— Прекрасный, — подтвердил Джон. И тут его в спутнике нечто поразило.
— Вы совсем не устали?
— Нет, — признал Генри.
— Вы что, никогда не устаете?
— Очень редко.
— Но каким образом? — не отставал Джон. Его одолевало неудержимое желание спать, какой-то туман застилал взор и усыплял мозг.
— Понятия не имею, — честно сказал Генри. — Просто это так.
2. ВторникПроблемы с отсутствием душеприказчика
«Право есть вещь утилитарная»
I
— И все недвижимое имущество и сооружения, — вяло диктовал Джон Коу, как и относящиеся к ним земледельческие строения, амбары, сараи, загоны и другие сооружения, а также иные строения постоянного или квазипостоянного характера, стоящие на нем или на некоторой его части, вместе с любыми участками или делянками, к ним прилегающими, а также курвятники и…
— Простите, как?
— Простите, мисс Беллбейс. Конечно, курятники. Боюсь, что сегодня с утра я не в форме.
— В самом деле?
— И по секрету могу вам сказать, что мне с трудом удается удержать оба глаза открытыми одновременно.
— Это все оттого, что вчера вечером вы перебрали, мистер Коу.
— А если я их открою, — Джон тактично уклонился от ответа и продолжал, — что, как вы думаете, я вижу?
— Я…
— Сплошную желтую мглу, мисс Беллбейс, и в ней плавают, как трупы утопленников, жуткие призраки.
— Полагаю, вам нужна чашечка кофе, мистер Коу.
— Прекрасная идея, Флорри. Попросите нашего сержанта, пусть заварит — и лучше две. Мистер Боун тоже не откажется.
Когда мисс Беллбейс ушла, Коу недовольно проворчал:
— Не знаю, как вам удается так прекрасно выглядеть. Насколько помню, выпили вы вчера не меньше меня.
— Так и быть, я открою вам эту тайну, — ответил Боун. — С этим надо начинать либо с малолетства, либо вообще не браться — как с хождением по канату или с йогой.
— Значит, уже поздно, — заметил Джон, — потому что я уже одной ногой в гробу.
Тем не менее от кофе он настолько очухался, что смог заняться наставлениями своему коллеге, который беспомощно взирал на груду картотечных карточек.
— Это Хорнимановский картотечный каталог. Наверху — имя клиента. Слева — ряд литер, написанных фиолетовыми чернилами, внизу — карандашом написан номер. Покажите мне верхнюю карточку. Так, Догберри, девятый барон. Перевод имущества на детей, номер 5. Совершенно ясный случай. Разумеется, уклонение от налогов. А вот тут литера «С». Она означает, в какой стадии рассмотрения находится дело. Я сейчас не помню, что такое «С» означает в случае перевода имущества, но вы все найдете в Хорнимановском реестре. И, наконец, номер 52. Это значит, что последний наш исходящий был под номером 52. Когда подготовите следующий, сотрете его и напишете 53. Очень просто.
— Мне что, нумеровать каждую бумажку?
— Каждое письмо, которое вы напишете у нас, — подтвердил Джон, — получит номер на оригинале и на копии, будет внесено в книгу регистрации, запечатано и передано на отправку. Копию же подошьют в дело и впишут в реестр.
— И это все? — поинтересовался Генри. — А копию в «Таймс» вы случайно не посылаете?
— Нет. Но не думайте, что все кончается тем, что письмо уйдет и через некоторое время на него придет ответ. Внутри каждой папки с делом — разумеется, изготовленной по особому эскизу Абеля Хорнимана — есть особый лист, на который заносится основное содержание каждого документа. Содержимое этого листа потом в сжатой форме будет перенесено на одну из таких карточек. Когда какое-то дело будет закрыто, существует несколько возможных подходов. Если речь идет о клиенте третьей категории, то есть о таком, чье дело не представляет особого интереса и чье положение ничего особенного не представляет…
— Скажем, о младшем сыне одного из младших сыновей какого-то лорда?
— Ну да. Вижу, вы тут быстро сориентируетесь. Короче: такое дело уберут в чулан рядом с норой сержанта Коккериля. С клиентом второго разряда все начинается так же, но кончается в основном архиве. Зато клиент первого класса получает… — тут Джон Коу взмахнул рукой вокруг себя.
— Персональный ящик!
— Верно. Но ящик не простой.
Подойдя к стеллажу на противоположной стене, Джон снял наугад черный жестяной ящик с надписью: «Достопочтенный декан из Мельчестера, доктор теологии». Ящики походили на коробки для бумаг, которыми обычно пользуются в адвокатских канцеляриях, но несколько большего размера. Их главной особенностью был замок на крышке, какой-то рычаг с защелкой, вроде патентованной вешалки для брюк. Генри поднял защелку и дернул крышку. Та не шевельнулась.
— Нужно приналечь как следует, — заметил Джон. — Ящики закрыты герметично.
Когда крышка уступила, Генри понял, что имел в виду Джон. Ящик не был закрыт герметично в научном смысле этого слова, но практически непроницаемо. Вокруг верхнего края стенок был уступ, а в нем — толстая резиновая прокладка. Когда крышка опускалась, её край ложился на резину и уплотнял её.
— Вот это да! Ничего подобного я ещё не видел. Чем плоха обычная коробка для бумаг?
