Дел хватало. Провести мимо постов курсанта, на которого была сейчас вся надежда: единственная слабая ниточка, которая свяжет Ментора-Штольца с центром. Объяснить парню всю важность поставленной задачи… За спиной полыхнуло оранжевым и заревело пламя огнемета. Юшкевич оглянулся. Черные тюбинги проступили из темноты на несколько секунд и снова спрятались в непроницаемую белую мглу.
Рейхсфюрер сошел вниз, еще более суровый, чем обычно, перед ним люди расступились, и Георгий Иванович снова увидел распластавшееся на полу тело, круглые пятнышки на белой спине в более подходящей обстановке выглядели бы даже сексуально, природа постаралась наделить девушку не только особенными способностями, но и особенной красотой. А вопящее зверье пачкало кровью эту хрупкую и безжизненную оболочку, которой все происходящее было уже безразлично…
– Пойдемте со мной, Георгий. Наше дело сделано, СС помогает людям обрести правильный путь, но не присоединится к этой вакханалии.
– Герр канцлер, вы предполагали, что зрелище меня травмирует чем-то? Или…
– Или вам захочется сорвать зло из-за того, что испытывали какие-то чувства к недочеловеку? Нет, я так не думал. У вас достаточно хладнокровия, запах крови жертв не ударяет вам в голову. Потому что вас трудно удивить… Но сегодня был удивлен даже я, поэтому составьте мне компанию, если не пропал еще вкус, в том числе и к крепким напиткам.
Штольц не отказался, выпить и в самом деле хотелось, несмотря на то, что на завтра назначен выход на поверхность. Впрочем, наливаться до самых бровей Ширшов и не предложит. Может быть, немного ослабнет эта головная боль. Почему же где-то там за спиной «люди» устроили себе местную кунсткамеру, издеваясь над трупом, слегка отличающимся от них самих?! Девушка была достойна жить… Даже здесь. Впрочем, с такими отметинами на теле прожила бы она все равно недолго. Пропустив вперед рейхсфюрера, он закрыл за собой дверь.
– Подайте посуду, Георгий. И не смотрите на меня так – мне тоже иногда хочется выпить…
Коричневатая жидкость чуть пролилась мимо небольших стаканов, отчетливо запахло хорошим виски, к услугам Ширшова были безотказные шталкерваффен, чтобы снабжать идеологов Четвертого рейха всем необходимым. Константин Сергеевич молча выпил свою порцию одним глотком. Штольц еще глядел в стакан, отражающий мягкий свет лампочки за зеленым, немного пыльным абажуром.
«Сучка! Какая же сучка!» Лизхен была слишком осторожна, чтобы позволить кому-то из мужчин увидеть ее тело, да и просто еще не испытала потребности в этом: грубоватые шталкеры и скользкие жестокие нацисты не располагали к взаимности, чтобы влюбиться и терзаться сомнениями, выдаст парень ее тайну или нет. Блики на поверхности пахучего вискаря притягивали взгляд. Вода… Душ на Чеховской был устроен так, что высокие перегородки разделяли его на отдельные кабинки, где сверху едва текло или брызгало из вмурованного в стену шланга с каким-то нацепленным на него решетом. Но ведь и одного мгновения достаточно! Не мужчина, а женщина могла случайно рассмотреть неосторожно повернувшуюся или наклонившуюся за скользким мылом Лизу. И молчать до поры до времени… Пока эта информация не стала решающей и очень важной! Штольц одним глотком выпил содержимое стакана, не чувствуя вкуса. Жаль. Вкус был отменным. Рейхсфюрер сидел напротив за столом, такой же задумчивый и молчаливый, сложил пальцы домиком и смотрел на противоположную стену.
«Кто мог сказать? Да кто угодно! Узрели одним глазком, и дай бог, чтобы одежду успели натянуть, спеша сообщить фюреру». Нет. Спиртное в умеренном количестве прояснило голову. Не фюрер… Фюреры меняются, а Ширшов остается на своем месте. Меняются хозяева кабинетов, когда кого-то расстреливают в темном туннеле, а кто-то просто исчезает в никуда. Ширшов… Но он совершенно необходим здесь, он, сумевший железным кулаком раздавить неповиновение и навести свой любимый порядок. Сумевший нагнать страху даже на эту палату для буйных, именуемую Рейхом! Возродивший из пепла призрак вермахта, он единственный в своем роде и незаменимый… Но даже на него можно было бы повлиять, используя шантаж, уличив в слепоте при подборе кадров, а к этому вопросу Ширшов относится очень серьезно. Потому и молчит сейчас… Ему не нужно слушать обвинения, и он умеет оценить последствия собственных ошибок. Достаточно опытен и умен, чтобы тут же их и исправить! Штольц снова заглянул в стакан, допил уже сбежавшие по стенкам на дно последние капли. Отличный виски. Вот теперь он чувствовал приятный маслянистый вкус. И помогло скрыть непроизвольную улыбку при мысли о рейхсфюрере. О том, что хотелось сделать и с ним… Кому какая роль отводится… Внутри сейчас не разгоралось яростное чувство мести, а разливался холод очередного хитрого замысла. Нельзя недооценивать резидента, он отлично умеет убирать с пути препятствия, для него всегда открыт выход из любой ситуации. Только выход этот не самый приятный, не для всех хорош. Штольц ясно видел отражение собственных мыслей на лице рейхсфюрера, и тот сейчас обдумывал следующий свой ход. Пришел к какому-то выводу и прервал молчание.
– Мы уже проверили наш второй «детектор лжи», оказался обычным человеком. Хоть он и менее эффективен, чем Елизавета.
– Она верно служила вам… Насколько я помню историю, жители оккупированных территорий не уничтожалось, а служили нуждам Германии.
