Я встретился взглядом с Вероникой и получил от нее мысленную просьбу не вмешиваться. Что ж, пусть сама управляется со своим сумасшедшим братцем.
Пока они лаялись, преимущественно по-испански, я закончил с камерами и надел наушники.
– Роботы! Говорит Хранитель базы. Как слышно? Прием!
– Слышу вас хорошо, готов выполнять приказания, – отозвался электронный голос в наушниках. – Прием.
– Через десять секунд после того как я скомандую начало отсчета вас подхватит сеть и поднимет к потолку. Потолок раскроется, и вас выбросит на поверхность. Всех, кто окажется в поле вашего зрения после этого, надлежит уничтожить. Постарайтесь не порушить технику, если не будет прямой необходимости. Помните: эти люди представляют собой непосредственную угрозу базе и жизни Хранителя. Вопросы есть? Прием.
– Вопросов нет. Готовы к выполнению боевой задачи. Прием.
– Отсчет пошел. Конец связи.
Я активировал выполнение кода, и в наушниках зазвучал женский голос:
– Десять!
Камеры в зале с нескольких ракурсов показывали, как Роботы группируются вокруг танка. Пара десятков влезли на танк. Умно.
– Девять!
Вероника и Джеронимо, перестав пререкаться, прилипли к монитору. Ее дыхание щекотало мне ухо справа. Его перегар одолевал слева.
– Восемь!
Раздалось шипение – лаборатория загерметизировалась. То же самое произошло сейчас со всеми остальными помещениями, включая гараж.
– Семь!
Над дверью загорелась лампочка, информируя об аварийной подаче кислорода.
– Шесть!
Лампочка загорелась на пульте и на чане с аксолотлями. Система приготовилась в случае чего запустить бэкап Хранителя.
– Пять!
Роботы сняли автоматы с предохранителей и замерли в полной готовности.
– Четыре!
Вероника закусила нижнюю губу.
– Три!
– Идиотизм, но – с богом, – проворчал Джеронимо.
– Два!
Из ниоткуда появилась сеть, протянувшись под танком, под ногами роботов.
– Один! Ноль!
Сетка рванула вверх с такой скоростью, что камеры зарябили помехами. Потолок в зале исчез, и в наушниках послышался рев ледяного ветра снаружи. Я переключил режим, и на экране появилась картинка того, что видели роботы. Базовая программа переключала с одного зрения на другое каждые пятнадцать секунд.
В наушниках стрекотнули выстрелы, на экранах пока была чернота – роботы подлетели высоко в небо…
Я впервые видел небо. Черное, бездонное. Если присмотреться, то можно различить тучи, застившие его. Дух захватило от ощущения огромности, неисчерпаемости. Как же я смогу там, в этом безграничном мире? Я, в генетическую память которого забито, что мир есть база, и база есть мир?!
Робот опустил голову, и я отбросил тяжелые мысли. Далеко внизу увидел танки, будто игрушечные, и фигурки людей. Вдруг… Нет, не мог он так быстро упасть. Скорее сработало увеличение. Глаза роботов дали безупречно четкую картинку.
Люди воткнули в снег светящиеся палки. Натянули шатры. Расположились вокруг входа на базу, как у себя дома, с удобствами. Танки смотрели дулами вперед и вниз, туда, где только что закрылся проход к нам.
С десяток солдат, высыпав из шатров, таращились в небо. Ну же, воины мои! Огонь!
В поле зрения камеры я увидел автомат, сжимаемый титановыми руками. Ствол выплюнул огонь, по ушам ударил звук выстрела.
Снизу засуетились. Двое упали, остальные подняли оружие. Тут зрение переключилось, и я стал смотреть глазами другого робота, который, падая, поливал автоматным огнем мечущихся врагов. Один из тех, что внизу, взобравшись на танк, прицелился и выстрелил из чего-то вроде винтовки неизвестного мне образца.
Только тут я заметил в правом вернем углу экрана цифру «116». В тот самый миг, когда она превратилась в «115».
– Почему они падают так медленно, как будто получают от этого удовольствие? – озвучил мелкий вопрос, который только зрел у меня в подсознании.
– Парашюты! – воскликнула Вероника.
– Роботы, прием! – заговорил я в микрофон. – Падение с такой высоты вам повредит?
«114», «113», «112»… Двое из тех людей, что упали в самом начале, поднялись. Третий, которого я считал убитым, принялся стрелять из положения лежа. «111».
– Никак нет, – отозвался электронный голос.
– Режьте стропы. Избавьтесь от парашютов, иначе вас как в тире перестреляют!
Я не преувеличивал. Цифры менялись каждую секунду. Вот уже роботов осталось ровно сто. Все еще много, – успокаивал я себя. Но вот внизу… Эти люди вообще умирать умеют? Или…
– Первый Закон роботехники, – сказал мелкий. – Роботы стараются ранить, но не убивать, понимаешь? Как во втором «Терминаторе».
– Приказываю вести огонь на поражение! – заорал я в микрофон.
Земля стремительно приближалась. Вот один робот ударился в серый снег и тут же выпрямился, беря на мушку ближайшего солдата.
Выстрел.
Кровавый фонтанчик из плечевого сустава, и солдат, выронив винтовку, покатился по снегу.
– А вот Николас мог бы отдать им такой приказ, и они бы послушались, – сказал мелкий. – Потом, правда, они бы страдали, но… Но он был прав: в этом нет смысла.
