— Будь осторожной и не давай покусать себя, — нежно целуя Эби, напутствовал Натаниэль. — Это же змеиный клубок! Змеи кусающие, шипящие, плюющиеся ядом и обладающие дурным глазом.
— Да не ядовитей тётки Магнезии, — отмахнулась Горни. — От той цветы вянут, стоит ей в комнату войти.
Чаепитие прошло безукоризненно. Эльфийки не нашли ни единого промаха в манерах самой невесты и её родственниц, хотя и очень старались. Дамы попивали чай и кофе из чашечек тончайшего фарфора и обменивались колкостями, замаскированными под любезности. Эби держалась как настоящая леди и ни разу не позволила себе ни одного гномского ругательства, по крайней, мере вслух. Зато любезности ее разили так, что даже самая колкая тетушка Натаниэля кивнула «годна!». Когда настала пора переходить к развлечениям, в гостиную с непринуждённым видом явился жених и уселся рядом с невестой.
— Спойте нам, — обратилась к гномке леди Петуния, улыбаясь так нежно, словно собиралась одолжить денег. — Вы, верно, очаровательно поёте и знаете множество гномских застольных.
Натаниэль ободряюще кивнул и взял лютню. Эбигейль набрала воздуха в грудь и запела чистым, пусть и не сильным голосом старинную эльфийскую балладу. Натаниэль, как будто они делали это вдвоём тысячи раз, подхватил мелодию и запел вместе с ней.
— Чудесная песня, — леди Элинор зааплодировала, подошла и расцеловала детей в обе щёки. — Пожалуйста, спойте ещё.
Нат посмотрел на Эби, та едва заметно пожала плечами и запела новую песню.
— Я в восторге, Кругляшочек, — Натаниэль, закинув руки за голову, валялся на софе в гостиной Эбигейл. — Тётки от неожиданности дар речи потеряли, даже не обшипели тебя. Откуда ты знаешь наши баллады и романсы?
— Ещё бы мне не знать, Белоручка, — Эби лежала поперёк софы, головой у Ната на животе. — Я с детства слушаю, как ты свои трели выводишь.
— Ты всегда находила, что сказать нелестного обо мне и моём пении, — проворчал Вудхаус.
— На самом деле, я всегда любила слушать, как ты поёшь, — немного покраснев, призналась гномка. — У тебя чудесный голос и манера. Как на волнах качаешь.
— Да? — развеселился эльф. — А как ты достоверно притворялась, Шайбочка!
— Притворялась, — рассердилась Горни, переворачиваясь и глядя на Ната. — А что, мне нужно было присоединиться к клубу твоих воздыхательниц?
— Ревновала? — Нат притянул её повыше, глядя, как щёки становятся пунцовыми.
— Вот ещё, — замотала головой гномка, барахтаясь и пытаясь встать. — Выдумал!
— Ревновала, — с удовольствием повторил Нат, обнимая её крепче. — И зря. Это же всё было несерьёзно. Так, просто… развлечение.
— Девицы на поспать, — хмыкнула Эби, всё ещё сердясь. — Как у вас всё просто, у мужиков!
— С тобой непросто, — признался Нат в маленькое теплое ухо. — Я лишь недавно понял, что именно ты занимаешь все мои мысли.
Горни недоверчиво сопела.
— Не веришь, — шептал Натаниэль как заправский эльф. — Тебе мои русалки в саду никого не напоминают?
— Русалки? — Эби улеглась поудобнее, так, чтобы видеть его лицо. — Статуи?
— Да. Точнее, одна часть статуй. Очень характерная, — и Вудхаус мечтательно вздохнул, глядя на ту самую часть.
— Ты хочешь сказать, что сотворил скульптуры с моими сиськами?! — она даже села.
— Они совершенно точно соответствуют оригиналу, — плотоядно подмигнул Нат.
— Ах ты!.. — гномка запустила в него диванной подушкой, но была схвачена и затискана под поцелуи и ласковые слова в которых — следует это признать — эльфы могут дать гномам фору размером с Веншиц.
— «Красивые сиськи» — это не то, о чём мечтает услышать девушка во время разговора по душам и признания в любви, — просветила Горни Вудхауса немного позже.
— Мне еще нравятся твои губы, — исправился Нат, и после этих слов наступила логичная пауза. — Это правда, клянусь. Они всегда казались мне безумно сладкими, мягкими…
Еще некоторое время они использовали губы по назначению.
— Расскажи ещё что-нибудь, — попросила Эби.
— Я специально читал пособие по кузнечному делу, чтобы выдумывать тебе новые прозвища, — легко признался Нат.
Эби рассмеялась.
— Ладно. И я признаюсь, — она ласково обвела кончиками пальцев его скулы и губы, дёрнула за острый кончик уха. — Я выковала твой бюст с самым высокомерным выражением лица и поставила на стол, чтобы заниматься усерднее!
На той части свадьбы, где присутствовала королева с женихом (их обручение состоялось неделей раньше свадьбы Горни и Вудхауса и стало настолько сенсационным, что на какое-то примирение сотни лет враждующих семейств никто не обратил внимания), ничего запоминающегося не было. Ну, состоялся торжественный проход брачующихся в традиционных костюмах. Эбигейл была прелестна в гномьем сарафане, Натаниэль — прекрасен в эльфийском охотничье-парадном костюме.
