Искусственная гравитация отключилась, и у нее тут же свело живот. Головня закрепила ремень безопасности и вернулась к работе. «Трубный Глас» медленно отцепил стыковочные захваты от «Громовержца». Как и ожидала Головня, сам «Громовержец» от «Трубного Гласа» не отстыковался.
Когда она активировала маневровые двигатели, на главной панели вспыхнули десятки новых огоньков. У женщины зубы застучали прежде, чем корабль задрожал. Вой металла раздавался внутри корабля.
В голове бывшей охотницы промелькнула мысль — что оторвется раньше: захваты «Громовержца» или шлюз «Трубного Гласа»?
Ответ последовал скоро. Со звуком, подобным визгу тысячи страдающих дроидов, корабль прыгнул вперед, и мусор с мостика: инфопланшет, обертка от пайка, мягкая игрушка — банта, которая что-то значила для какого-то ныне покойного члена экипажа, — поплыл к заднему выходу. Остатки воздуха с «Трубного Гласа» вытянуло через поврежденный шлюз вместе со всем, что плавало вокруг в невесомости.
Головне было не до этого. Она выровняла грузовик по обшивке «Громовержца» и развернула его — мучительно медленно из-за поврежденных маневровых двигателей и собственного малого опыта пилотирования — в направлении мостика корвета. Комбинезон облепил ее тело, автоматически нагревшись, когда температура в корабле упала.
Она едва заметила, что на панели среди прочих замигали датчики связи. Она щелкнула выключателем и прислушалась к едва различимым голосам, искаженным треском статических разрядов, и услышала: «лейтенант Сайргон», «Империя» и «флотилия». Затем послышалось что-то вроде бластерного выстрела.
Головня считала Сайргона другом. В начале своего обучения в роте она порылась в его личных файлах и выяснила, кем он был до войны. Актер, музыкант, историк, человек многих талантов, ни один из которых он не раскрывал перед солдатами Сумеречной. Она уважала его за это.
Она была рада увидеть, что на остальных кораблях флотилии поняли его сообщение и его жертву. Один за другим на радаре стали гаснуть точки, обозначавшие другие повстанческие корабли, пока не остались только «Громовержец» и «Клятва Апайланы», верная до конца. Точка сбора была раскрыта. Все, кто был способен, уходили в гиперпространство.
Осталось лишь спасти Сумеречную роту.
Когда «Трубный Глас» прошел над «Громовержцем» от носа до кормы, Головня вернулась в развороченный шлюз грузовика и выглянула в дыру с зазубренными краями, оставшуюся после жесткой отстыковки. Перед ней раскинулась вся поверхность «Громовержца», гладкий металл с тарелками сенсоров и абляционная обшивка, похожая на изрытую кратерами поверхность странной механической луны.
Ее маска фильтровала изображения и усиливала зрение. Она знала внутреннее пространство «Громовержца» так же хорошо, как улицы на родном Тангенине. Она старательно запоминала каждую палубу, планируя засады и пути спасения на случай опасности, а сейчас чувствовала себя глупой из-за того, что тщательно не изучила и поверхность корабля.
Если выживет, она исправит эту ошибку.
Головня увидела объект своего поиска — технический люк, предназначенный для дроидов, но достаточно широкий, чтобы туда мог пролезть и человек. Ни секунды не колеблясь, она оттолкнулась от шлюза и направилась в космос.
Женщина нырнула в пространство между кораблями, в полоску темноты между двумя серыми небесами. В этой пустоте ей было некогда думать об опрометчивости своего поступка. Если она сильно разгонится, комбинезон порвется при ударе об обшивку «Громовержца». Даже микроскопический разрыв в перчатке будет стоить ей жизни. И все же она прыгнула без страха и сомнений, не думая о своих товарищах и не представляя, как уничтожит диверсантов. Даже Намир, подумала она, каким бы он ни был разбитым, испытал бы трепет.
Она не ощущала ничего. У нее была работа, цель и способ ее достижения.
Она перевернулась, чтобы лететь к обшивке ногами вперед. Когда подошвы ботинок коснулись металла, поврежденную на Коерти щиколотку пронзила боль, и хоть она ощутила удар всем телом, ни кости, ни комбинезон не пострадали. Ее чуть было не отбросило назад в космос, но Головня схватилась за край люка и подсунула пальцы под металл. Руки ныли от напряжения, она пыталась удержаться за «Громовержец», но сила инерции постепенно исчезла.
Осторожно проверив прочность своего положения, она вскрыла люк двумя выстрелами из дезинтегратора. Пришлось потрудиться, чтобы забраться внутрь, — проход был предназначен для дроида-астромеханика, достаточно широкого, но невысокого. Опять же прежде всего ее беспокоил комбинезон — протискиваясь по узкому лазу, она могла повредить материал.
Спускаясь, она бросила последний взгляд в пустоту. Инерция «Трубного Гласа» отнесла грузовой корабль в сторону, открывая ее взгляду бескрайнюю черноту и миллиарды звезд. Никогда прежде Головня не бывала на корабле так далеко от какой-нибудь планеты. Ей даже немного хотелось задержаться, ощутить одиночество, которое казалось совсем рядом.
