– Все, молчим! – остановил я готовую начаться перепалку, ибо Довыденко стал что-то бухтеть в ответ сержанту, а тот, в свою очередь – разевать рот, и пришлось его одернуть. – У кого нет мародерника, тот оставляет под второе БК рюкзак. А все вынутые шмотки уложить в один.
– Да они разве влезут? – снова встрял со своими сомнениями Эдик.
– Утолчете. А времени при отходе, возможно, действительно не будет. Пункт сбора здесь же, запасной – на месте предыдущей ночевки. Существует вероятность, что отходить придется по тройкам. Внутригрупповая связь – с первым выстрелом. В случае нашего обнаружения действовать по моим командам. Эфир не засорять, только по теме. Всем все ясно и понятно? Вопросы есть?
– «Чехов» много? – Вопрос, заданный Калининым, интересовал всех.
– Неизвестно. – Я почти не кривил душой; полученные от фешника сведения вполне могли оказаться далекими от реальности. – Сейчас самое главное – не засветиться. Если база существует, – особого акцента на слове «существует» я не делал, но то, что базы может и не быть, бойцы поняли, – то после ее обнаружения вначале будем вести наблюдение и, лишь все досконально выяснив, совершим налет. Не раньше! – Тут я сообразил, что сказать мне больше нечего. – Короче, орлы, топайте к своим тройкам, детали потом. Шмотки сюда. Начало движения… – я взглянул на часы, – через пятнадцать минут.
– Пошли, – заторопился Калинин, подталкивая Довыденко в нужном направлении.
– Пошли, – согласился с ним Эдик и, насупившись, побрел к своему тыловому дозору.
Все еще остававшийся подле меня Кудинов хмыкнул, что-то тихо сказал Прищепе, после чего тот улыбнулся, шутя ткнул снайпера кулаком в грудь и потопал в противоположную от остальных сторону. Кудинов же в ответ на тычок улыбнулся, при этом ранние морщины на его лбу на мгновение разгладились, и тоже заторопился к своей тройке. А я, проводив его взглядом, закинул за плечи рюкзак и, не застегивая грудную перемычку, приготовился идти дальше. Но прежде чем начать движение, было необходимо выйти на связь и передать «Центру» очередные липовые координаты.
Подполковник Трясунов
Обещанные Ханкалой прокуроры приземлились после обеда. «Ми-8» ненадолго завис над обозначенной дымами площадкой, подсел на траву и, пока ведомый наворачивал над ним круг, высадил своих пассажиров. После чего набрал обороты и понесся вперед и вверх.
Подполковник Трясунов, прикрыв ладонью глаза от налетающего ветра, с интересом разглядывал прилетевших. Обвешанные оружием качки, они скорее напоминали служащих какой-нибудь суперкрутой и суперсекретной конторы, а уж никак не обычных следователей военной прокуратуры. Впрочем, прилетевшие не слишком-то и пытались изображать из себя ревностных служителей слепой Фемиды.
– Подполковник Нарышев, – без обиняков представился первый из спрыгнувших.
– Подполковник Трясунов, – в свою очередь отрекомендовался командир отряда и без обиняков, чтобы сразу расставить все точки над «i», спросил: – Цель вашего визита?
Возможно, эта фраза прозвучала излишне прямолинейно и даже дерзко, но если она и показалась таковой подполковнику Нарышеву, то он сделал вид, что этого совершенно не заметил. Во всяком случае, когда начал отвечать, его голос не выражал никаких эмоций.
– Мы по делу подполковника Тарасова.
– Я так и думал. – Трясунов закинул за спину автомат (зачем он брал его с собой на площадку приземления – было непонятно). – Идемте.
После чего повернулся и пошел по тропинке, ведущей к небольшой дыре в проволочном ограждении.
– Надеюсь, вы получили указание оказывать нам максимально возможное содействие?
Спрашивая, Нарышев слегка лукавил. Ему было прекрасно известно, что не далее как двумя часами раньше в отряд поступило указание от вышестоящего командования о необходимости оказания содействия прибывающим, вплоть до выполнения отдаваемых ими приказов.
– Да, – бросил, не оборачиваясь, комбат и, уже не скрывая своей неприязни, произнес: – Все будет в лучшем виде. Кстати, стол в столовой накрыт, и если…
– Нет, – перебил его вновь прибывший подполковник, – мы только что пообедали. Приготовьте нам, пожалуйста, отдельную палатку и будьте добры заблаговременно сообщить о готовности эвакуационной колонны к выезду.
– Палатка уже приготовлена, о времени и месте эвакуации вы будете осведомлены заранее.
– И вот что еще: «Лесу» о нашем прибытии настоятельно рекомендуется не сообщать.
– А Тарасов? – задал вопрос комбат, имея в виду, каким тогда образом сообщить об их приезде ушедшему с группой подполковнику.
– Нет. Сюрприз будет, – ответил Нарышев, и его губы тронула едва заметная улыбка.
– Сюрприз так сюрприз, – не стал настаивать Трясунов, и больше за оставшиеся сто метров пути ни он, ни подполковник Нарышев, ни его спутники не произнесли ни единого слова.
А когда гости, отказавшись еще и от предложенной бани, отправились в свою палатку на отдых, подполковник Трясунов ушел к сто сорок второй и стал дожидаться очередного сеанса связи с группой старшего прапорщика Ефимова.
