У задней калитки дома Горни в окружении десятка верных гномов стояли Горни-старшие, одетые по-походному, в касках с кристаллами освещения, с оружием и туго набитыми рюкзаками. На улицу они не выходили: пусть здесь ходило куда меньше народу, чем на Королевском проспекте Веншица, но слухов следовало избегать, дабы не гневить королеву.
— И долго нам ждать? — недовольно спросил лерд Флоин. — Ведь договорились встретится в полдень!
В это время напротив калитки остановилась запряженная четырьмя тяжеловозами большая пожарная повозка, прикрытая брезентом. Внутри могло поместиться больше двух десятков человек, и лерд Горни нехотя одобрительно крякнул, когда в прорезанном в брезенте окошке показалась высокомерная и измазанная маскировкой физиономия Вудхауса-старшего.
Гномы набились внутрь, перемешавшись с вооруженными до зубов эльфами, которые набивались со стороны дома Вудхаусов.
Отец Натаниэля был увешан оружием, а у леди Элинор, очень элегантной даже с раскрашенным полосами лицом, помимо прочего, на поясе был закреплен арбалет с серебряными стрелами.
— А зачем маскировка? — ехидно спросил папа Горни Вудхауса. — Нежити на эти росписи все равно, она по запаху найдет.
Лерд Вудхаус высокомерно промолчал.
— Это я настояла, — невозмутимо вмешалась леди Элинор. — Прекрасный штрих к образу, правда?
— Ээээ… — смутился папа Горни. — Да? О! — он кивнул на арбалет. — Умеете с ним обращаться, леди?
— Я в юности брала призы на королевских состязаниях, — леди Вудхаус погладила оружие.
— Так какой план, Горни? — прервал обмен любезностями Вудхаус.
— Для начала наденьте это, — и один из гномов раздал эльфам каски со встроенными светящимися кристаллами. Леди Элинор повертела его в руках, словно прикидывая, подойдет ли он к походному костюму, поморщилась, но решительно надела на голову и застегнула ремень под подбородком.
— Ребята бы нас пропустили и в один из охраняемых входов, — объяснил гном, когда рыжий возница высадил их у старого городского коллектора. — Но они все на виду, тайно не зайти, королева бы узнала, ещё до того, как мы внутрь залезли. Мне-то что, дальше каменоломни не сошлют, а вот детям её величество не только карьеру может испортить. Так что придётся сделать крюк и ручки испачкать, ваше эльфейшество.
— Если ты думаешь, что меня это остановит, Горни, ты глубоко заблуждаешься, — Вудхаус высокомерно вздёрнул подбородок и полез в дыру.
— Пусти-ка, — отпихнул его гном. — Тоже мне, лезет поперёд гнома, как будто дорогу знает, — и, согнувшись, кряхтя пробрался в узкую для него трубу. Следом, стараясь прямо держать спину даже в согнутом состоянии, пополз долговязый эльф. Дамы переглянулись, возвели очи горе и двинулись за мужьями.
Следом молча проскользнула маленькая сборная гномо-эльфийская армия, мудро оставившая право соревноваться в остроумии своим предводителям.
— Сколько же дерьма в жителях нашего славного города, — пробираясь по широченной сливной трубе, на которой засохли вековые отложения, бубнил папа Горни. — Прямо не продерёшься.
— Ты точно знал куда идти, или просто выбрал дорогу, где погрязнее? — желчно уточнил Вудхаус.
— Я веду нас короткой дорогой, и мне не важно, как она выглядит. Вижу цель — не вижу препятствий! — громко проскандировал Горни гномский девиз, отбивая такт рукой. Несколько крыс, до того мирно дремавших в куче мусора, с противным писком промчались у них под ногами и скрылись в глубине тоннелей.
— Славные храбрые леди, — похвалил лерд Горни дам. — Вы почти не визжали. Теперь я верю, что нежити вас не напугать! — и расхохотался так громко, что проснулись даже все ленивые и глухие крысы и шуршащим стадом помчались наутёк. Леди Элинор и леди Агнес не визжали, но вцепились в мужей так, что оставили синяки, а глаза у дам сделались настолько огромными, что любая сова бы позавидовала.
— Элинор, дорогая, — увещевал муж, пытаясь вырвать ногти жены из своей руки. — Не стоит так волноваться. Нежить ещё страшнее, как же ты будешь себя чувствовать в катакомбах?
— Не уверена, что нежить хуже крыс, — хрипло сказала леди Вудхаус, облизывая пересохшие губы и отпуская мужа.
— Согласна с вами, леди, — спускаясь на пол с шеи супруга, сказала леди Агнес горячо.
— Милая, давай уже пойдём, — позвал папа Горни нежно, потирая загривок. — Дети там одни среди мертвяков.
Упоминание детей в такой дурной компании воодушевило мам настолько, что весь остальной путь, полный гигантских слизней, волосатых многоножек и прочих очаровательных обитателей заброшенного коллектора, они прошли так же решительно и спокойно, как дорогу до их любимого ресторана.
— Идём очень тихо и не говорим вообще! — приказал гном, когда впереди забрезжил свет. — Тут неподалёку проём, через который дети вошли в катакомбы, снаружи охрана.
Спутники кивнули.
Действительно, они были настолько близко к поверхности, что слышали шум редких проезжающих паромобилей, цоканье копыт и грохот повозок, разговоры людей. Мелькнул в свете кристаллов спуск и дверь, в которую проходили Эби с Натом — и спасательная команда последовала дальше, в коридор, что становился все шире.
