– Кто убил твоего муженька? – спросил Пабло, не особо церемонясь.
Если бы у меня остались силы, я бы удивилась. Привалившись к стене, я поглядела на Пабло. Он, словно смущаясь, провел пальцем под носом. Я догадливо приложила тряпку к лицу. Вроде бы они меня не били, отчего же кровь носом идет?
– Я думала, вы, – осторожно предположила я. – Или я ошиблась?
– Интересно, – протянул Пабло. – У меня была другая версия. Несколько часов назад я думал, что его порешила ты. Более того, я в этом нисколько не сомневался, после того как Артуринью перестал выходить на связь. А мы звонили ему все ночь, подозревая, что все пошло сикось-накось.
– Какой еще Артуринью? – не поняла я.
Для меня это звучало какой-то абракадаброй. Пабло странно посмотрел на меня, затем на Лаго. А тот нехорошо осклабился и выглянул в окно, у которого стоял их третий товарищ, впервые удостоивший меня взглядом.
– Давай кончать этот балаган. Ее надо вытащить отсюда, и желательно по-тихому, – сказал Рауль. – А уж в спокойной обстановке она нам все расскажет. Не дай бог, сюда нагрянут легавые.
Я во все глаза уставилась на третьего участника этой драмы. У него что, было право голоса? Кажется, я не единственная этому удивилась.
– С чего бы? – фыркнул Лаго. – Они не особо суются в этот район. Руа до Лорето не место для прогулок копов.
– Я и тут все расскажу, не надо меня никуда тащить, – испугалась я.
– Ну, так и рассказывай, – предложил Пабло.
Я выдохнула и начала рассказ с того момента, как рассталась с ним в приюте, моталась по городу, а затем вернулась, обнаружив в доме разгром и мертвого мужа с ножом в груди. Закончила я рассказ появлением Лаго, дорогой и аварией. Мужчины молчали, пока я не разозлилась и не мотнула головой в сторону Лаго.
– Чего ты не спросишь у него? Я, конечно, не очень понимаю, как ему удалось выжить, но, видимо, я заработала что-то вроде сотрясения, раз мне так явственно привиделось, будто он сгорел в машине, как чертова свечка, в дым и пепел.
– Может, тебе привиделось, что ты и мужа не убивала? – зло спросил Лаго, подскочив ко мне и замахнувшись.
Я вскрикнула и закрылась рукой, но он меня не ударил – Пабло удержал его за руку. Лаго долго смотрел ему в глаза, а после плюнул на пол, выдернул руку и вернулся к Раулю, который безмолвно глядел на улицу и в нашу ссору не вмешивался. Пабло вздохнул.
– Это был не Лаго, а его брат Артуринью, – пояснил Пабло. – Он позвонил, как только ты подъехала, вошла в дом, подождал и пошел следом. Артуринью заходил внутрь за четверть часа до тебя и нашел Деметрио мертвым, с ножом в груди. Лично я был уверен, что ты уже далеко, и тут – чудо из чудес – донна Мендес возвращается домой. Артуринью очень удивило, что ты нисколько не напугана и не взволнована. Гляди, он даже все снял.
Пабло сунул мне под нос телефон, где я увидела себя, выходящую из машины и направляющуюся к дому. Белая блузка светилась в темноте, как саван. Изображение плясало и прыгало, а может, это у меня в голове все тряслось. Однако я вдруг поняла: эта запись отличное свидетельство в мою пользу. И не только потому, что показывает: я явно не подозреваю о происходящем в квартире, – но еще и потому, что у меня не было возможности переодеться. Уйдя из дома, я направилась в хостел, откуда вернулась в той же одежде. Меня видела Даниэла и еще несколько клиентов. Если бы я убила Деметрио, наверняка бы вывозилась в крови. Вся одежда мужа была залита ею, а на мне, что подтверждалось записью, не было ни пятнышка. От этих мыслей меня вдруг замутило, и я зло оттолкнула руку Пабло.
– Врешь ты все. Вы его убили за жалкие четыре тысячи, – отрубила я и ядовито добавила: – Кстати, бабло сгорело в машине, в кармане вашего распрекрасного Артуринью, после того как он вытряс их из меня. Так что плакали ваши денежки.
– Дура, что ли? – покачал головой Пабло. – Кто убивает курицу, несущую золотые яйца? Деметрио был нужен нам живым и здоровым. Думаешь, так легко найти барыгу, который торговал бы коксом и не попадался, не сильно воровал и не стучал? Эти бабки он бы за два дня отработал, на таком-то людном месте, если б не начал шустрить и приторговывать на сторону. А недостача в четыре куска – это серьезно, больше в моральном контексте, чем в финансовом. Конечно, его бы наказали. Но мы бы в лучшем случае начистили Деми морду, стали бы строже следить или вообще отлучили от кормушки. Но убивать?.. Мы же не на Сицилии, моя прелесть. Подкидывать конскую голову в кровать никто бы не стал, это же дичь. Никому бы в голову это не пришло, учитывая, что за него могли заплатить, например, богатенькая женушка или мать. У нас нет больших объемов, мы – мелкие дилеры, так что убийство нам все карты спутало. Зачем нам привлекать к себе внимание?
– Не слишком ли много ты ей тут объясняешь? – недовольно сказал Лаго.
Пабло хохотнул.
– А она никому не расскажет, правда, Алиси? Донна Мендес – сложная, противоречивая натура, и наш покойный друг Деми вряд ли подозревал, кто ему достался в жены. Я ведь не ошибаюсь, Алиси?
