— Так что, мисс Корнель?
— В газете от прошлого месяца нет ни слова о море, не так ли? Речь там идет о воде. Тут все яснее ясного. Вам нужно ехать в отпуск на шотландские озера. Глубокие воды и высокие горы. Красный цвет — это гранитные скалы, а серый — гладь озера.
— Надо же! — воскликнула мисс Беллбейс.
— А тут в конце и совсем ясно. Купите заранее обратный билет со скидкой. И через две недели это вам принесет приличный доход.
Последний довод убедил всех. Даже миссис Портер, тихая пожилая дама, которая до тех пор стояла в стороне, присоединилась к разговору с историей о том, как её брат избежал железнодорожной катастрофы внимательным изучением кофейной гущи.
— Не могли бы вы зайти ко мне, чтобы я продиктовал письмо, — начал Боун несмело, и как оказалось, неслышно, ибо никто даже не оглянулся.
— Пойди в пеший поход, — советовала мисс Читтеринг. — Можешь взять ту окованную металлом трость, что забыл тут как-то в приемной лорд из Лаксетера, а мисс Корнель одолжит тебе свой большой зеленый рюкзак.
— Послушайте, — заметила мисс Корнель, — если уж вы так великодушно одалживаете чужое имущество, не хотели бы начать со своего собственного дорожного несессера?
— Нет, так не годится, — возмущенно возразила мисс Читтеринг. — Ну скажи, Флорри, зачем тебе несессер? В пеший поход? Да ещё из настоящей крокодиловой кожи! Рюкзак куда удобнее.
— Я… — заикнулась было мисс Беллбейс.
— Если ваш несессер из крокодиловой кожи, то моя шуба — из белого медведя, — сухо заметила мисс Корнель.
— Миссис Портер, — начал Боун.
— Когда я его покупала, — заявила мисс Читтеринг, — меня уверили, что это настоящий крокодил из Конго.
— Миссис Портер!
— О, мистер Боун, вы уже давно здесь? Я вас не заметила.
— Мог бы я продиктовать вам несколько писем?
В этот момент появился раскрасневшийся Джон Коу. Видимо, его математическая дискуссия с мистером Крейном закончилась не в его пользу.
— К сожалению, мисс Беллбейс, — сообщил он, — все придется перепечатать.
Но мисс Беллбейс, явно думая о другом, повернулась к мисс Корнель.
— Никогда бы не подумала.
— О чем?
— Что ваша шуба — это белый медведь.
— В том-то и дело, — терпеливо пояснила мисс Корнель, — что это совсем не белый медведь.
— Но мне показалось, что вы сказали…
— Флорри, дорогуша, — вмешался Джон Коу, — вы все понимаете слишком буквально. Или не знаете, что такое ирония? Никогда не встречались с сарказмом? Вас всегда избегало острие сатиры? И вам незнакомы основные идиомы?
— Ну конечно, — неуверенно протянула мисс Беллбейс.
— Скажи я вам, что умираю от голода, вы помчались бы к коронеру и в похоронную контору? И стали бы проверять свой вес, скажи вам кто-то.
— Как вам не стыдно, мистер Коу!
II
— Я вижу, мисс Читтеринг, — с улыбкой заметил мистер Бёрли, — вы почитаете меня человеком очень высокой морали.
Мисс Читтеринг непонимающе уставилась на него, но все же сообразила, что это как-то связана с письмом, которое она только что напечатала и которое мистер Бёрли только что прочитал.
— Разумеется, я счел это комплиментом.
— Благодарю, мистер Бёрли.
— Но вот боюсь, что так не пойдет, — продолжал мистер Бёрли и перечеркнул письмо. — Я сказал, что к этому вопросу нужно подходить с точки зрения этнической, что означает — нужно принимать в расчет интересы местного населения, а вы тут напечатали «С точки зрения этической», что означает — на основе морали.
— Да я два этих слова все время путаю, — стала извиняться мисс Читтеринг. — Сколько раз уже мне объясняли, а я все равно пишу наоборот.
— И ещё кое-что, мисс Читтеринг, — продолжал мистер Бёрли. — Нельзя писать на адресе «Мистер Томас Смэллхорн, кавалер ордена Британской империи, коммерсант».
— Простите, мистер Бёрли.
— Не то, чтобы я имел что-то против, мисс Читтеринг, но получатель может подумать, что нам незнакомы элементарные правила вежливости. И репутация фирмы будет подорвана.
III
Мистер Бёрли разорвал пополам оба листа письма и отправил их в корзину — что мисс Читтеринг сочла излишне нарочитым, потому что первую страницу было легко исправить и к ней приложить новую вторую страницу, на которой нужно было поправить только три строки.
— Иногда я спрашиваю себя, за что, собственно, я вам столько плачу́, — продолжал мистер Бёрли.
Это можно было попытаться счесть шуткой, и мисс Читтеринг нервно хихикнула.
— Если вы в чем-то не уверены, посоветуйтесь с мисс Корнель, которая знает свое дело.
Это было сказано зло, и мисс Читтеринг покраснела, но была избавлена от необходимости дать ответ приходом мистера Крейна с какими-то бумагами.
И она поспешила исчезнуть.
— Не найдется у вас немного времени? — поинтересовался мистер Крейн.
— А в чем дело? — спросил мистер Бёрли не слишком любезно.