– Согласно директиве Третьего рейха высшая раса должна была по крайней мере вдвое превосходить численностью остальное население. Нужна и рабочая сила, но поставленная в такие условия и под такой контроль, чтобы не допустить ее излишнего размножения. Кого-то придется оставить в живых, но не тех, кто уродует лицо человеческой расы вообще, и не только истинной. Мутанты подлежат обязательному истреблению, их существование рядом с нами невозможно. Но кое-что мне стало понятно: девушка отчасти напоминала рептилию, а всякие гады и земноводные крайне чувствительны к теплу и вибрации… Поэтому она никогда не ошибалась на допросах.
– А как вы могли не заметить? Не в упрек вам, Константин Сергеевич, просто интересно.
– Я был хорошо знаком с ее матерью. Ни у нее, ни у Елизаветы в детстве не наблюдалось никаких странностей, хотя если вспомнить, жили они действительно слишком замкнуто, понятно отчего… Женщина знала, что дочь не ожидает ничего хорошего, и пыталась оберегать по мере сил. Матери защищают детей любой ценой, даже таких выродков. Мне только непонятно, как получилось такое сходство с человеком.
– Вы же не думаете, что… это наследственность?
– Георгий! Вы же бывший учитель, не разочаровывайте меня своей безграмотностью, разумеется, никаких ящеров в роду не было, а это обычная мутация вследствие радиоактивного облучения плода. Неужели не слышали, что человеческий эмбрион, когда формируется, проходит все стадии эволюционного развития? От одноклеточного до высшего примата. А на определенном этапе и у вас, и у меня были жабры, из которых образуется человеческое ухо. У Елизаветы просто остались некоторые свойства, которые должны были исчезнуть как рудиментарные, но из-за радиации или чего-то еще сохранились и даже не нарушили остального развития организма. Случайность. А вот в будущем потомстве эти признаки могли закрепиться как доминирующие, и мы не могли этого допустить. Я думал о стерилизации, когда это обнаружилось, но никаких исключений быть не должно. Ни для кого…
Ширшов, как всегда, вывернулся из сложной ситуации. Видно было, что решение далось ему нелегко, но он бы не пробыл на своем посту столько лет бессменно, если бы не умел вовремя принять правильные меры. Жертвовать тем, кем нужно. Заставить себя забыть то, что мешает, и помнить только о необходимости. Штольц понял сейчас, почему в этом кабинете, с этим человеком ему иногда становится странно комфортно… Рейхсфюрер тоже играл свою роль. Но делал это более искренне и убежденно, вжившись в нее до конца! Константин Сергеевич… Здравствуйте, господин Станиславский.
Рейхсфюрер раз и навсегда поставил интересы общего дела выше всего остального. Порядок один для всех, и всем придется с этим смириться. Вот только Ширшов в своей холодной принципиальности не понимал, какие силы набирают мощь внутри этого парового котла, и перекрывал единственный предохранительный клапан, не позволяя людям хоть иногда становиться собой, затягивая германскую петлю на русской неподатливой шее, а высшие офицерские чины вынуждены были прятаться, как школьники, запираясь с бутылкой в кабинете, и бегать в знаменитые бордели Китай-города и Треугольника, сохраняя видимость чистоты помыслов. Штольц не встречал людей, которые могли бы настолько отрешиться от всего человеческого, как требует от них глава СС. Но ведь отдаленное будущее Четвертого рейха не в его руках, пусть сам рейхсфюрер доведет работу до конца. И когда этот, сжатый со всех сторон, котел противоречий взорвется под ногами, никакой бог с языческим именем Орднунг не спасет его.
Глава 13Правильная фамилия
Паренек казался слишком чистеньким и не завшивевшим, и навозом он него не попахивало, как от многих, кто приходил со стороны Аэропорта, драпая от тяжелой работы на свинофермах. И для Конфедерации Улицы 1905 года выглядел как-то слишком хорошо. Придирчивый постовой еще раз проверил документы. Безупречно славянская внешность, смущенная улыбка… И листовка в руках. Таких по инструкции следовало пропускать без тщательного досмотра и передавать в загребущие руки рейхсканцелярии. Рядовой еще раз вздохнул: мзды не будет, ни ему, ни в общий котел. Он поднял склеенную старой изолентой телефонную трубку.
– Унтерштурмфюрер… – и вскочил на ноги, оправляя форму, будто начальство прямо по телефону могло заметить промашку и высказать недовольство неопрятным внешним видом. – Виноват, господин Вайзер! Штандартенфюрер! У нас это… доброволец. Приказано обращаться к вам лично. То есть не к… лично…
Из телефонной трубки донесся отрывистый безупречно русский мат, Игорь Литвинов начал понимать, что инструктаж майора не лишний. А вот германцы фальшивые. Но оттого не менее опасные. Постовой кое-как объяснился с грозным начальством, судя по тому, что боялся даже присесть, опять суетливо одернул форму и прибрался на столике, затолкав подальше женский платок, явно у кого-то незаконно конфискованный, будто оно прямо сейчас изволит появиться во всей своей красе. Курсант был готов. Готов увидеть зверя, потому что только настоящий монстр мог навести такого страху на блокпост. Со стороны станции быстрым пружинистым шагом типичного кшатрия приближался коротко стриженный блондин в черной форме. Будто под его ногами не существовало ни неровностей, ни шпал, да и камешки сами убирались с пути. Сияющие начищенные берцы грохнули по настеленному возле блокпоста фанерному полу. Судя по всему, это и был господин Вайзер, которого все так боялись. Он обвел взглядом небольшую очередь транзитников, презрительно поморщился на грязные физиономии, мельком оглядел руки, не обнаружив ни у кого шести пальцев, и безошибочно кивнул Игорю: