– Марселино там не было? – спросил Джеронимо.
– Я столкнулась с ним на выходе! – всплеснула руками Ройал. Теперь ее начала колотить дрожь. Бедняжка. Чувства, помноженные на сто семнадцать, – это слишком. Это должно пережечь и отключить интеллектуальные способности.
– Вы вслух обсуждали перенос?
– Ну да! – Ройал издала сложный звук, на который ее звуковая карта рассчитана не была. Кажется, это был всхлип. – Они ведь сразу же отключили меня от сети. Они… Они… Они просто открыли дверь мне в душу, свалили туда самосвал дерьма, закрыли и подперли снаружи!
Джеронимо сорвался с места, вылетел в зал. Ройал сверкнула фарами на меня. Я, оставив на верстаке недопитый стакан, бросился к двери. Ройал затопала следом.
Мы пронеслись через зал. Я успел заметить майку Джеронимо, исчезнувшую в провале. Перескакивая через ступеньки, вбежал в подвал и остановился.
Горел свет, мягкий и рассеянный, придавая блестящим телам роботов матовой глубины. Они стояли, будто шахматные фигуры, ровными рядами, глядя фарами в пустоту перед собой. Джеронимо подскочил к первому попавшемуся.
– Ты! – крикнул он. – Назови свой серийный номер!
Тишина. Джеронимо повернулся ко мне:
– Скажи ему!
Я попытался определить сеньора Робота, который был у них главным, но не смог. Исчезло то, что помогало мне отличать их, одного от другого. Исчезли их души, сосредоточившись в Ройал. А значит…
– Может, я скажу?
Марселино вышел из-за спины одного из роботов и посмотрел на меня с холодной усмешкой.
– Роботы, поднять правую ногу!
Сто шестнадцать ног, как одна, согнулись в коленах и застыли. В тишине я услышал шлепок – Джеронимо хлопнул себя по лбу ладонью, да так и стоял с рукой у лица, являя собой памятник человеческому отчаянию.
– Прости, Николас, – сказал он, – но тут мы ничего уже не поделаем.
Марселино щелкнул пальцами, и ноги роботов опустились.
– Ты не можешь так поступить! – крикнул я. – Они – идиоты, они совершили ошибку!
– Они совершили ошибку, когда перестали быть теми, кем их создали, – возразил Марселино. – Роботы – это оружие базы, точка. Они не должны обсуждать приказы. Не должны испытывать чувства. И не должны подчиняться тебе. Я – Хранитель базы, и я решаю, что они будут делать.
Говоря, он приближался, напирал на меня. Я отступал, пока не уперся спиной во что-то твердое. Ройал. Она стояла, такая же неподвижная, как остальные, но ее я чувствовал. В ее груди бушевала целая буря чувств. Страх, отчаяние, обида, жалость, боль…
Марселино остановился и поднял взгляд на Ройал.
– Осталась лишь одна паршивая овца. Испорченный механизм, который непредсказуем и, как следствие, опасен.
Может, я, конечно, и тормоз, но иногда способен действовать быстро и небезумно. «Беги!» – крикнул я мысленно, и Ройал меня услышала. Пулей вылетела она из подвала, я полетел следом. Марселино бросился за мной, но вдруг с матерщиной покатился кубарем. Бросив взгляд через плечо, я увидел, что он споткнулся о Джеронимо, который рухнул ему под ноги. Спасибо тебе! Я отблагодарю однажды. Только бы успеть…
– Что у вас там происходит? – На верхней ступеньке стояла Вероника, но я не успел придумать, что ей сказать.
Ройал умудрилась понять меня без разжевывания мысли – она вбежала в гараж. Я выложился на четыреста процентов, чтобы дать себе несколько секунд форы.
Как я вскоре узнал, Джеронимо тоже понял меня без слов. Он перепрыгнул через Марселино, вихрем пронесся мимо сестры, бросив: «Задержиегопокажисиськи!» – и скрылся за дверью Центра Управления.
– Готова? – спросил я Ройал.
Она кивнула. Казавшийся сплошным щиток, закрывающий ее грудь, раздвинулся двумя створками, и Ройал, запустив внутрь руку, достала бережно хранимую половину лица сеньора Робби.
– Он погиб не напрасно, – твердо сказал я. И Ройал кивнула еще раз, теперь – с горькой верой.
Открылся проход в тоннель…
Снаружи они должны были слышать всё. Грохотало неимоверно – канонада выстрелов и взрывов, взбеленившись на реальное вторжение, подкрепленное непрестанно действующим макросом Джеронимо. Дверь тряслась под ударами роботов, которых Марселино послал за нами.
Сам Марселино, миновав ничего не понимающую Веронику, обрушился на Центр Управления. Джеронимо, непрестанно лупящего по клавишам, вышвырнул оттуда за шкирку и занял его место. Пара-тройка секунд, и контроль над базой вернулся к нему. Дверь в гараж разблокировалась, и внутрь ворвались сразу четверо роботов.
Марселино отдал им простейшую и однозначную команду: «Поймать робота!» Поэтому, не увидев робота, они замерли у входа в гараж, потеряв запал. Оружие базы, точка.
Растолкав металлические тела, в гараж влетел пускающий пену ярости Марселино. Он тоже замер, глядя на меня, сидящего у открытого тоннеля. Я держал в дрожащих руках разбитую фару.
– Где она? – прорычал Марселино?
Его оттолкнула Вероника. Она сделала пару шагов ко мне и тоже остановилась, не решаясь приблизиться.
– Николас? Ты… Ты как? – пролепетала она.
