— Получила рейтинг «Е», — прорычала я, плюхаясь в кресло.
— Это все Скользом, — определил мой напарник, примеряя кепку с надписью «Съешь еще тостик!». — Больше некому.
— Как прошло твое выступление?
— Думаю, неплохо, — ответил Безотказэн, бросая кепку в мусорное ведро. — Зрители над моими анекдотами смеялись. Причем так долго, что меня попросили выступать постоянно… Что ты делаешь?
Я как можно быстрее нырнула под стол. Придется довериться сообразительности Безотказэна.
— Привет! — сказал Майлз Хок, входя в комнату. — Никто не видел Четверг?
— Думаю, она на ежемесячной оценочной комиссии, — ответил Безотказэн, чья бесстрастная манера говорить весьма подходила как для вранья, так и для выступления со сцены с анекдотами. — Может, передать ей что-нибудь?
— Нет, просто скажите ей, чтобы позвонила мне, как только сможет.
— Почему бы вам просто не подождать ее? — предложил Безотказэн.
Я пнула его под столом.
— Да нет, лучше я пойду, — ответил Майлз. — Просто передайте, что я заходил, ладно?
Он вышел, и я выбралась из-под стола. Безотказен захихикал, что было очень необычно для него.
— Что тут смешного?
— Ничего. А почему ты не хочешь с ним встречаться?
— Потому что, возможно, жду от него ребенка.
— Говори громче. Я тебя почти не слышу.
— Может быть, — громко прошептала я, — от него я и забеременела!
— По-моему, ты говорила, будто это от Лонд… А теперь-то что?
Я снова нырнула под стол, потому что в кабинет ворвалась Корделия Торпеддер. Она окинула помещение раздраженным взглядом и уперла руки в бока.
— Ты сегодня не видел Четверг? — спросила она Безотказэна. — Она обещала встретиться с моими людьми.
— Я не знаю точно, где она, — ответил Прост.
— Правда? Тогда кто нырнул под этот стол?
— Привет, Корделия, — отозвалась я из-под стола. — Карандаш вот уронила.
— Конечно-конечно.
Я выбралась наружу и села за стол.
— Не ожидала от тебя такого, Безотказэн, — сварливо бросила Корделия и повернулась ко мне. — Значит, так, Четверг. Мы пообещали им встречу с тобой. Ты что, действительно хочешь разочаровать их? Это же твоя публика!
— Не моя, Корделия, а твоя. Это ты их притащила.
— Мне пришлось разместить их в «Финис» еще на одну ночь, — взмолилась пиарщица. — Деньги-то капают. Они сейчас там, внизу. Я знала, что ты придешь на оценочную комиссию. Кстати, как все прошло?
— И не спрашивай.
Безотказэн в ответ на мой затравленный взгляд только пожал плечами. В поисках спасения я развернулась в кресле к Виктору, пропускавшему через прозоанализатор неопубликованное продолжение к «1984»[27] под названием «1985», возможно поддельное. Остальные сотрудники занимались своими делами. Похоже, моя пиар-карьера возобновится.
— Ладно, — вздохнула я, — так и быть.
— Все лучше, чем под столом прятаться, — заметил Прост. — Прыжки могут повредить ребенку.
Он прикрыл рот ладонью, но было поздно.
— Ребенок? — переспросила Корделия. — Что за ребенок?
— Спасибо, Безотказэн.
— Извини.
— Поздравляю! — обняла меня Торпеддер. — И кто же счастливый отец?
— Не знаю.
— Ты хочешь сказать, что еще ему не говорила?
— Нет, я хочу сказать, что не знаю. Надеюсь, это мой муж.
— Так ты замужем?
— Нет.
— Но ты сказала…
— Да, сказала, — ответила я как можно суше. — Странно, правда?
— Это очень плохой пиар, — мрачно пробормотала Корделия, прислонившись к моему столу, чтобы не упасть. — ТИПА-звезда трахается с кем попало на автобусной остановке!
— Корделия, все совсем не так, и никто меня не трахал, и кроме того, откуда ты взяла автобусную остановку? Лучше всего, если ты не станешь об этом болтать и мы сделаем вид, что Безотказэн ничего не говорил.
— Извини, — робко пробормотал мой напарник.
Корделия вскочила на ноги.
— Хорошая мысль, Нонетот. Скажем, что у тебя водянка или булимия — из-за стресса. — Она помрачнела. — Нет, не прокатит. «Жаб» сразу же все поймет. А может, тебе быстренько выйти за кого-нибудь замуж? Как насчет Безотказэна? Безотказэн, совершишь этот достойный поступок во славу ТИПА?
— Я встречаюсь с девушкой из ТИПА-13, — торопливо ответил Прост.
— Черт! — выругалась Торпеддер. — Четверг, есть у тебя хоть какие-нибудь идеи?
Но об этой стороне жизни своего коллеги я ничего не знала.
— Безотказэн, ты никогда не говорил мне, что встречаешься с кем-то из ТИПА-13!
— Я не обязан тебе докладывать!
— Но я твой напарник, Безотказэн!
— Ты же ничего не говорила мне о Майлзе!
— О Майлзе? — воскликнула Корделия. — О красавчике Майлзе Хоке?
— Спасибо, Безотказэн.
— Извини.
— Так это же замечательно! — всплеснув руками, вскричала Корделия. — Обалденная пара! ТИПА-свадьба года! Я сделаю об этом та-а-а-а-а-акой репортаж!!! Он знает?