Затем в космосе вдруг вспыхнула новая звезда и быстро начала расти: из гиперпространства вынырнул корабль. При помощи маски она увеличивала изображение, пока наконец не увидела его очертаний.
Хотела бы она удивиться — но ничего удивительного не было.
Имперский звездный разрушитель.
Глава 18
ПЛАНЕТА ХОТ
День ноль, План К-один-ноль
Какое-то время — непонятно сколько — Намир не мог разобрать, где реальность, а где кошмар.
Разумом он понимал разницу. Понимал, что надо отделить одно от другого. Понимал, что его жизнь и жизни остальных висят на волоске. Но то, за что он цеплялся как за факт, казалось дымкой, готовой развеяться от прикосновения, а то, что он хотел отмести как кошмар, засело у него в памяти.
Но кое в чем он был уверен: он лежит на скользком ледяном полу полуобрушенного прохода, то приходя в себя, то теряя сознание. Он был уверен, что база «Эхо» пала, что он сражался со штурмовиками вместе с друзьями и они проиграли.
Не столь уверен он был в том, что его друзья погибли, — он видел тела Клюва и Головни, представлял бойню — как имперский шагоход давит Таракашку или энергоклинок рассекает Роджу, — но было ли это на самом деле? Он вспоминал, как один или два раза выползал из-под завала и падал снова.
Намир вспомнил короткий разговор с Гадреном вскоре после того, как он вступил в Сумеречную роту. Этот инородец взял на себя обучение Намира по части природы вселенной — рассказывал о гиперпространстве, кометах, звездных скоплениях, о сингулярности в галактическом Глубоком ядре. В середине всего, говорил Гадрен, находится черная дыра, что поглощает весь свет и энергию, а сила ее тяготения больше, чем у тысячи солнц. Вся Галактика вращается вокруг этой оси тьмы.
Намир вспомнил о человеке в черной броне, которого было невозможно убить.
Дарт Вейдер.
Спустя какое-то время Намир избавился от давления на спину, поднялся на четвереньки, ощутил приступ тошноты. Вроде бы в кошмарах его никогда не тошнило, и он ухватился за этот довод. Он чуть не упал, но удержался. Шагнул вперед. Грудь его поднималась, но из губ не выходило ничего, кроме пара. Бок, лежавший на винтовке, болел.
Он пересек коридор, чтобы проверить равновесие. Обнаружил рассеченного пополам Клюва.
Клюва убил Дарт Вейдер. Не Роджу. Память начала приходить в порядок.
Вейдер был реален.
Намир прислонился к стене. «Держись, — сказал он себе. — Беспамятство — смерть. Оставаться здесь — смерть». Прошел несколько метров по коридору, опираясь на холодную стену. Здесь он нашел Роджу. В его груди, прямо напротив сердца, зияла дыра. Роджа лежал поверх Горлана. Намир коснулся его. Тот был холоден.
На теле капитана не было видимых боевых ранений. Наверное, травма головы, полученная при уничтожении командного центра, оказалась смертельной.
Намир рассмеялся, осторожно коснувшись собственной головы. Капюшон его куртки был мокрым. Когда он посмотрел на перчатку, та была вымазана красным.
«Горлан всегда хотел, чтобы ты был похож на него. Так, может, хоть помрем одинаково».
Он понимал, что должен был испытывать другие эмоции — хоть какие-то — от смерти капитана. А также Клюва и Роджи. Но оцепенение и шок были на его стороне. Главной целью сейчас было выжить. Спастись. Согреться.
Найти Сумеречную роту.
Но ее не было на Хоте. Теперь он это вспомнил.
Когда штурмовики напали, он был недалеко от ангара. Намир попытался вспомнить, в каком направлении ему надо идти. От мысленного усилия закружилась голова. Решение пришло, когда его щеки коснулась снежинка и растаяла.
Двери ангара открыты. Следуй за сквозняком.
Он медленно побрел по коридору. Чем дольше Намир оставался на ногах, тем увереннее были его шаги. Он взвесил в руке винтовку. Осмотрел, не повреждено ли чего. Предупреждающих огоньков не горело. Мужчина решил было разобрать ее, проверить более тщательно, но, пока в любой момент его могли найти штурмовики, времени тратить нельзя.
Когда он вновь поднял голову, в трех метрах впереди обнаружилась Ивари Челис.
Чуть пошатываясь, женщина тоже шла следом за сквозняком. Двигалась она даже медленнее Намира и прижимала руку к груди. Сержант попытался окликнуть ее, но получилось только со второй попытки.
Челис повернулась к нему, занеся кулак. Он легко перехватил удар, и она словно навалилась на него, теряя равновесие. Намир хотел было подхватить ее, но она отпрянула и выпрямилась.
Глаза ее были выпучены. Куртка в снегу, грязи и пятнах крови. От подбородка ее шея была багрового цвета, словно женщину сперва повесили, а потом далеко не сразу вынули из петли.
— Нам нужно идти, — сказал Намир.
Губы Челис скривились в подобии усмешки, но она ничего не сказала.
Намир смотрел на нее и ждал. Похоже, у нее был свой кошмар, и он засомневался, что женщина вообще в своем уме. Потому он с настойчивой досадой повторил:
— Идти можете? Нам надо двигаться.