Лидеры движения в общем и целом упирали не столько на доказанную вредность ГМО (ее так и не удалось доказать), сколько на экономические аспекты проблемы (QR-код 107): опять Рокфеллер разбогатеет.
В 2016 году более сотни ученых, лауреатов Нобелевской премии написали обращение (QR-код 108) в «Гринпис», в ООН и к правительствам всего мира, чтобы прекратили травлю и проекта «Золотой рис», и самой идеи «точного земледелия» – так они назвали генно-инженерные технологии, позволяющие менять свойства растений не наугад, а с предсказуемым результатом.
«Научные и регулирующие органы по всему миру неоднократно и последовательно подтверждали, что сельскохозяйственные культуры и продукты питания, улучшенные с помощью биотехнологии, настолько же, если не более, безопасны, чем продукты, полученные с помощью любого другого метода производства. Нет ни одного подтвержденного случая ущерба здоровью людей или животных от потребления ГМО».
Однако маховик страха перед ГМО был уже раскручен слишком сильно – и многие страны (не только беднейшие, которым предлагался «золотой рис», но и вполне благополучные, имеющие возможность развивать собственную экспериментальную агрикультуру) наложили запрет на продажу продуктов на основе ГМО. Россия оказалась в их числе.
Всемирная организация здравоохранения никакой дополнительной опасности в продуктах, содержащих ГМО, не усматривает (QR-код 109), но не возбраняет каждой отдельно взятой стране устанавливать по этому поводу собственные правила.
Россия вот предпочла запретить ГМО в сельском хозяйстве. Опасаться, что кто-то будет производить незаконные продукты подпольно, – по меньшей мере наивно. Генная инженерия – это наукоемкий, а потому дорогой способ производства. Практиковать его кустарным образом никому не под силу. Надо провести серьезные научные исследования по расшифровке генома растения или животного. Определить, на каком участке ДНК и какие изменения вносить. Выбрать оптимальный способ коррекции генома и реализовать его. Получить из экспериментальных образцов урожай, довести его до массового производства, а лишь потом платить откаты в гипермаркетах, чтобы новинку согласились выставить на продажу. Ей-богу, проще мерседесы собирать у себя в гараже. Так что, даже если вы (как и большинство наших соотечественников) одной из главных пищевых угроз считаете продукты с ГМО, можете спать спокойно: в России их нет. Трансжиры есть. И добавленные сахара. Соль в больших количествах. И мелкодисперсные частицы. А ГМО – нет.
Резюме к главе 2
1. ИМТ – приблизительный параметр, мало говорящий о состоянии здоровья.
2. Процент жира в теле можно измерить с помощью биоимпеданса. Или с помощью портновского сантиметра.
3. Висцеральный жир опаснее подкожного. То есть «округлый животик», в отличие от пухлых щек, – сигнал тревоги.
4. Медицинская версия бодипозитива: Health at Every Size – здоровье в любом размере.
5. Россияне едят мало круп – это наша основная диетическая проблема.
6. Соль и сахар вредны. Мед не полезнее сахара.
7. Добавленные сахара есть даже в соленых и горьких соусах.
8. Трансжиры очень вредны! И они присутствуют практически в любой недомашней выпечке.
9. Животные жиры не вреднее растительных.
10. Все, что нам до сих пор рассказывали о «здоровых» пропорциях жиров и углеводов, оказалось ложью. Но это не точно.
11. Кетодиета – это, скорее, метод лечения конкретных заболеваний, чем вариант ЗОЖ.
12. Продукты с ГМО не вредны. Но в России их нет.
13. В мире нет единой, удовлетворяющей всех, концепции здорового питания.
Глава 3. Что будем пить
Естественно, каждый адепт ЗОЖ вам скажет, что питье – это чистая вода. А все остальное – еда.
ВОЗ, однако, в своих рекомендациях (QR-код 110) говорит не о чистой и беспримесной Н2О, а о любой жидкости. Для людей, живущих в умеренном климатическом поясе и не особенно надрывающихся в поле, ВОЗ устанавливает норму 43 мл/кг. То есть в день на каждый килограмм собственного тела вам нужно получить, как минимум, 43 мл жидкости. Значит, девушке весом 60 кг для восполнения потерь ежедневно требуется 43 × 60 = 2 580 мл жидкости.
Ну вот, теперь вы знаете, откуда взялась растиражированная всеми СМИ рекомендация про 2,5 л воды в сутки. В тропической зоне ВОЗ рекомендует удвоить норматив. А для спортсменов и военных вообще существуют отдельные рекомендации. Как и для больных с высокой температурой. У них у всех больше воды испаряется как с поверхности тела, так и через легкие (из-за учащенного дыхания) – и, соответственно, большие объемы жидкости требуются для компенсации.
Жидкость – это не обязательно чистая бутилированная вода. Можно добывать воду из супа, из арбузов и огурцов, из яблок и из кофе. Двухлитровая бутылка воды на рабочем столе хороша для увлекающихся натур. Некоторые из нас как начнут что-нибудь писать, чертить или считать, так и забудут обо всем на свете, пока совсем плохо не станет от обезвоживания. Вот для них важно, чтобы бутылка с водой стояла постоянно перед носом и чтобы по этой бутылке можно было оценить, сколько уже выпито. Расход воды в бутылках, конечно, проще контролировать, но, если не доводить идею до фанатизма, то ориентироваться надо на собственное чувство жажды. Хотите пить – пейте. Не хотите – ну и не надо.
Что такое жажда, и можно ли ей доверять
Человек, как огурец: на три четверти состоит из воды. Вода – это не только слезы, слюни, сопли, лимфа, кровь. Это и пищеварительные соки, и гормоны, и суставная жидкость, и спинномозговая, и всякие интимные выделения и смазки. Жидкостью заполнены все клетки и пространство между ними. Собственно, вода – это же прекрасный проводник, так что импульсы и сигналы от мозга к любой части тела и обратно проходят именно благодаря тому, что наши тела почти на 80 % состоят из воды. Вот почему при недостатке воды мы начинаем «тормозить» гораздо сильнее, чем при недостатке еды.
Но именно благодаря тому, что в людях, в отличие от огурцов, вода не «для вкуса», а по делу, у нас больше шансов на выживание. У нас есть мозг. И сигнал о том, что воды не хватает и проводимость ухудшается, идет прямиком туда, пока мы окончательно не засохли. А из мозга обратно посылается довольно четкий сигнал, который в народе называется жаждой. Его трудно описать, но большинство читающих эти строки наверняка сами понимают, о чем идет речь (пишу «большинство», потому что еще есть такое редкое заболевание, как адипсия). Именно жажда заставляет нас оторваться от компьютера и бежать на кухню за чаем.
Адипсия – отсутствие чувства жажды даже при выраженном обезвоживании. Гиподипсия – снижение чувства жажды. Эти патологии в большинстве случаев являются врожденными и связаны с поражением гипоталамуса.
Поэтому здоровый (даже относительно) человек в любом случае выпьет свои 2,5 литра в день или даже больше. Сколько организм потребует, столько и выпьет.
Но вот любое ли питье спасет от жажды и пойдет на пользу – вопрос интересный и чрезвычайно важный.
Дело в том, что жажда бывает разная. То есть в любом случае это ответ на дегидратацию (обезвоживание), но многое зависит от того, где ощущается дефицит жидкости – в самих клетках или в межклеточном пространстве. И не хватает ли телу только воды или еще и веществ, которые обычно в ней растворены?
Механизм жажды (QR-код 111) устроен так, что тело реагирует не непосредственно на уменьшение объема жидкостей в клетках и межклеточном пространстве (при большой кровопотере, например, как бы вам ни хотелось пить, у вас просто не хватит сил добраться до воды, поэтому жажда не будет слишком выразительной), а на повышение осмоляльности крови – то есть на повышение концентрации растворенных в ней веществ. Изменение осмоляльности хотя бы на 1 % приводит к тому, что нужные нейроны начинают посылать в мозг тревожные сигналы – пока еще кровь не загустела настолько, что сигнал не пройдет. Мозг командует: «Пить!» – и тело несется на поиски жидкости.
Отчего может повыситься осмоляльность? Либо от того, что воды стало меньше, либо от того, что растворенных веществ стало больше. Собственно, потому самые очевидные ситуации выраженной жажды: либо вам жарко (и вы потеете, теряя влагу с поверхности кожи), либо вы поели соленого (и концентрация NaCl в межклеточном пространстве увеличилась).
Причем, вы, наверное, и сами замечали – унять жажду на жаре легче, чем напиться после соленого. А все потому, что человек, как огурец. Или как помидор.
Вы замечали, что если овощной салат посолить, то очень скоро обмякшие кружочки огурцов и помидоров будут плавать в собственном соку? А если не солить, то они дольше будут сохранять презентабельный вид и скорее обветрятся и засохнут, чем обмякнут и поплывут.
То же и с ягодами для варенья – домохозяйки знают. Если клубнику или малину на ночь засыпать сахаром, то утром можно будет варить варенье без добавления воды: нужное количество сока вытечет из ягод, а сами ягоды станут мягкими и вялыми (и ладно, все равно их варить).
Дело в том, что мембраны клеток (и у огурцов, и у клубники, и у людей) лишь частично проницаемые: они легко пропускают воду, но с трудом – ионы солей и органические вещества. Поэтому внутренняя среда клеток всегда более или менее стабильна, туда не проберешься без особого приглашения. Мы же с вами помним (если вы дочитали, а не бросили, вторую главу), что даже основной источник энергии – глюкоза – не может попасть внутрь клетки, если по клетке не постучит инсулин и не прикажет ей на минуточку открыться.
Так вот, если насыщенность раствора (осмоляльность) внутри клетки и снаружи приблизительно одинакова, то ничего не происходит. Огурец лежит себе и сохнет. Человек чувствует, что подсыхает – и пьет.
Но, если вы посолили огурец, значит, вы посолили его межклеточную жидкость (внутрь клетки, как мы уже сказали, соль просто так не попадет). Теперь раствор снаружи более насыщенный, чем внутри. А мембраны клеток для воды очень даже проницаемы. Д