— Теперь уже можно говорить? — спросил у спины Горни эльф через полчаса молчания.
— Ну, раз тебе не терпится, скажи что-нибудь, — ответ гнома на самом деле означал «молчи в кружевной воротник, Вудхаус!».
— Откуда ты знаешь, куда идти? Мы уже прошли не менее десятка ответвлений. Ты чуешь дочь?
— А у тебя с сыном столь тесные отношения, что он не рассказал, каким маршрутом пойдет? — желчно хмыкнул лерд Флоин, и соперник поморщился от удара, попавшего в цель. Да и леди Элинор бросила такой взгляд на мужа, что у него вспотел затылок. — Для начала пройдем за ними к рынку. А затем уже по следам.
— Каким? — сквозь зубы поинтересовался Вудхаус.
— А вот таким! — и гном показал на сожженные останки нежити. — Ускоряемся! Вперед!
Они двигались от одного места боя до другого, натыкаясь на единичных умертвий, которые вываливались из ответвлений. Пробрались через мешанину сгоревших останков под рынком, побежали дальше.
— Слишком много этих тварей, — пробормотал тревожно лерд Вудхаус. — И с каждым разом все больше. Как бы дети не попали в серьёзную заварушку. Не зря мы пошли, не зря!
— Согласен, надо двигаться быстрее, — неожиданно поддержал его чуть запыхавшийся на бегу лерд Флоин. — Моя дочь, конечно, сильная магесса, и удар у нее поставлен как надо, не чета твоему отпрыску, и не должна дать себя сожрать…
— И мой сын сильный маг, хладнокровный, в отличие от твоей дочери, и не даст себя сожрать никакой нежити!
— Хватит! — в один голос завопили обе леди так, что по катакомбам разнеслось эхо.
В ответ раздался не менее громкий, но куда более противный вопль.
— Нежить! К бою! — скомандовал полковник Горни, снаряжая оружие.
— Это одна из тайн нашего народа, Уголечек.
Помощники мэтра Корнелиуса сидели на статуе то ли воина, то ли короля. Эби удобно оперлась о шею исполина, Натаниэль развалился во впадинке плеча. Нежити внизу скопилось столько, что пол пещеры сверху казался живым, хлюпающим и хрипящим морем. Оно давно стерло круг из соли и пороха — увы, сдержать такое количество умертвий старый способ не сумел.
Твари напирали друг на друга, лезли вверх, к добыче, по головам, собираясь в горку, но древние ваятели постарались на славу, и подняться так высоко восставшие не могли.
— Когда нам, детям Матери Эльфов, исполняется двенадцать, нас ведут в Священную Рощу. Мы должны…
— Инициироваться и получить дары, — нетерпеливо перебила Эби. — У нас похожий обряд, только место другое и время. У вас полночь, у нас полдень.
— Откуда ты знаешь?
— Книжки надо читать, Белоручка. Давай, рассказывай дальше.
— Да особо нечего рассказывать, — пожал плечами Вудхаус. — Жрец проводит обряд, а каждый посвящаемый переносится к месту испытания, наилучшим образом способного пробудить силу. Меня перенесло на кладбище. Вот только жрец что-то перемудрил, или обстоятельства так сложились, но вместо пары-тройки мертвецов восстала целая толпа. Я инициировался, когда убегал от них, вопя и петляя между могилами. Случайно сотворил огненный шар и взорвал пару могил.
— Я бы тоже испугалась, — пожала плечами Эбигейл.
— Мне не повезло: во время бега я провалился в старую могилу, которая готовилась вскрыться. Прямо на восстающее умертвие. И оно захрипело мне в лицо. Я не мог дышать, не мог кричать, только почувствовал, что весь горю и все вокруг горит, закрыл глаза от ужаса и потерял сознание.
Эльф передернул плечами. Голос его подрагивал, и Эби придвинулась ближе, сжав его ладонь. Он немного успокоился и закончил рассказ куда спокойнее.
— Меня вытащили живого. Оказывается, я сжег все кладбище, и остался без сознания среди пепла. В эту же ночь мне приснилась Мать Эльфов, которая сказала, что за большой дар всегда берется плата. И что мой магический дар будет велик, но и уязвимость будет немалой, и этой уязвимостью станет некротическая энергия. Сила моя после инициации выросла в десятки раз, но я был потрясен настолько, что несколько месяцев не мог ни говорить, ни колдовать. В семье это скрывали даже от своих, меня увезли к дальней родне, на юг, туда, где буйствует живая природа, течёт вода, полная силы, где я мог говорить с животными и птицами. Там я пришёл в себя. Но моя уязвимость осталась, Эби. Если бы не твой амулет… я и сейчас боюсь. Да что там — я в ужасе. Что, видишь теперь, какой я трус?
— Не мели ерунды, Вудхаус! Ты самый храбрый из всех эльфов, а то и гномов, каких я встречала в жизни. Ты не трус. Ты мог бы отказаться, мог не лезть в катакомбы, кишащие нежитью! А ты пошел и сражался наравне со мной! Ты думаешь, я не боюсь? — она посмотрела вниз и презрительно плюнула на тварей. Те взвыли, закопошились. — Я боюсь, и никакая уязвимость тут ни при чем. Бояться этой дряни — нормально.