— Нет. И ты ему не скажешь. Более того, Безотказэн, это может быть даже и не его ребенок.
— Ну вот, снова здорово! — фыркнула Корделия. — Оставайся здесь, я сейчас приведу моих гостей. Безотказэн, не спускай с нее глаз!
Она ушла.
Прост несколько мгновений пристально смотрел на меня, а потом спросил:
— Ты действительно веришь, что это ребенок Лондэна?
— Надеюсь.
— Но ты не замужем, Чет. Может, тебе просто кажется, что ты замужем. А на самом деле нет. Я просмотрел записи. Лондэн Парк-Лейн погиб в тысяча девятьсот сорок седьмом году.
— Тогда — да. Мы с отцом отправились…
— У тебя нет отца, Четверг. В твоем свидетельстве о рождении нет записи об отце. Может, тебе поговорить со стресспертом?
— И мне порекомендуют выступать с анекдотами, или перекладывать камешки, или пересчитывать синие машины? Нет, спасибо.
Повисла пауза.
— Он и правда красивый, — сказал Безотказэн.
— Кто?
— Майлз Хок, конечно же.
— А. Да, знаю.
— Очень вежливый, его все очень любят.
— Знаю.
— А ребенок без отца…
— Безотказэн, я его не люблю, и это не его ребенок… ладно?
— Ладно-ладно. Проехали.
Мы немного посидели молча. Я вертела в пальцах карандаш, а мой напарник смотрел в окно.
— А как насчет голосов?
— Безотказэн!..
— Четверг, это все ради тебя же. Ты сама сказала мне, что слышала их. А агенты Слышшельс, Говвоур и Слушши слышали, как ты говорила с кем-то и слушала ответы в коридоре наверху!
— Голоса прекратились, — отрезала я. — И никогда больше не возобновятся… (— Мисс Нонетот? Хэвишем беспокоит.) Ой, мать… (— Надеюсь, мне послышалось!)
— Что ты имела в виду под «ой, мать…»?
— Ничего. Знаешь, мне надо в туалет. Извини.
Безотказэн печально покачал головой, а я метнулась в уборную. Убедившись, что в кабинках пусто, я произнесла:
— Мисс Хэвишем, вы здесь? (— Я здесь, барышня, и просто потрясена вашей грубостью!) Поймите, мисс Хэвишем, там, откуда я родом, нравы не такие, как у вас. К ругани тут все давным-давно привыкли. (— Правда? Но от моих стажеров я подобного слышать не желаю. Думаю, на первый раз я вас прощу. Вы мне нужны прямо сейчас. Норланд-парк, глава пятая, абзац первый — вы найдете его в Путеводителе, который оставила для вас миссис Накадзима.) Да, явлюсь прямо сейчас, мэм!
Закусив губу, я выскочила из уборной, схватила Путеводитель и пиджак и бросилась было назад, но тут…
— Четверг! — раздался громкий пронзительный голос, который мог принадлежать только Торпеддер. — Победители викторины тут, за дверью, в коридоре ждут!..
— Прости, Корделия, но мне нужно в туалет.
— Не рассчитывай, что я снова попадусь на ту же уловку! — тихо прорычала она.
— На сей раз это правда.
— А книжка?
— Я всегда читаю в туалете.
Она прищурилась, я тоже.
— Ладно, — сдалась наконец она. — Но я пойду с тобой.
Корделия улыбнулась двум счастливым победителям своей дурацкой викторины, которые маялись в коридоре. Они в ответ улыбнулись ей из-за полупрозрачной стеклянной двери нашего кабинета, и мы обе потрусили в дамскую комнату.
— Десять минут, — отчеканила Торпеддер, когда я заперлась в кабинке.
А я открыла книгу и начала читать:
«Прощаясь с местом, столь дорогим их сердцу, они пролили немало слез.
— Милый, милый Норланд! — твердила Марианна, прогуливаясь в одиночестве перед домом в последний вечер…»[28]
Крохотная пластиковая кабинка начала расплываться, а на ее месте постепенно возник большой парк, пронизанный лучами закатного солнца. Вечерняя дымка смягчала резкие перепады света, и от этого дом в глубине парка словно сиял в сумерках. Дул легкий ветерок, а по лужайке, накинув на плечи шаль, одиноко прогуливалась девушка в чепце и длинном викторианском платье. Она шла медленно, с нежностью глядя на…
— Ты всегда на горшке вслух читаешь? — поинтересовалась из-за двери Корделия.
Видение тут же рассеялось, и я снова очутилась в кабинке.
— Всегда. И если не оставишь меня в покое, вообще отсюда не выйду…
«…Когда перестану я тосковать по тебе! Когда почувствую себя дома где-нибудь еще! О счастливая обитель, если бы ты могла понять, как я страдаю сейчас, созерцая тебя с того места, откуда, быть может, мне уже более не доведется бросить на тебя взгляд! И вы, столь хорошо знакомые мне деревья! Но вы пребудете…»
Снова появился дом, тихие слова юной девушки зазвучали в унисон с моими, и я перенеслась в книгу. Теперь меня окружал сад, и сидела я не на жестком ТИПА-унитазе, а на выкрашенной в белый цвет кованой скамейке. Читать я прекратила, только когда уверилась, что окончательно перенеслась в «Разум и чувство»[29] и слушаю окончание монолога Марианны.
— …не ведая ни о радости, ни о сожалениях, вами рождаемых, не замечая, кого теперь укрываете в своей сени! Но кто останется здесь восхищаться вами?