—Я буду рада вновь иметь пятерых детей, но никто и никогда не заменит мне Джо.— В душе Марты образовалась пустота, которую ничто не сможет заполнить, сколько бы еще детей у нее ни появилось.
—Я должен написать маме,— заявил Карло.— Я всегда сообщал ей о том, что мы ждем ребенка, а потом отправлял фотографию. В ответ мама всегда присылала нам подарки, шаль или одеяло, которые связала сама.
—Я помню,— пробормотала Марта, невольно ощутив возбуждение. Она уже не надеялась, что Карло когда-нибудь вновь заведет речь о своей матери, не говоря уже о том, чтобы написать ей письмо.— Мы даже собирались навестить ее,— напомнила она ему,— а потом съездить на остров Мэн к твоему двоюродному брату Фредди.
Огонь в очаге постепенно угасал, багровые огоньки под осыпающимися горками пепла вспыхивали все реже. В комнате заметно похолодало.
—Я скучаю по Италии,— сказал Карло.— Скучаю по ее холмам, и виноградникам, и запахам. Там было так спокойно.— Марта не стала напоминать ему о том, что и здесь, в Ливерпуле, все тоже было спокойно и мирно, пока он не решил ввязаться в драку с ирландцами. Муж зябко повел плечами.— А на юге на Рождество всегда тепло.— Внезапно он закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону.— Не знаю, смогу ли я вообще сейчас писать на родном языке.
—Ты можешь попробовать,— решила подбодрить его Марта. Он немножко опоздал, лет этак на двадцать, с тоской по родине. Но не исключено, что это был хороший знак: Карло вновь начал испытывать чувства, как и должен нормальный человек, а не какой-нибудь лунатик, идущий по жизни с закрытыми глазами.
—Не помню, когда я в последний раз писал письмо по-английски или по-итальянски.
—Это было, когда у нас родился Джорджи. А вскоре после этого ты повредил руку.
Карло скривился, посмотрев на правое запястье, пожелал ей спокойной ночи и отправился в постель, оставив Марту одну у очага. Она смотрела, как оранжевые угли покрываются серым пеплом, чувствуя, как в комнате становится все холоднее и холоднее.
Где-то вдалеке раздались крики и пение. Она прислушалась, и тут ей показалось, что совсем рядом с их домом происходит какая-то возня: до нее донеслись звуки глухих ударов, приглушенные стоны и угрожающие крики. Марта выглянула в окно и увидела, как ее Франка сбил за землю какой-то здоровяк, раза в два крупнее ее сына.
Марта вскрикнула, схватила кочергу и выскочила наружу. Гигант тем временем поднял Франка в воздух, держа его за лацканы пальто из верблюжьей шерсти, и, похоже, намеревался зашвырнуть его в дальний конец двора. Марта не стала медлить и ударила его сзади по ногам. Тот зарычал и повалился на колени. Франк тем временем сумел освободиться и встал.
—Ступай в дом!— рявкнула на него Марта.— Оставь этого придурка мне.
—Не говори глупостей, мам. Он сделает из тебя отбивную. Ну-ка, дай мне кочергу.
—И не подумаю. Ты просто убьешь его, и все закончится тем, что сержант Гиллиган отправит тебя на виселицу, мальчик мой, а потом и меня, и всех остальных следом, если сможет.— Она вновь замахнулась кочергой, видя, что здоровяк, напавший на ее сына, пошатываясь, поднялся на ноги.— Еще один шаг, и я размозжу твою тупую башку,— пригрозила она.
Пригнув голову и пряча лицо, мужчина, спотыкаясь, кинулся прочь со двора.
Выяснилось, что Франк давным-давно рассчитался со своими долгами, так что он понятия не имел, кому перешел дорогу на этот раз. Сегодня утром он нанес вполне невинный визит своей знакомой, когда вдруг неожиданно домой вернулся ее муж, заподозрил невесть что, и Франку пришлось спешно ретироваться. Кажется, здоровяк был соседом обманутого мужа, боксером на пенсии.
—Нет, ты непременно накличешь на свою голову неприятности,— корила сына Марта, смазывая йодом ссадину на его щеке. Глаз у Франка заплыл, на шее были красные пятна от пальцев.— Если бы я случайно не выглянула в окно, этот негодяй мог запросто прикончить тебя.
Только теперь Марта осознала, что могла потерять еще одного сына. Женщина разрыдалась. Глядя на нее, заплакал и Франк, клятвенно пообещавший больше не грешить.
—Я не шучу, мам. Честно.
Клайв Декстер начал наводить справки о том, как можно попасть на фронт гражданским служащим. Через несколько дней после наступления Рождества он ехал в Лондон, чтобы лично побывать в Военном министерстве, но, миновав Оксфорд, сделал поворот и оказался нос к носу с лошадью, запряженной в повозку, которая преспокойно ехала по встречной полосе. Чтобы избежать столкновения, Клайв направил автомобиль в кювет, в результате чего получил сотрясение мозга и сломал руку в двух местах.
Неделю спустя Кейт навестила его в офисе. Молодой человек пребывал в дурном расположении духа.
—Что вам нужно?— набросился он на девушку, когда та влетела к нему в кабинет. Шишка у Клайва на лбу пожелтела, а рука покоилась в гипсе. Оказалось, что писать или печатать на машинке одной левой необычайно трудно.
