Я не могла ее отпустить.
Пока я думала, что предпринять, объявили посадку на Стамбул. Чайлай встала и пошла к зоне выхода. Я стояла почти напротив и даже не пряталась. Тайка была спокойна. Она медленно подошла к дверям, где сотрудница аэропорта отрывала корешки билетов, и уверенно протянула той свой посадочный талон. Я беспомощно наблюдала за ней, всерьез думая устроить базарную свару, вцепиться тайке в волосы, крикнуть, что самолет заминирован или еще похуже.
Чайлай, словно почуяв мой взгляд, вдруг обернулась, уставилась на меня и застыла.
Это было так неожиданно для нее: отсиживаться несколько дней в какой-то норе, спланировать бегство и в последний момент нарваться на ту, кто помешал сбыться всем планам. На лице тайки отразилась целая гамма чувств, ленивая безмятежность сползла с ее лоснящейся восковой физиономии, уступив место ужасу. Она позеленела, ахнула и отшатнулась, не взяв свой билет. Вместо этого она оттолкнула служащую и понеслась в глубь коридора, к рукаву, соединяющему здание аэропорта с самолетом. Служащая не удержалась на ногах и упала, выронив оторванные корешки. Торопливо сдернув с пояса рацию, женщина вызвала охрану. Я отступила, снова вынула телефон и позвонила адвокату. Эрнесто взял трубку после первого же гудка.
– Чайлай только что села на самолет до Стамбула, – торопливо воскликнула я. – Она устроила скандал, я видела это своими глазами. Сделайте что-нибудь!
– Господи, Алиси, в каком вы аэропорту? – испугался Балдо. – Вы улетаете?
Я объяснила. Адвокату не надо было повторять дважды. Мимо меня торопливо прошли два охранника, устремившись в глубь коридора. Я не сводила взгляда с дверей. Толпа зевак сгрудилась рядом, пассажиров не пропускали, вероятно полагая, что в самолет прорвалась террористка. Взволнованные люди выдвигали разные предположения, что могло произойти. Посадка на стамбульский рейс затягивалась, зато пассажирам, готовящимся улететь в Москву, предложили пройти к соседней зоне выхода. Я проигнорировала приглашение, не сводя глаз с дверей, злясь, что не заметила Чайлай раньше. Служащая, ожидая, что пассажирам позволят пройти на борт, нервно теребила юбку и все оглядывалась в сторону темнеющего зева коридора, ведущего в кишку, прицепленную к чреву самолета. Московские пассажиры нестройным гуськом споро проходили в самолет, а я все стояла и ждала вместе с пассажирами стамбульского рейса, пока из коридора не показались три человека: два сотрудника охраны и невысокая девушка со скованными за спиной руками. Чайлай вывели наружу. Один их охранников нес ее сумку на вытянутой руке, будто багаж был заразным. Я стояла так, чтобы Чайлай могла меня увидеть, но недостаточно близко, чтобы та могла дотянуться.
Найдя меня взглядом, Чайлай зло плюнула, попав в ни в чем не повинного пассажира, и истерически разрыдалась.
Часть 3. Красное
Самолет, здоровая летающая кобыла, тяжело ухнул на взлетную полосу, заставив меня вздрогнуть. Где-то читала, что жесткое сцепление с землей гораздо безопаснее, но от этого оно не становилось приятнее. Пассажиры привычно зааплодировали, радуясь, что долетели без проблем. Я, отвыкшая от этой традиции, несколько раз беззвучно хлопнула в ладоши. Сидящая рядом Клара Карловна повернулась ко мне и радостно улыбнулась:
– Долетели, Алисочка?
Встреча с Пабло и задержание Чайлай совершенно выбили меня из колеи. В самолет я вошла на подкашивающихся ногах. Рейс задержали на двадцать минут без объяснения причин. Я не выключала телефон, и буквально за минуту до того, как заревели турбины, мне дозвонился адвокат. Связи Эрнесто Балдо в полиции были мной недооценены. Чайлай еще не успели вывести из аэропорта, как Балдо уже сообщили, что сигнал подтвердился и подозреваемая в убийстве задержана.
– Как же она прошла внутрь? – тихо спросила я, оглядываясь на пассажиров.
– У нее был паспорт на другое имя, причем подлинный. Вероятно, она его украла. Когда человек хочет выжить, у него открываются скрытые ресурсы. Сообразительность этой девицы вызывает восхищение. Я запросил данные о ней, но ничего особенного не нашел. Чайлай не была связана с преступным миром, за ней вообще никто не стоял, кроме вашей подруги. Она – обычная приживалка. И невероятно везучая. Не попадись она вам на глаза, ее бы уже не было в стране.
– Сомнительное везение, – буркнула я. Балдо согласился, пожелал мне счастливого пути и отключился. Я убрала телефон и откинулась на спинку кресла. Соседка, явно подслушивавшая разговор, аккуратно прикоснулась к моему локтю и указала взглядом на пустой бокал. Я слабо улыбнулась.
В бизнес-классе, куда я купила билет, я познакомилась с бодрой дамой, назвать которую старушкой язык не поворачивался. Элегантная седовласая особа проковыляла по салону, опираясь на изящную трость, уселась в соседнее кресло и вежливо поздоровалась. Я ответила. После взлета, когда на табло погасли огни «пристегнуть ремни», я вызвала стюардессу и попросила принести коньяка. Выпив его залпом, я попросила еще. Старушка наблюдала за мной с ироничной улыбкой.