– Перейди на запасную, – скомандовал комбат и, услышав подтверждение от находившегося на связи Каретникова, выглянул в приоткрытую дверь кунга. Поблизости никого не было. Когда же он вновь взял в руки тангенту, запасная – секретная, частота отряда была выставлена.
– Лес – Центру, прием. – Голос комбата звучал негромко и чуть устало.
– На приеме, – тут же отозвался Каретников.
– Давай старшего, прием.
Узнавший комбата по голосу радист, естественно, не стал уточнять, для кого потребовался старший, а повернувшись лицом к возившемуся с рюкзаком Ефимову, тихонечко позвал:
– Вас комбат.
Старший прапорщик кивнул, отпустил рюкзак и, одернув нижний край горки, поспешил к позвавшему его Каретникову.
– Старший Леса – для Меркурия на приеме.
– Серега, – комбат чуть ли не впервые назвал Ефимова по имени, – у нас тут по твою душу кое-какие деятели приехали… – Тут комбат, словно опомнившись, уточнил: – Кстати, твой Турист далеко? Прием.
– В лесок отошел, – улыбнулся Ефимов. – Позвать? Прием.
– Наоборот.
– Понял. Так что насчет деятелей? Прием.
– Если коротко, приехали встречать Туриста, но сообщать ему или тебе о своем появлении запретили. Как понял? Прием.
– Понял. Мои действия?
– По мне? Что-то тут нечисто. Так что ты там поаккуратнее с Туристом, а то мало ли.
– Ваш приказ о беспрекословном подчинении отменяется? Прием.
– Нет, все в силе. Но смотри… действуй по обстановке. Как понял?
– Понял, – отозвался Ефимов.
Все сказанное комбатом походило на сказочную задачку: «Пойди туда, не знаю куда». Только здесь: «Делай так или не так, на свое усмотрение, но в случае чего я тебе никаких команд не отдавал». Так что было толку с сообщенной информации? Хотя, как говорится, за беспокойство спасибо. Только что с этого беспокойства? Хотя нет, Сергей вдруг понял, что он не прав. Трясунов не отдал никакой команды не потому, что не хотел отвечать за отданные приказы, а единственно потому, что не считал любой из своих приказов единственно верным. Сказав «действуй по обстановке», он дал ему, Ефимову, карт-бланш на принятие любого решения, которое в случае чего был готов подтвердить своим приказом.
«Спасибо», – мысленно поблагодарил Сергей сразу, как только к нему пришло осознание сказанного. После чего, положив гарнитуру на радиостанцию, вернулся к своему рюкзаку. Пора было начинать движение. А за десятки километров от него подполковник Трясунов отдал дежурному связисту наушники и, поспешно выбравшись из тесного пространства машины связи, направился к палатке центра боевого управления.
…Проверяющие и от еды, и от бани отказались. Но не пропадать же пару? Конечно же, нет, и готовивший баню Косыгин устроил внеочередную помывку личного состава.
– Баня – это святое! – глубокомысленно изрек он, заходя в пышущую жаром парилку первым…
А ведь действительно, что может быть лучше парилки да в придачу с мягким, ароматным, березовым веничком? Эх, раззудись плечо, эх, не боли спина! Лишь уши вянут от поднимающегося жара, да потрескивают камни от брызжущей на них воды. Эх, хорошо! Ух, здорово! Еще пару минут, и все – в бассейн, в холодную, почти ледяную воду, чтобы остыть, набраться сил. А там снова парилка, и снова обволакивающий тело жар…
Старший прапорщик Ефимов
Подняв левую руку вверх, Тушин начал медленно опускаться на правое колено. Шедшего впереди него Ляпина я не видел, но почему-то понял, что сейчас меня позовут вперед, раньше, чем об этом сообщили пулеметчику. Поэтому, когда тот коснулся пальцами правой руки левого запястья, я уже шел в его сторону. Обогнув Тушина и проходя мимо Ляпина, я видел, как дрогнул уголок его рта, как судорожно дернулся острый кадык на загорелой, обветренной шее. Я успокаивающе коснулся плеча Григория и поспешил дальше к ожидающему моего появления Прищепе.
– Командир, – его шепот достиг моего слуха, – след.
Сашка сидел на одном колене и пристально вглядывался куда-то вперед, при этом пальцем левой руки он тыкал в землю прямо перед собой. Я вгляделся: на слегка влажной, но твердой глинистой почве едва виделся, скорее даже угадывался отпечаток рифленой подошвы ботинка. След не мог быть слишком давним – неделю назад по всей Чечне прошел дождь, его бы обязательно смыло. Я лихорадочно соображал: в этом районе работает лишь наш отряд – это наша зона ответственности, но боевых заданий именно здесь, в этих квадратах, в последнее время не было. Значит, оставленный отпечаток обуви мог принадлежать только противнику. Но что это нам могло дать? Вероятность наличия базы? Так мы и без того знали, что она есть. Точнее, есть, по словам фешера. След всего лишь добавлял аргументы в пользу его сведений. Опустившись на одно колено, я стянул с руки свою старую кожаную перчатку и осторожно потрогал отпечаток обуви пальцами. Я не собирался, как истый следопыт, определять срок его давности. В условиях меняющейся влажности это довольно проблематично. К тому же какой из меня, к черту, эксперт-следопыт? Я коснулся следа просто так, пребывая в задумчивости. Земля показалась холодной и, несмотря на пропитывающую ее влагу, жесткой. В том, что противник где-то рядом, несмотря на весь мой скепсис по отношению к фешнику, сомнений не было. Вот только сколь рядом?