Ночью, когда Анита уже спала, Бруно лёг в кровать и попросил прощения. Нет, он не сказал прямо буквально «извини», но то, что он сделал, оказавшись рядом, Анита восприняла как извинения. Надо сказать, что именно так Бруно любил раскаиваться больше всего. Особенно когда его любимая футбольная команда одерживала победу.
31
Снежана вернулась домой и потянула носом. В этот раз пахло не сырниками, но всё равно чем-то с детства знакомым.
– Мамочка, ты не представляешь, как это вкусно, – промычал с набитым ртом старший.
– Это блинчики, – причмокнул младший, – с чем-то вкусным внутри.
Галя улыбнулась и показала на место рядом:
– Будешь? Я блинчики состряпала на кефире, но тонкие, с яблочным припёком. Так моя бабушка делала.
– Только если ты составишь мне компанию, – улыбнулась в ответ Снежана и пошла на кухню за тарелками.
– А где Беатриче? – спросила она, усаживаясь за стол.
– Я тут, – пискнула девочка, выглядывая из-за айпада.
Она сидела на диване и делала упражнения по английскому.
– Мы дали ей свой, – объяснил младший.
Из кабинета вышел Микеле. Он держал в руках серый пиджак. Микеле подошел к Снежане, поцеловал её в макушку, дотронулся до её плеча, собрался было уходить, но Снежана задержала его руку, вернула на своё плечо, а потом прижалась своей щекой к его руке.
Муж остановился, взял руку Снежаны и нежно поцеловал. Всё это длилось несколько секунд, но Гале показалось, что в комнате застыло время. Даже мальчики, беспрерывно тарахтевшие, перестали есть блинчики и переглянулись.
– Галина, – муж Снежаны смущённо протянул ей пиджак, – у меня тут случилось вот, может, вы поможете?
Галя торопливо дожевала блинчик, встала из-за стола, вытерла руки о фартук и взяла в руки пиджак. На локте зияла огромная дырка.
– Я могу заплатку сделать, будет красиво смотреться. – Она глянула второй рукав, тот был изрядно потёрт. – И сюда тоже, – добавила она.
– Замечательно, потом скажите, сколько мы вам должны.
Микеле слегка поклонился и удалился к себе в кабинет.
Снежана не знала, как это объяснить, но с тех пор, как Галина начала к ним приходить, что-то в ней поменялось. Быть может, её проблемы в сравнении с Галиными показались Снежане пустяковыми. Галя не то чтобы со Снежаной откровенничала, но было понятно, как много она пережила и как ей, Снежане, повезло. У неё был спокойный тихий муж, он любил её. Да, он был редким занудой, и вроде как Снежана вышла замуж по расчёту. Но, возможно, в этом расчёте была и любовь.
Снежана даже начала готовить, чем вызвала в нём искреннюю радость. Такую, что Микеле даже подарил ей новое ожерелье и пригласил в новый мишленовский ресторан. Снежана решила, что готовить надо чаще, и, кроме уроков акварели, решила записаться на курс современной итальянской кухни от именитого шеф-повара. В конце концов, если Микеле так важно, чтобы она готовила, можно и порадовать его.
За эти перемены Снежана испытывала к Гале искреннюю благодарность. Она рассказала всем своим подругам о том, что Галя здорово шьёт, и те забросали её заказами. Снежана понятия не имела, когда Галя всё успевает. Вроде бы по ночам Галя смётывала, а раз в неделю оставалась у Снежаны и сшивала на машинке.
Снежана предлагала Гале дать машинку в пользование, но та отказывалась. Говорила, что будет шуметь по ночам.
Галя не стала объяснять Снежане, что с машинкой могло случиться что угодно. Что двери её комнаты на ключ не закрывались, вещи постоянно проверяли.
Любовнику Снежана дала отбой, всё равно он ей уже надоел, да и времени на него со всеми этими заботами совсем не осталось.
32
Длинные столы просторной гостиной ломились от закусок. Брускетты, хлеб с кусочками помидоров, груды осколков пармезана, жирные оливки и вяленые перцы, а ещё изящные канапе с лососем и мягким сыром, ломти прошутто. Официанты разносили просекко и белое фалангина, к первому – жёлтому ризотто с оссобуко, самому миланскому из всех блюд, подавали красное примитиво, а ко второму – мясу, вымоченному шесть часов в вине, предлагали тосканское болгери.
Праздники Кристина организовывала всегда на высшем уровне. Ещё в университете она делала сногсшибательные вечеринки. Кристина обладала редким эстетическим вкусом и, как уже упоминалось, способностью делегировать: придумывала и мгновенно находила людей, которые воплощали идеи.
Главной по банкету назначили Галю. Кристина не доверила ей ни сервировать, ни украшать, но поручила общий менеджмент. Галя предложила испечь «Наполеон», но Кристина, которая переехала в Италию совсем маленькой, не испытывала к нему советской ностальгии и предпочла крем-брюле и тирамису от свекрови.