Я не ответила. На тот момент я почти не слушала Пабло. Что-то не давало мне покоя в этой истории, но я не могла понять, разве что в словах Пабло мне чудился здравый смысл. Убийство привлекло бы нежелательное внимание полиции. Деметрио проболтался, что я – богата. Нет, Пабло вряд ли отдал бы распоряжение об убийстве, разве что все прошло без его ведома. Я бросила косой взгляд на Лаго. Этот велоцираптор с мощной челюстью и холодным взглядом рептилии мог действовать самостоятельно.
– У тебя на мордахе какая-то игра мысли, – сказал Пабло. – Поделись с нами, не стесняйся.
– У него кто-то появился? – спросила я. – Парень, кому он поставлял наркоту?
Пабло развел руками.
– Мыслишь в верном направлении. Вот и мы так подумали. Ты не в курсе, кто это? Все-таки ты знала Деметрио лучше нас.
Я оставила этот вопрос без ответа.
– Как вы меня нашли?
На сей раз не ответили они, причем Пабло и Лаго как-то подозрительно переглянулись, а затем он нехотя сказал:
– На самом деле было не так много мест, куда бы ты могла пойти. Если ты пришила мужа, вряд ли сунулась бы в полицию или к его семье. Так что оставалась только эта жирная лесбуха. Весь город видел, что она просто плавится, когда глядит на тебя.
Я не поверила. О чувствах Луизы я, естественно, знала, но она ко мне давно привыкла, к тому же вернулась ее любовь. Нет, найти меня у Луизы они самостоятельно не могли. Тому было одно объяснение: горькое, неприятное, но по-человечески вполне понятное, и я не стала заострять на этом внимание. Да и не пришлось, потому что на улице стало происходить черт знает что. Взвыли сирены, завизжали тормоза. Рауль отпрянул и спрятался за занавеску, сунув руку за пазуху. Я отодвинулась: в его руке появился короткоствольный револьвер маленького калибра, почти дамский, бесполезный в перестрелке. Пабло и Лаго подскочили к окну, выглянули и отпрыгнули. Пабло присел и прижался к стене.
– Дьявол, – прошипел он. – Кто вызвал полицию?
– Да они свихнулись, суки, просто свихнулись! – заорал Рауль. – Они что, собираются среди бела дня штурмовать дом?
Пауза, которая последовала после его слов, была почти оглушительна. Казалось, полицейские внизу тоже не были уверены, как лучше поступить в людном квартале. Я слышала лишь отголоски лая раций, но не могла разобрать ни слова. Мужчины заметно побледнели. Пабло подполз ко мне и, уставившись в глаза, произнес, вкладывая в каждое слово максимум убедительности:
– Они не станут рисковать. Стрелять по дому в такой ситуации – значит изрешетить всех местных. Ни у кого на это не хватит смелости. Нам надо действовать сообща, и тогда мы выскользнем из этой истории!
– Нам? – воскликнула я, изумленно подняв брови. – Нет никаких «нас»! Вы убили Деметрио, они пришли за вами и только за вами!
– Я тебе уже сказал, что мы никого не убивали, – огрызнулся Пабло. – Но если нас повяжут и повесят убийство твоего муженька, я скажу, что его заказала ты.
– Ах ты, подонок, – прошипела я.
Обещания Пабло не оставили меня равнодушной, и он это, кажется, понял. На мгновение задумавшись, он подошел ближе и, вложив в голос всю убедительность, сказал:
– Слушай, Алиси, они же нас не видели и понятия не имеют, сколько тут человек. Мы вполне можем смыться по-тихому, а ты скажешь, что здесь никого не было. Луиза может думать и говорить все, что хочет, главное, все отрицать. Пусть полицейские убираются в…
Рауль, не дав ему договорить, высунулся из окна и выстрелил. Я завопила. В ответ началась пальба. Рухнув на пол, я вжалась в угол, закрыв голову руками. Звякнуло стекло, посыпалось разбитое зеркало. Лаго пересек комнату по-паучьи, на четвереньках, двигаясь с поразительной сноровкой, распахнул дверь и удрал.
– Ах ты, черт! – крикнул Пабло. Я оторвала ладони от лица и поглядела.
Рауль лежал лицом вверх. От его развороченной пулями физиономии почти ничего не осталось. Это было уже слишком. Я стала сползать на пол, тихо поскуливая. Бросив меня валяться рядом с трупом, Пабло выскользнул за дверь и исчез. Судя по всему, он побежал наверх, надеясь перебраться через крышу в соседний дом. Снизу доносились крики и топот. Мертвые глаза Рауля притягивали меня, как магнит. Я зажмурилась, чтобы не видеть этих закатившихся зрачков, безмолвно наблюдавших за моим ужасом. Когда в дверь влетели полицейские, меня сперва грубо бросили на пол, а потом, сообразив, что я не представляю никакой угрозы, аккуратно подняли и сопроводили вниз, в машину «Скорой помощи», где я рыдала, пока доктор, обработав мои раны, не вколол мне что-то успокоительное, и я уснула, вцепившись в одеяло, как в спасательный круг.
Я провела в больнице четыре дня. Врачи диагностировали у меня трещину в ребре, перелом носа и легкое сотрясение мозга. Медики предупредили, что для дальнейшего нормального дыхания мне придется прибегнуть к ринопластике. Я не возражала, получив рекомендации и контакты отличной клиники и ожидая, пока закончится расследование. Информация доходила скупо, обрывками, и еще больше запутывала, заставляя нервничать.