По правде говоря, — и нет смысла продолжать рассказ, не назвав вещи своими именами, — эти двое друг друга терпеть не могли, что проистекало прежде всего из различия их характеров, которые сочетались так же плохо, как вода и масло.
Мистер Крейн прошел всю Первую мировую войну в пехотном полку. Мистер Бёрли избежал тягот войны благодаря слабому сердцу. Мистер Крейн был бодрым экстравертом и солидным супругом, Бёрли — закоренелым холостяком, который своим тиранством загнал в могилу любящую мать и ныне туда же отправлял старшую сестру.
И область деятельности, в которой каждый из них специализировался, соответствовали разнице характеров.
Мистер Крейн обожал громкие и долгие процессы с частыми экскурсами в область уклонения от налогов на наследство или сокрытия налогов с прибыли, поскольку именно эти категории были ближе всего сердцам его высокопоставленных клиентов. Заметим кстати, что один из параграфов закона о налогах от 1936 года по всеобщему мнению был разработан специально для того, чтобы парализовать его идеально отлаженную стратегию.
Мистер Бёрли же был специалистом по операциям с недвижимостью, мастер в построении неуязвимых договоров по этой части. О нем говорили, что ни один адвокат из Линкольн Инн не сумел бы составить более изощренных формулировок.
И оба они были незаурядными юристами.
— Я получил письмо от Рива, — сказал мистер Крейн. Рив был секретарем страховой компании по компенсации косвенных убытков «Фьючер», — одного из крупнейших клиентов фирмы.
— Что он пишет?
— Ну вы же знаете Рива. Тот никогда не говорит лишнего. Но, видимо, хотел бы знать, способен ли Боб Хорниман вести их дела столь же хорошо, как и его отец.
— Я думал, что мы все уже обсудили.
— Это верно, — согласился мистер Крейн. — Обсудили. И в принципе мы договорились, что сохраним прежнее разделение работ — что Боб примет клиентов своего отца и что в его распоряжение поступит Боун. Но признаюсь, что я забыл про «Фьючер».
— А что с ними?
Мистер Крейн едва не сказал: «Вы ведь не хуже меня знаете, что!», но сумел сдержаться и только заметил:
— Мы не имеем перед ними никаких обязательств, и они перед нами тоже. Давали нам работу — и уйму работы — поскольку старый Абель делал её не хуже, а может быть и лучше, чем кто-либо еще. Но я не хотел бы их потерять.
— Вы полагаете, что Боб не справится?
— Нет, так я не думаю. Я полагаю только, что он молод, и что Абель сумел многому его научить по части учета документов и Хорнимановских методов ведения дел, но вот мне кажется, что о клиентах он ему рассказать не успел.
— М-да, — протянул мистер Бёрли. — И что вы предлагаете?
— А вы бы не могли…
— Ни в коем случае. У меня и так работы выше головы. Я думаю, вы зря волнуетесь. Научится всему на практике. И кстати, как вам Боун?
— Пока — никак, — ответил Крейн, — поскольку он у нас первый день. Но у него завидные данные.
— Вы имеете в виду, что он сдал все испытания с отличием?
— Не только. Интересно, как быстро он все успел. Стал изучать право всего два года назад, и в порядке исключения получил право сдать заключительные экзамены досрочно. До этого он был статистиком и, как я слышал, исключительным специалистом в своей области. К тому же он ещё и математик.
— Тогда он должен разбираться в страховой проблематике.
— Да, я предполагаю, что он справится, — сказал мистер Крейн. — Придется уделить немного времени, чтобы приглядывать за ним и Бобом.
— Гм… — протянул мистер Бёрли. Добившись своего, он стал куда любезнее и разговор быстро перешел на другие темы.
Между тем оба предмета разговора испытывали собственные проблемы.
Отпустив миссис Портер, Генри Боун снова задумчиво уставился на груду карточек на столе, пытаясь найти какую-то разумную связь между этими бумагами и своей долей утренней почты. Чем больше он копался в карточках, тем менее понятными они ему казались, но тут он выяснил, что их всего пятьдесят две, раздал как для бриджа и пришел к выводу, что мог спокойно заявить три без козырей, поскольку получил на руки такую сильную карту, как «Герцогиня Эшли — права на пособие по смерти супруга», «Генерал-полковник Файрсайд — брачный контракт номер 3» (интересно, речь идет о третьей женитьбе или третьем варианте контракта — спросил себя Боун) и особенно многообещающая карта: «Митрополит Албанский — личные проблемы». Боун снова перемешал карточки и начал строить из них домик, который на уровне четвертого этажа рухнул в виду прихода мисс Корнель, забывшей реестр адвокатов.
— Ничего, — махнул рукой Генри, — все равно выше я бы не смог. И тем более не получил бы разрешение больше чем на шесть этажей. Но раз уж вы здесь, не могли бы помочь мне немного разобраться? Начните с самого начала и помедленнее.
Мисс Корнель оторвалась от реестра и предупредила:
— Но учтите, если я начну подробно вам рассказывать о нашей системе делопроизводства, это займет целый день.
— О Хорнимановской системе делопроизводства я уже знаю от Джона Коу, — поспешил сообщить Боун. — Теперь я рад был бы узнать побольше насчет практики. Кто на кого работает? Кому я подчинен? Например, кто подписывает мои письма.