Основной вопрос, вставший перед Серегиным, а также великим киевским князем Ярославом Всеволодовичем, заключался в тех девочках-лилитках, которые были еще слишком малы, а также тех, которые по какой-то причине (возможно, личная несовместимость, а возможно, и нехватка емкости у молодых патронов) не смогли услышать Призыв. Малышек пока требовалось вообще оставить в покое на несколько лет, а для тех старших, что остались глухи к Призыву, через пару месяцев стоило провести повторный сеанс запечатления. Но до этого времени их требовалось как-то устроить, адаптировать для жизни на Руси середины тринадцатого века и найти им подходящую социальную нишу, чтобы они не оказались потерянными, даже если у них ничего не срастется с Призывом. Когда я сказала об этом Ярославу Всеволодовичу, то тот премного удивился. Оказывается, у них с Серегиным все уже было продумано и решено.
В лесу, неподалеку от Переяславля-Залесского, удельным князем которого был Ярослав Всеволодович как сын Всеволода Большое гнездо, смерды-лесорубы уже валили топорами вековые сосны, чтобы в традициях русского деревянного домостроения стахановскими темпами возвести женский монастырь имени Святой княгини Ольги. Настоятельницей этого монастыря готовилась стать игуменья Феодосия, бывшая жена князя Ярослава, предпоследняя по счету, с которой тот развелся по политическим мотивам еще двадцать два года назад*.
Историческая справка: * В 1212 году умер Владимирский великий князь Всеволод Большое гнездо, за некоторое время до своей смерти лишивший прав наследования своего старшего сыны Константина Всеволодовича, и назначивший наследником второго сына Юрия Всеволодовича. Естественно, после смерти старого князя Константин Всеволодович не пожелал мириться с такой несправедливостью и начал собирать армию сторонников, для того чтобы силой отобрать владимирский стол у Юрия Всеволодовича.
Так уж получилось, что папенька теперешней игуменьи Феодосии, которую тогда звали Ростиславой, смоленский князь Мстислав Удатный, оказался в лагере Константина Всеволодовича, а его зять Ярослав Всеволодович поддержал своего брата Юрия. В результате в 1216 году дело кончилось знаменитой по тем временам братоубийственной Липицкой битвой, в которой русские убивали русских, а победу одержали сторонники Константина и Юрий с Ярославом были вынуждены бежать с поля боя, да так бежать, что Ярослав потерял при бегстве свой знаменитый шлем, найденный только в 1808 году.
После этого сражения, обидевшийся на зятя Мстислав Удатный, дабы тому насолить, «забрал» у него свою дочь и постриг в монастырь, ибо другим путем церковный брак расторгнуть было невозможно. Прошло немного времени, и глупость упрямца стала очевидно всем. Юрий и Ярослав помирились с Константином, и тот назначил Юрия своим наследником, а Ярославу выделил в удел, назначенный еще отцом Переяславль-Залесский. Прошло еще немного времени, и в 1218 году Ярослав женился последним третьим браком на дочери рязанского князя Глеба Игоревича по совпадению тоже Феодосии, которая к настоящему моменту и родила ему семерых сыновей, а Юрий Всеволодович в том же году, после смерти Константина по естественным причинам, стал великим князем Владимирским. И чего, спрашивается, господа князья вы воевали и клали русских воинов в бессмысленной междоусобице?
Этот монастырь, по совместному замыслу Серегина и Ярослава Всеволодовича, должен был стать чем-то вроде православного женского Шаолиня, то есть смесь православного монастыря, школы боевых искусств и кадетского корпуса. Дисциплину, порядок, воспитательный и учебный процессы должны были обеспечить монахини-наставницы, воинские инструкторы, живущие за его стенами и обычные послушницы, решившие посвятить свою жизнь Богу. Что касается юных бойцовых лилиток то, все время своего обучения и нахождения в монастыре они будут пребывать в статусе послушниц и закончив обучение, должны будут покинуть его стены, как Верные тех князей, которые смогут привязать их своим Призывом или как специально подготовленные воины-телохранители для княжьих жен и дочерей. На самом деле и Серегин, и Ярослав Всеволодович имели в виду только одного князя, и это именно войско Александра Ярославича должен был усилить женский православный Шаолинь. Если связь с этим миром спустя некоторое время не будет по каким-либо причинам утеряна, то Серегин и компания еще не один раз смогут совершать набеги на питомники остроухих в мире Содома, пополняя контингент юных послушниц монастыря Святой княгини Ольги. Да, несладко придется врагам новой Руси, когда лет через десять на них начнут обрушиваться такие вещи, которые способны помять любую прическу.
Что же касается тех юных лилиток, которые уже стали Верными князей Александра и Глеба, то для их православного окормления и воспитания к нам заранее прибыл специально назначенный на это дело духовник и наставник юного Глеба отец Исидор. Переговорив с отцом Александром, у которого уже имелся опыт крещения бойцовых и иных лилиток, отец Исидор без единого стона взялся за это дело, не испугавшись необычного вида своих новых духовных дочерей. Думаю, что в скором времени у него все должно получиться, потому что в своих духовных устремлениях верные всегда идут за своим Патроном.