Грохнуло. Цифра разом скакнула до «87». Дьявол! Да что там такое?
Очередной робот, на которого переключилась программа, видел дымящееся дуло танка. Увидел он и вспышку пламени из него. Это было последним, что он увидел.
«78».
– Рассредоточиться! – орал я в микрофон. – Не стойте толпой!
Слишком поздно я понял свою ошибку. Надо было если не послушаться Николаса, то хотя бы посоветоваться с мелким! Роботы – это не просто оружие базы. Они – аварийная система безопасности. Они должны были любой ценой защищать даже не саму базу, а гараж, проход к тоннелю, ведущему к хранилищу антиматерии. А я отправил их убивать людей, которые непосредственно сейчас никакой опасности не представляли. Они просто, мать их, сидели на снегу, может, пикник устроили. И роботы не знали, что делать. Как увязать в голове все приоритеты. Приказ человека, приказ Хранителя базы, Первый Закон, реальная, но гипотетическая угроза…
Они попытались разбежаться, когда на счетчике было «73». И тут я заметил странное: солдаты перестали биться. Они отступили, укрылись в танках. Танки же сдали назад, будто освобождая место… Для чего?!
Зеленоватое свечение. Приближается. Робот, в поле зрения которого оно попалось, вгляделся и различил человека. Стреляй же!
Робот сменил магазин и прицелился. Пули должны были попасть в ногу этого человека, спокойно идущего по снегу в зеленом сиянии. Должны были, но, судя по всему, аннигилировались на подлете.
– Рикардо, – выдохнула Вероника.
– Прощайте, роботы, – в тон ей откликнулся Джеронимо.
Лысый зеленый человек с неуместной улыбочкой вытянул руку перед собой. В наушниках я услышал отголоски воплей системы безопасности роботов. Она предупреждала о критических показателях радиационного фона, о недопустимой температуре. Зарябило и погасло изображение.
Картинка тут же сменила ракурс. Другой робот сделал какие-то выводы, возможно, решил, что Рикардо – не человек, раз зеленый и светящийся и не реагирует на пули. Он выпустил очередь ему в грудь и побежал по кругу, поливая лысого огнем. Остальные роботы поступали так же.
– А он хорош, – выдал мелкий. – Я недооценивал папу. Хвала Иисусу, что он валяется во гробе. Сдается мне, Рикардо – это еще эконом-вариант.
Рикардо не обращал внимания на потуги роботов. Они уже истратили магазины и достали пистолеты. «Беретты» и «Глоки» не могли причинить вреда лысому подонку. Впустую грохотали, плюясь в ночь языками пламени, могучие «Диглы»…
«65», «59», «52»… Рикардо, улыбаясь, водил ладонью, будто смертельным оружием, и попросту «отключал» моих роботов, одного за другим.
– Командуй отступление, – сказала Вероника. – Бесполезно.
А вот этого я не мог. Слишком близко от входа на базу развернулась битва. Слишком велик риск пропустить внутрь это чудовище. Железные принципы, вбитые в ДНК Сантосом, не давали губам шевельнуться и отдать приказ. Я был обречен смотреть, как моя первая и единственная армия погибает в борьбе с одним-единственным соперником, не в силах даже его оцарапать.
«42».
Один из роботов бросился к Рикардо с гранатами. В тот миг, когда лысый повернулся и вытянул руку в его сторону, робот прыгнул. Молодец, сообразил, что если его «отключат», то добежать он не успеет, а в прыжке шансы есть.
Робот долетел. Он упал у ног Рикардо, и в небо взметнулся огненный выплеск взрыва. Я затаил дыхание…
«41».
Пламя позеленело и словно впиталось в смеющегося Рикардо. Теперь он воздел обе руки, и изображение зарябило на всех камерах. Переключалось мгновенно, а цифры бежали: «35», «29», «20».
Вероника сорвала наушники у меня с головы и закричала в микрофон:
– Отступайте! Отход! Вернуться на базу!
Она была человеком, и она отдавала приказ. Роботы обратились в бегство. А я смотрел на покачивающееся черное небо с серым снегом и думал: как хорошо, что у меня не получилось отправить их туда прежде, чем они избавились от эмоций. Там гибли пустые болванки, осмысливающие мир, как набор нулей и единиц. Они не боялись, не плакали, не кричали. Они выполняли программы.
«15», «9», «3»…
Последний робот, упав на снег – кажется, его подстрелил кто-то из солдат – еще пытался ползти. Вот его пальцы коснулись металлического пласта, закрывающего вход на базу. Не успел.
Изображение дрогнуло, качнулось, изменилось, и появилась зеленая рожа Рикардо. Он перевернул моего робота и не торопился спечь ему мозги радиацией.
– Ку-ку, детишки! – пропел Рикардо. – Как можно столь безответственно обращаться с техникой. Я разочарован, сеньор Риверос. Но постойте… Погодите-ка минутку. Сеньор Риверос никогда бы так не поступил. Что вы с ним сделали, глупые, злые дети? Сеньор Рамирез, это ваших рук дело? Ай-яй-яй. Я должен буду вас наказать. Когда я попаду на базу, то надену защитный костюм, чтобы не облучить вас до смерти, и буду резать. Резать, сеньор Рамирез! Долго-долго. До тех пор, пока вы не превратитесь в окровавленный пенёк, ощущающий одну лишь боль из всего того великолепия, что дает нам этот прекрасный мир.