В качестве одного из свадебных подарков лерд Триггвиэль освободил сына от родовой клятвы — может быть, и потому еще, что Натаниэль становился основателем нового рода — Горни-Вудхаусов. Сам Нат поклялся, что его дети будут избавлены от участи быть связанными обязательствами перед эльфами и гномами с рождения.
Подружки невесты и друзья жениха посоревновались в том, кто больше произведёт шума. То и дело вспархивали над толпой волшебные пожелания и распускались в небе наколдованные цветы. Метались над процессией зачарованные птицы, разбрасывая монетки и конфетки (и, к счастью, только их).
Обряд бракосочетания завершился боем колоколов на всю столицу, игрой множества оркестров и танцами на площади. Прием провели у ратуши, между распахнутыми воротами домов Горни и Вудхаусов. Ее величество с женихом с удовольствием исполняли роль почетных гостей, папы были достаточно горды, а мамы — растроганы.
Потом, правда, началось то, о чём писали все газетные листки целую неделю, сопровождая красноречивыми иллюстрациями. Отбыли королева со спутником. Молодые, с самого утра не успевшие поесть из-за сборов, поздравлений и нервов, протанцевали один обязательный эльфийский и один обязательный гномский танцы, а потом под понимающими и сентиментальными взглядами гостей поспешно сбежали на медовый месяц. По пути они завернули на кухню дома Горни, выгнав оттуда всех слуг, чтобы нормально поесть, и кухня же внезапно сыграла роль супружеской спальни. Несколько раз подряд. А вот праздник наконец-то набрал силу — к ужасу градоправителя и радости газетчиков.
Гости — в большинстве своем гномы и эльфы, а также люди, орки, оборотни, дриады и прочее народонаселение королевства — пили, ели, веселились, братались, спорили, заключали пари и сходились врукопашную, наплевав на то, что благородное сословие не должно драться на кулаках. Дамы — хозяйки и гостьи — с самого начала решили не волноваться вообще ни по какому поводу, флиртовали напропалую, рискованно отплясывали и обильно дегустировали напитки.
Королева Миррей потом в разговоре с Корнелиусом, читая газеты, вздыхала и жаловалась на королевскую долю и монарший статус, не позволивший ей остаться и как следует повеселиться.
— А такой свадьбы больше не будет! — грустила она.
На свою беду, мэтр посетовал, что не догадался вернуться под личинами и принять участие в празднике до конца. За недогадливость он был даже укушен, но это совсем другая история, эротическая.
ГЛАВА 24О ТОМ, К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ДРУЖБА НАРОДОВ
«Невеста, одетая в традиционный ало-чёрный сарафан, с рубиновой короной на пламенеющих волосах, уложенных по-эльфийски, в знак уважения к новой фамилии, была обворожительна. Красавец жених, одетый по-эльфийски, был опоясан гномской перевязью с фамильным мечом Горни, которым он с сего дня владеет по праву. Эта свадьба стала непревзойдённым событием года, и хотя вступление в брак её величества — это, без сомнения, первейшее из событий этого года, осмелимся сказать, что эпохальное бракосочетание эльфа и гномки стало вторым по значимости, но не по размаху».
Миррей и Корнелиус наслаждались медовым месяцем с того самого вечера в кабинете её величества и мало заботились о приготовлениях. Разумеется, этикет подробно описывал порядок вступления в брак вдовствующей королевы с лердом хоть и хорошего рода, но не королевского, посему все хлопоты взяли на себя придворные соответствующих должностей.
Церемония была куда проще, менее официальной, чем при браке двух особ королевских кровей, и не требовала обязательного присутствия монархов других стран. Однако коллеги почтили королеву Миррей и её супруга и прибыли с дружественными визитами примерно за неделю до дня заключения брака, сопровождаемые цветом своего дворянства.
Началась череда парадных обедов, балов, пикников, верховых прогулок и молодецких игрищ. Молодые эльфы нервно вздрагивали, когда орчанки приглашали их танцевать, лихо флиртовали и даже пытались приставать. Самые смелые эльфы, однако, не терялись и шли на абордаж. Множество эльфийских матерей свалилось в обморок от перспективы заполучить в невестки особу, днём щеголявшую в кожаных штанах в обтяжку, с арканом на поясе, а вечером являющуюся на бал или приём в наряде, похожем на одежды одалиски. В аптеках продажи нюхательных солей возросли в разы!
Оборотни принюхивались к аппетитным гномкам и людинкам, и даже к тем эльфийкам, что были покорпулентнее. Трепетные девы вздрагивали, закатывали глаза и томно вздыхали, когда мимо, поигрывая мускулами, проходили колоритные самцы, выглядящие точно как волки на охоте. Свободолюбивых орчанок двуликие взаимно недолюбливали, но до открытых стычек и те, и другие не снисходили.
Гномы и люди негласно решили, что они, как самые разумные и неподверженные природным инстинктам, должны держаться вместе. Было заключено множество взаимовыгодных контрактов, в том числе брачных.
На свадебном пиру появился ещё один гость. Именно появился — никто не видел, как он прошёл в парадный зал. Просто возник ниоткуда прямо перед тронным возвышением, дерзко поклонился королеве, нагло улыбнулся принцу-консорту и преподнёс в качестве подарка варварски-роскошное ожерелье из белого золота, изумрудов и опалов.