– Боитесь летать, дорогая?
– Вроде того, – призналась я, хотя не испытывала ни малейшего страха. Не будешь же каждому объяснять, что я уже много лет боялась совершенно других вещей, по сравнению с которыми страх полета был сущей ерундой.
– Так давайте заправимся, – заговорщически предложила старуха и, подмигнув, вынула из крохотной сумочки плоскую бутылку с виски. – Я, признаться, терпеть не могу все эти перелеты и каждый раз трясусь, как гимназистка на приеме у гинеколога, хотя налетала за последние десять лет прилично.
Я подвинула старухе свой бокал, мы задорно чокнулись и выпили, закусив припасенными орешками. Мою спутницу звали Кларой Карловной Берг, и я невольно вздрогнула, вспомнив Агату, первую тещу моего мужа, старую несгибаемую бунтарку, к которой испытывала невероятную слабость. Может, потому случайная попутчица как-то сразу пришлась мне по сердцу. У Агаты было то же отчество и та же фамилия, доставшаяся от покойного мужа, но я все-таки спросила, не было ли у Клары сестры, на что та ответила отрицательно.
– Берг довольно распространенная фамилия, – сказала Клара Карловна. – Как и имя моего папеньки. Мы же из этнических немцев, осели в России еще при Екатерине Второй. Вероятно, ваша родственница тоже каким-то боком относилась к нашей семье, династия Бергов была знатной. Все эти владельцы заводов, газет, пароходов… Это потом, после революции, войны, сталинских репрессий, нас раскидало по всему миру, а то, что разбросано, собрать трудно. Сейчас проще, границы открыты, уезжай – не хочу, а еще сорок лет назад попробовали бы мы с вами выехать в Португалию, враждебный мир капиталистов…
Клара в прошлом была врачом, воспитала сына: «Прекрасный, знаете ли, вышел мальчик, мой Борюсик, вот только в любви ему катастрофически не везет, развелся уже третий раз. Вы бы знали, какие алчные пошли нынче девицы, всем подавай миллионы, а он – не миллионщик, простой пластический хирург… Хотя простой – это я скромничаю!» Спустя мгновение мне продемонстрировали фото упитанного мужчинки лет сорока, с лоснящимися щеками и изрядной плешью на лбу. Борюсик лет десять как практиковал в Лиссабоне, куда мамочка моталась отдыхать, а также строить всех родственников в дружный послушный рядок. В смартфоне попутчицы была целая летопись из семейных фото, на которых Борюсик медленно толстел, лысел, скучнел лицом, обзаводился очками, а спутницы рядом с ним становились все более шикарными, меняясь с каждым годом. Клара поинтересовалась моим семейным статусом и сочувственно поцокала языком, узнав, что я овдовела.
– А сколько было вашему супругу? – спросила она.
– Тридцать два.
Она ахнула, но как-то слишком театрально.
– Боже, совсем мальчик! Простите. Я почему-то подумала, что вы из юных барракуд, что охотятся за деньгами, мне ужасно неловко, – призналась Клара, но по ее виду мне было понятно, что она совершенно не расстроена ошибкой. – Будет очень бестактно спросить, что произошло?
– Он погиб, – кратко ответила я, всем своим видом показывая, что вдаваться в подробности не намерена, но Клару и это не смутило.
– Я наверняка покажусь вам вздорной сумасбродкой, но, по-моему, вы и мой Боречка вполне подошли бы друг другу. Я предлагаю сразу по прилету где-нибудь посидеть. Не огорчайте меня отказом. Я стара, Алиса, и мое желание пристроить сына в хорошие руки наверняка кажется вам эгоистичным, но я сразу вижу хорошего человека. От этих пышногрудых вертихвосток я устала. А сколько плюсов в браке с ним вы найдете для себя!
Такое неприкрытое сватовство начало меня возмущать, а потом я припомнила, что мы только что дружно заправились поллитрой виски почти без закуски, и развеселилась. Сказался эффект попутчика, когда ты охотно выбалтываешь случайному знакомому всю свою подноготную. Я еще как-то держалась, а вот Клара рассказала все. Самолет летел, а мы, обсуждая предстоящую свадьбу, хохотали, как две закадычные подружки, и еще через пару часов неизвестный мне пластический хирург Боренька казался вполне приличным вариантом для дальнейшей жизни, беззаботной, обычной, простой. Как у всех людей в чертовой нормальной жизни.
По прилету мы попрощались, Клару встречали родственники, и я благоразумно отошла в сторону, потерявшись в толпе пассажиров, поскольку была одной из немногих, кому не нужно ждать багажа. Но надо признать, что Клара и не собиралась меня искать, слишком пьяная и счастливая от того, что благополучно приземлилась на родине. Я мысленно пожелала удачи ей и Борюсику, перешла в ту часть аэропорта, откуда вылетали внутренние рейсы, и уже через три часа приземлилась в родном городе. Мысль улететь куда-нибудь поближе, добравшись до прежнего дома на перекладных, я отвергла: слишком много времени потрачено. Учитывая, что билеты я меняла и покупала в последний момент, мысль, что меня мог кто-то караулить, показалась сомнительной.
Так и вышло. Я без всяких проблем приземлилась, вышла, вызвала такси и уже в пути поискала себе квартиру через Букинг, порадовавшись, что возможностей спрятаться, да еще и с относительным комфортом, прибавилось.