву страну уничтожить! Мы с вами для подвига избраны. Если не справимся — будет ваш сын жить опять при буржуях. Разбойником станет…
Разбойничья доля сына как-то не очень задела Людмилу Васильевну. То ли она не поверила мне, то ли с уважением относилась к Робингудам, то ли просто была перегружена информацией. Я решил пожалеть её и перешёл на нейтральные темы. Попросил ещё чайку, налопался пирожков под завязку, похвалил её причёску и глаза. В общем, мне показалось, что дело пошло.
Наконец, в комнате заплакал ребёнок.
— Ой, Славик проснулся! — сказала Людмила Васильевна. — Вы извините, мне тут покормить его надо. И обдумать то, что вы сказали…
— Конечно, конечно, — я встал.
— Вы ещё заходите. Всегда буду рада.
Я решил, что это проявление симпатии и попытался Людмила поцеловать. Она увернулась, и поцелуй пришёлся на щёку. Ну что ж, и то неплохо. Мы простились.
Дома я завалился на диван и стал обдумывать свои дальнейшие действия по спасению СССР. Ничего надумать не успел: минут через двадцать мне в дверь позвонили.
— Откройте, милиция!
Ладно, открыл.
На пороге была парочка ментов и сзади Люда.
— Этот? — спросил у соседки блюститель порядка.
— Он самый. Члена Политбюро поносил, пытался подбить на антисоветские действия…
— Что же вы творите, гражданин? — вздохнул мент. — Собирайтесь, пройдёмте-ка с нами…
7.
Пока меня вели в ментовку, я пытался объяснить, что произошла чудовищная ошибка.
— Товарищи милиционеры! Эта Людка наизнанку вам всё вывернула! Ни на какие антисоветские действия я её не подбивал! Да такого патриота СССР, как я, ещё поискать-то! А она просто злыдня, людей ненавидит! Вечно злится на шум, а я, что, виноват, что тут слышно всё?! Дом так построен! Пусть ковёр на потолок повесит! Я причём?
— Не волнуйтесь, гражданин, разберемся, — ответил один из милиционеров.
По его интонации ощущалось, что не больно-то он мне поверил. Смотрит так, будто я его классовый враг… И наверное, про звукоизоляцию напрасно я сказал: это могут расценить как очернение советского домостроения…
— А вообще-то дом у нас хороший. Дом отличный. Только при советской власти такие дома могут строиться! Это очевидное достижение партии и правительства! — поправился я.
— Хорош изгаляться, — холодно отозвался сопровождающий.
Я загрустил пуще прежнего. Но всё же решил не сдаваться. Как-никак, моя деятельность это единственный шанс для СССР! Если посадят меня за антисоветскую агитацию, кто же тогда Горбачёва и Ельцина остановит? Нет уж, буду я сражаться до последнего!
— Вообще-то, товарищи милиционеры, я Людмилу не против советской власти агитировал, а как раз даже за неё! Эта дура ничего не поняла! Я сказал ей, что спасать Союз нам надо! Предлагал спасать вместе, а она по скудоумию своему всё извратила…
— От кого его спасать-то? — обронил один из милиционеров.
— От внутренних врагов, продавшихся Западу! — выпалил я, не задумываясь.
— Каких врагов? Буржуев? Кулаков? Дворян? Кадетов? — спросил мент насмешливо. — Ты с какого дуба рухнул, дядя? У нас социализм еще при Сталине построили. А теперь он развитой — слыхал такое? Нет врагов, все советские люди!