17 января 1238 Р.Х. День тридцать шестой. Вечер. Коломенское княжество. Лагерь сборного войска владимирской и иных русских земель.
Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович
Когда ему отказала в повиновении даже собственная дружина, мол, идти против воли божией мы не подписывались, а потому, княже, прежде чем что-нибудь приказать, подумай как следует, угоден ли твой приказ Господу нашему Иисусу Христу. А что тут было думать. Всю свою жизнь князь Юрий имел в виду, что его державой является Русь и только Русь. Они с братом Ярославом, поделив между собой два главных стола Руси, Киевский и Владимирский, практически полностью контролировали положение… Оставался только один враг – князь Михаил Черниговский, ему оставалось уже недолго, в тридцать шестом году, за полтора года до прихода Батыя, именно у него Ярослав отжал киевский великокняжеский стол, и теперь в трех главных городах Руси – Киеве, Владимире и Новгороде – сидели князья из их владимирского клана.
Когда пришел Батый, князь Юрий откровенно струсил и бросил своего старого союзника Рязань на произвол судьбы. Если бы Рязанская и Владимирская земли объединили усилия и дали приграничное сражение на реке Воронеж (или, в крайнем случае, у стен Рязани, когда вражеское войско должно было разделиться с целью грабежа), исход этого сражения привел бы к тому, что Батыю пришлось бы убираться из русской земли без посторонней помощи. Но случилось то, что случилось. Юрий владимирский принял роковое решение и не подал помощи Юрию рязанскому, вместо этого решив боронить под Коломной собственную границу; рязанские войска на Воронеже потерпели поражение, Батый вторгся вглубь рязанской земли, а вслед за ним, как ангел мщения явился и чужеземный великий князь Серегин, предложивший свою помощь рязанцам и меньше чем за месяц превративший в ничто несметные орды кровожадных азиатских находников*.
Примечание авторов: * Находники (старославянск.) – группа людей, пришедших с грабительским набегом и после этого набега возвращающихся на родину, в отличие от завоевателей, оставляющих гарнизоны.
Вот тогда бы Юрию Всеволодовичу остановиться в своих мыслях, попросить у Господа прощения за совершенный грех оставления в опасности друзей и союзников, но он закусил удила и попробовал по-своему переиграть то, что решил Серегин с выморочным рязанским столом. И вот результат. Войско в поход на Рязань так и не двинулось, и более того, почти перестало подчиняться его приказам. К тому же большая часть удельных князей распустили ополчения своих уделов, оставив при себе только малые дружины, и теперь открыто заявляли, что поедут на княжий съезд, объявленный чужеземным князем Серегиным на двадцать восьмое генваря.
Князь Юрий чувствовал, что за всеми этими событиями, приводящими к тому, что власть от него утекала как вода из рассохшегося ведра, стоят сыновья его брата Ярослава Александр и Глеб, которые то исчезали из лагеря в неизвестном направлении, то появлялись в нем вновь. Чувствовать-то он чувствовал, но доказать ничего не мог, а для всех остальных молодые князья так и оставались юными неразумными отроками, поверженным еще детским забавам, а не опасными политическими интриганами, затеявшими на Руси переворот в пользу чужеземного князя. И куда только смотрит их отец, киевский великий князь Ярослав Всеволодович?
И вот настал момент, когда в сенях его шатра раздались тяжелые шаги множества людей. Сам Юрий Всеволодович, расстроенный всеми этими предыдущими событиями, коротал вечер за игрой в шашки-шахматы с воеводой Еремеем Глебовичем. Пусть это занятие и проклято церковью как сатанинское*, но ведь скучно же, господа, длинными зимними вечерами особенно если князь находится в войске под Коломной, а княгиня с семьей во Владимире.
Историческая справка: * очень долгое время шашки и шахматы считались азартной игрой, а потому были запрещены церковью. В шахматы или шашки спускались не только состояния, но и целые княжества.
Немного испуганный князь поднял глаза на своего воеводу, но тот только пожал плечами – мол, ты не переживай, все будет нормально. А если тебя даже и зарежут, то это будет совсем не больно – чик и ты уже на небесах. Тем временем полог шатра отдернулся и приоткрывший рот от удивления Юрий Всеволодович увидел на пороге своего шатра престранную компанию. Во-первых – там стоял его брат Ярослав Всеволодович. Во-вторых – его сын Александр Ярославич, тот самый, которого он подозревал в организации кампании неповиновения. В-третьих – там был незнакомый мужчина при всех атрибутах княжеской власти и гладко выбритый, как латинянин. Наверняка это и был тот самый заморский великий князь Серегин. В-четвертых – рядом с этими четырьмя князьями стоял православный священник в черной рясе и с большим серебряным православным крестом на груди.