— На фирме ходит легенда, — сказал Джон, — что в конце прошлого столетия на одном из документов мышь отгрызла подпись одного из клиентов старого Абеля, и это происшествие стало причиной долгого и накладного спора в апелляционном суде. И тогда старик Абель сел и изобрел Хорнимановский пыле-водо- и воздухонепроницаемый — а заодно и мышенепроницаемый — ящик.
— Понимаю.
— Упокой, Господи, душу его. — Джон небрежно закинул обе ноги на стол. — Это вам типичный пример идей старика. Идеи сами по себе вполне приличные, ничего не скажешь, все эти реестрики, и обратный учет, и все прочее — угнетает только та обстоятельность, с какой он все добивал до последней точки. А, добрый день, что случилось?
— Вас вызывает мистер Крейн.
— А, черт. Уже бегу, Анни.
— Для вас исключительно мисс Милдмэй.
— Послушайте, вы что, тоже с похмелья?
— Ни в коем случае, мистер Коу.
— Тогда перестаньте дурака валять, Анни, и передайте Бочонку мой поклон и что я уже лечу.
— Свои поклоны можете передать сами, — заявила мисс Милдмэй. — И возьмите с собой дело Бачелора. Мне кажется, мистер Крейн хочет проверить с вами расчеты по итоговому акту.
— Невозможный тип, — протянул Джон, снял ноги со стола и вышел.
— Вам ничего не нужно, мистер Боун?
— Нет, спасибо, — ответил Генри. — Джон Коу немного посвятил меня в таинства Хорнимановской канцелярской системы.
— Понимаю, вас это несколько потрясло. Я вначале тоже пришла в ужас. Но не переживайте, когда пообвыкнетесь, с этим вполне прилично работается.
— Не сомневаюсь. Не знаете, кого мне выделили из машинисток?
— Вероятно, миссис Портер. Между прочим, она тоже тут из новеньких. Поступила на работу в конце прошлой недели. Вам её придется делить с мистером Принсом — тот у нас ведет гражданские дела. Миссис Портер найдете в комнате мисс Беллбейс. Сразу направо от двери, как войдете.
— Спасибо, — поблагодарил Генри, — разыщу её, как только буду знать, что мне собственно от неё нужно.
Когда же он все-таки решил найти миссис Портер, комната направо от двери оказалась пуста. Судя по звукам, которые проникали сквозь запертые двери на другом конце коридора, весь состав фирмы «Хорниман, Бёрли и Крейн» собрался в секретариате. Боун сообразил, что пришло время утреннего кофе. Чуть поколебавшись, собрался с духом, открыл дверь и вошел.
Можно было и не собираться с духом — никто его не заметил.
— Но, Флорри, — как раз говорила мисс Читтеринг, — если у тебя все уже на мази, это было бы просто ужасно.
— А ты ещё не передумала? — отозвалась мисс Корнель.
— Ты же не можешь просто так менять срок отпуска, — мисс Милдмэй явно сердилась. — Ты так нам всем напортишь.
— И у тебя уже билет и все такое.
— Одумайся, Флорри.
— Нет, ничего не поделаешь, — заявила мисс Беллбейс. — Звезды возражают.
— Да наплюй ты на звезды.
— Нельзя, мисс Корнель.
— Или читай другую газету.
— Дело не в газете, Анни, так говорят звезды.
— Глупости, — заявила мисс Милдмэй. — Глупости, что звезды интересует, когда ты берешь отпуск. У них других проблем хватает.
Но все уговоры были напрасны. Мисс Беллбейс покопалась в объемистой сумке и достала сложенную газету. Остальные столпились вокруг нее.
— В прошлом месяце все было в порядке, — сообщила мисс Беллбейс, Посмотрите. С 24 августа до 23 сентября — Дева, это я: «Найдете счастье и верного друга на водах. Действуйте смело и одолейте свою врожденную застенчивость». И тут они правы. Мне иногда бывает плохо, ещё до того, как поднимусь на борт. «Ваш счастливый цвет — красный». Все ясно как день. Я тут же пошла и купила билет на круиз.
— Почему по Балтике?
— Ну как же, ведь счастливый цвет — красный.
— Ага, — протянула мисс Корнель, — и что случилось потом?
— Что случилось? — Мисс Беллбейс готова была разрыдаться. — А вы посмотрите сюда!
Показала другую газету, и мисс Корнель стала читать вслух:
«Дева… и так далее. Ни в коем случае не отправляйтесь в плавание. Ваше счастье ждет в горах. Обратите свое внимание на них. События примут важный оборот во второй половине месяца. Деньги, которые вы потратите сейчас, через две недели принесут приличный доход. Счастливый цвет — серый».
— Все совершенно ясно, — хныкала мисс Беллбейс. — К счастью, у меня хоть приняли тот билет. Не могла же я ехать, раз так обстоят дела. Теперь нужно ждать, пока ситуация не прояснится.
— Но Флорри…
— Нет, подождите, — решительно остановила всех мисс Корнель. Она погрузилась в обе газеты, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием внутреннего телефона, на который никто не обращал внимания. Внимательно проштудировав обе газеты, мисс Корнель провозгласила:
— Ну вот, все ясно. Нет, подождите. Да, точно.