—Марта ждет ребенка,— выпалила Кейт.— Она только что рассказала мне об этом.
—Вот и хорошо,— мрачно обронил он.
Глаза девушки засверкали.
—Это ведь замечательные новости, не правда ли?
—Чудесные.— Откровенно говоря, Клайв не видел в этом ничего замечательного.
—Герберт сказал, что вы попали в аварию. Вы выглядите ужасно,— проговорила девушка.— Как вы себя чувствуете?
—Прекрасно,— произнес он.— Я чувствую себя прекрасно.
Она уселась напротив и одарила его сияющей улыбкой.
—По-моему, вас даже не обрадует, если я пожелаю вам счастливого Нового года.
—Вы правы, я не обрадуюсь.— Клайв показал ей свою руку в гипсе.
—Но зато можно порадоваться за Марту, верно? Это хоть немного отвлечет ее от мыслей о Джо.
—Сомневаюсь,— возразил Клайв.— Рождение не исключает смерти. Как она?— Его искренне интересовало все, что связано с Мартой.— Вы только что виделись с ней?
—Сегодня у меня начались занятия в колледже, так что мы впервые встретились с Мартой после рождественских каникул. А как дела у вас? Хорошо отдохнули, если не считать аварии, естественно?
—Замечательно.
—Сегодня у вас все просто замечательно, не так ли, Клайв?!— возбужденно воскликнула Кейт. Девушка выглядела необычайно привлекательной в бледно-розовом костюме и пушистой шапочке, с нежными щечками, порозовевшими от холода.
—Будь вы хоть чуточку более проницательной, мисс Келлауэй, вы могли бы заключить по моему тону, что, произнося это слово, я имел в виду нечто совершенно противоположное.
—А мне казалось, мы зовем друг друга по имени, мистер Декстер. И я заметила, что тон, которым вы произнесли слово «замечательно», противоречит его смыслу, но воспитание не позволило мне заострить на этом ваше внимание.
Девушка весело захихикала, и Клайв ничуть не удивился бы, если бы она показала ему язык. От ее присутствия у него и впрямь улучшилось настроение. Он сидел и сердито смотрел на нее с добрых полминуты, пока она давилась смехом. Через некоторое время досада во взгляде молодого человека сменилась восхищением. Впрочем, Клайв этого не заметил. Зато перемена не укрылась от внимания Кейт и привела ее в полный восторг.
По мнению Кейт, зима выдалась на редкость скучной. Снега почти не было, а она так его любила! Она любила загребать его резиновыми сапожками, любила лепить снеговиков. Настоящие холода так и не наступили, хотя это стало спасением для таких бедолаг, как Марта, которые не могли позволить себе топить камин большую часть года и вынуждены были греться у маленькой дурацкой печки.
Марта, похоже, немного оправилась от шока, вызванного гибелью Джо. Кейт удивилась этому факту и обрадовалась одновременно. Из Военного министерства пришло письмо, адресованное мистеру и миссис Росси, в котором говорилось, что рядовой Джузеппе Антонио Росси будет похоронен во Франции. Читая письмо, Кейт поначалу решила, что произошла какая-то ошибка, когда увидела полное итальянское имя Джо. Быть может, подтверждение гибели сына и помогло Марте смириться с его потерей. В последнее время она почти не вспоминала о нем. Наверное, голова ее сейчас была занята другим.
Кейт завалила подругу апельсинами. Девушка вычитала в «Паттис пейпер», женском журнале, посвященном вопросам красоты и здоровья, что апельсины не только полезны беременным женщинам, но и защищают их от массы всевозможных болезней.
—Если мой ребенок родится с кожей оранжевого цвета, я скажу вам пару ласковых словечек, юная леди,— добродушно отшутилась Марта, получив очередной пакет с фруктами.
Дни становились теплее и длиннее — вместе с началом войны было введено так называемое «британское летнее время», хотя что это такое, толком не понимал никто. Ездить на поезде на учебу из Омскирка в Ливерпуль стало намного приятнее, поскольку вдоль полотна потянулись заросли пролесков, колокольчиков и крокусов.
Как-то солнечным апрельским днем Кейт вышла на большой перемене из колледжа, надеясь встретиться с Мартой. Вместо подруги она обнаружила ее детей, Лили и Джорджи, которые сидели на ступеньках колледжа. Завидев девушку, они вскочили на ноги, похожие на маленьких беспризорников, хотя и были одеты лучше большинства детей, которых Кейт видела в Кингз-корт.
—Мама ушла,— сообщила ей Лили.
—В Лондон,— добавил Джорджи.
Кейт растерялась.
—Она поехала на поезде?
—Нет, пошла пешком,— ответила Лили.— Сегодня утром она села на паром до Биркенхеда, а оттуда пойдет в Честер.
—Пешком?— Кейт отказывалась верить своим ушам.— А как же ребенок?— Марта была уже на шестом месяце беременности.
—Наш отец спрашивал ее об этом. Но она ответила, что если станет дожидаться рождения ребенка, то потом уже никуда никогда не пойдет.
—А кто же будет присматривать за вами?
—Папа,— любезно ответила Лили.— Мама сказала, что если он будет плохо смотреть за нами, она изобьет его до полусмерти, когда вернется.
—Пешком,— вновь повторила Кейт.— В Лондон?Но на это уйдет целая вечность. Это она попросила вас прийти сюда и рассказать мне обо всем?