ичего не отвечал и проходил молча, отворачиваясь от брата. Иван провожал его нахальным смехом.
Правду, видно, говорит пословица, что беда беду родит. Все несчастия Никеши окончательно сломали последнюю его надежду, его неутомимую работницу, Наталью Никитичну: она потеряла всякую силу, стала неспособна ни на какую работу, сохла и чахла. Вместо прежней неутомимой, заботливой, всегда веселой работницы, лежала на печи сухая, сгорбленная старушонка, и только кашлем, оханьем да стоном напоминала о своем существовании, которое становилось в тягость и ей самой и окружающим…
Прасковья Федоровна также изменилась: куда девался ум и рассудительность… Она уже не только не смела наставлять Никешу на разум, но боялась его… Отдавала последние крохи, чтобы поддержать семью, но этих крох у ней у самой уже было немного и едва ставало на собственное пропитанье…
Никеша не сделался ретивым и заботливым человеком, после всех передряг, которые послала ему судьба: они не исправили его от лени и бездействия, к которым приучила его жизнь с благодетелями. Он не терял надежды вновь приобрести расположение старых или найти новых милостивцев и то и дело шлялся то в ту, то в другую господскую усадьбу, прося подаяния… А между тем нищета наложила свою тяжелую руку на его несчастную семью…