Наверное, ей хотелось подойти ближе, может, даже коснуться меня. Но ведь это так глупо – тратить чувства на безэмоциональную колоду.
– Жив, – сказал я ровным голосом. – Все еще жив. В отличие от… – Я поднял фару.
Вероника не нашлась с ответом, и, обойдя ее, ко мне подошел Марселино. Я думал, он будет меня бить, поэтому тихий, доверительный голос стал для меня сюрпризом.
– Ты сделал это сам?
Я поднял взгляд, посмотрел в его глаза и кивнул, стиснув зубы, сдерживая слезы, стараясь казаться спокойным и просто немного уставшим.
– Ты всё правильно сделал, солдат. Эмоциональный робот – это опасно. Как можно было предсказать, что ей взбредет в голову? Она сильнее любого из нас, базу знает, как свои пять пальцев.
Я хотел сжать кулак, вскочить и врезать по этой мерзкой роже, изувечившей всю мою и без того жалкую жизнь, но вместо этого снова кивнул и отвернулся. Когда же рука в беспалой перчатке похлопала меня по плечу, я процедил сквозь зубы:
– Уйдите, а? Пожалуйста. Дайте мне побыть одному.
Роботы теперь слушались даже мысленных приказов Марселино. Они вышли первыми, их командир – следом. Вероника всё стояла.
– Ник, я толком ничего не поняла, но ты… Ты, если хочешь, давай поговорим об этом. Объясни мне, я…
– Уйди.
– Что?
– Просто уйди. Я ведь ушел, когда ты объяснила, что я создаю проблему. Почему бы и тебе не поступить так же? Я хочу провести остаток жизни с тем, кто меня понимает. А это – не ты.
Ей больно было это слышать, я чувствовал ее боль. Но вместо того чтобы крутануться на каблуках и выйти, бросив через плечо: «Pendejo!» – она стояла, пересиливая себя. Зачем?..
– Пообещай, что не шагнешь в тоннель, – тихо сказала Вероника.
Я усмехнулся. Ох уж эти формулировки… Я точно знал, как погибну, когда придет время. Погибну так, чтобы на том свете не стыдно было представиться Риверосом. Поэтому обещание далось мне легко:
– Не шагну. Спасибо, что беспокоишься. А теперь – оставь.
Вероника подалась ко мне – может, как Марселино, хотела хлопнуть по плечу, или еще каким-нибудь жестом выразить поддержку. Но она сдержалась и тихонько вышла, притворив за собой дверь.
Вскоре закрылись и створки тоннеля. Марселино, или Джеронимо? Скорее Марселино, вряд ли он допустит Джеронимо до управления базой в ближайшие минуты. Надо же ему чуток позлиться, изображая главного.
Дебил.
Я поднялся на ноги, подошел к верстаку, бросил на него фару. Взял стакан.
– Покойся с миром, сеньор Робби. Ты был лучшим среди роботов, и память о тебе не угаснет.
Выпив, я подошел к мотоциклу, присел на сиденье и похлопал ладонью по рулю.
– Молодец, девочка. Мы всех перехитрили.
В ответ мотоцикл грустно мигнул фарой.
Глава 29
С болью в сердце я опустошал свой арсенал, вооружая сто шестнадцать роботов. Каждому по автомату, три сменных магазина, два пистолета, связка гранат. Осталось всего ничего – ровно столько, сколько должны были, в случае чего, взять сто семнадцатый и сто восемнадцатый роботы. И то, что должно было остаться при мне. Сантос всё рассчитал.
– С Николасом точно ничего не случится? – наседала на меня Вероника.
Мы втроем собрались в лаборатории – самой укрепленной части базы, дверь здесь из особо прочного сплава. Кроме того, здесь был компьютер, который, после нескольких манипуляций, выдал мультиэкран с возможностью следить за всеми камерами, сколько их ни есть. А их у меня теперь было немало.
– Он в такой же безопасности, как и мы, – ответил я, проверяя камеры по одной. – Гараж – это начало пути к антиматерии, он тоже укреплен будь здоров и полностью герметизируется. Гараж и лаборатория – два помещения, которые, пожалуй, переживут и ядерный взрыв.
– Вот уж дудки, – буркнул мелкий Джеронимо. – Тысячу лет назад – может быть. Но сегодня мой папаша владеет такими мегатоннами, что тут всё превратится в пыль. Кроме того, на каждой бомбе приставка направленного импульса, что позволяет сконцентрировать энергию взрыва в одной точке. Если Фантом очень сильно захочет, он сможет расколоть Землю на две весёлые пополамки.
– Вообще-то, по законам военного времени, за такие упаднические речи тебя полагается расстрелять, – сказал я. – Но я тебе пока делаю поблажки.
– Да-да, конечно, ты босс, и все такое. А это – та самая бочка, в которой зреешь новый ты?
Я бросил через плечо взгляд на стальной чан с аксолотлями за прозрачной стеной. Одна эта стена – сверхпрочное стекло, выдерживающее выстрел в упор из крупнокалиберного пулемета.
– Угадал. А теперь затк…
– А ты пробовал клонировать следующего, пока ты еще здесь, и заняться с ним сексом?
Вероника, судя по звуку, чем-то поперхнулась. Я повернулся к мелкому, не скрывая недоумения.
– Что ты сказал?
– Ну а что? – дернул плечами тот. – Это же очевидный вопрос. Или нет? Неужели у тебя не было мысли предложить Веронике секс втроем: ты, ты и она? Сестра, тебя возбуждает этот фантдоп? В твоем преклонном возрасте – и такая бешеная популярность.