– Ты моя правая рука, – выдавала инструкции Кристина. – Следи, чтобы на столе было достаточно вина, еды, гости были сыты и довольны. Да, и чтобы пустая грязная посуда не скапливалась, убирай её сразу же.
Галя такой работой была довольна. Во-первых, Беатриче могла играть на кухне в айпад, во-вторых, ей платили целых 250 евро за вечер, а это несказанное богатство. С Ребеккой она договорилась, сегодня ей можно вернуться позже обычного.
– Не волнуйся, я нигде записывать не буду, что ты опоздаешь на час, – пообещала воспитательница.
Кристина купила нежно-бирюзовые салфетки в тон тарелкам и хрустальным бокалам. Своеобразное решение для мужского дня рождения. На самом деле Франческо было всё равно. Галя, ходившая к ним вот уже месяц, удивлялась невозмутимости и спокойствию мужа Кристины. Франческо жил в своём инженерно-математическом мире, и мир Кристины с её пышными ритуалами и глянцевыми сюжетами добавлял в его скучную реальность искру.
Кристина хохотала, а Франческо стоял рядом и спокойно улыбался.
– Мне очень повезло с женой, – чмокнул он её в висок.
– Аморе, а знаешь, почему я выбрала цвет тиффани для твоего дня рождения?
И, не дождавшись ответа, заявила:
– Ну как же, на помолвку ты подарил мне кольцо «Тиффани».
– Кристина, тебе очень повезло с мужем, – улыбнулась Анита, – он всегда такой обходительный и внимательный. Браво, Франческо.
Она проговорила комплимент нарочито торжественно и громко, чтобы Бруно точно услышал. Хотя это совершенно бесполезно. Чего она добивается? Она правда думает, что Бруно станет более внимательным, сравнив себя с Франческо? Смешно, ей-богу.
После того случая в ванной прошло три дня. Они вроде как помирились, по крайней мере, Аните так казалось, ведь в ту ночь Бруно был с ней особо ласков, но случившееся не обсуждали. Бруно не объяснил, почему он врезал кулаком по стеклянному шкафчику и понял ли он серьёзность ситуации и того разговора с учительницей. Анита привыкла, что Бруно не любил углубляться в разговорах.
В кои-то веки она нарядилась, как хотелось ей, а не ему. Обычно он давал рекомендации, указывал Аните, что надевать, но сегодня они собирались молча, и очень хорошо.
Она надела глубокое декольте. По крайней мере, глубже, чем обычно. Анита выбрала не наглухо застёгнутую рубашку, а платье, то самое, которое заставили купить девочки. Ещё Анита накрасила ярким цветом губы и… надела каблуки. Невысокие, но сразу же стала на полголовы выше Бруно. Собственно, поэтому он когда-то и забрал у неё все каблуки.
Он не мог быть ниже её.
Бруно, в отличие от Аниты, решил остаться верным своим обычным майке и джинсам и значительно отличался от остальных мужей в рубашках и галстуках. Адвокаты, предприниматели, менеджеры и инженеры. Гостей было около пятнадцати, не так уж много.
– Какая ты шикарная сегодня, – отвесил комплимент Франческо и похлопал по плечу Бруно: – Красивая у тебя жена, приятель. Говори ей об этом почаще.
Бруно улыбнулся, но его напряжённые скулы выдали оскал. Сказать Бруно особо ничего не мог: компания Франческо была клиентом компании Бруно. Но Анита знала, что Бруно ненавидит, когда кто-то советует ему, как вести себя со своей женой.
Ужин проходил в виде фуршета. Снежана и её муж ворковали у окна. Галя подошла с подносом и предложила канапе.
Микеле слегка поклонился, взял одно и поблагодарил.
– Галина, может, вы тоже хотели бы перекусить? – спросил он.
– Что вы, я на работе, – улыбнулась Галя.
Расставив на столе десерты, Галя заметила, как Анита и Бруно что-то оживлённо обсуждают. Бруно пытался подтянуть платье жены, чтобы скрыть декольте… Получилось так себе. Анита надела это платье специально, последний раз она надевала похожее декольте на первое свидание с Бруно.
В глазах Бруно сверкал нехороший огонь. Анита вышла в коридор, Бруно двинулся за ней. Галя сделала вид, что ей надо отнести грязные тарелки, и последовала на кухню.
Квартира у Кристины была просторной, а коридор достаточно длинным.
Анита стояла возле самой дальней двери и что-то громко шептала. До Гали доносились обрывки разговора. Она поняла только «Катя», «социальные службы», «в суд подам». Вдруг Бруно резко толкнул Аниту, схватил за шею, прижал к стене и начал неразборчиво и быстро говорить. Анита махала руками и пыталась вырваться.
Галя рванула к ним, выкрикивая:
– Cosa fai? («Что ты делаешь?»)
Бруно быстро отдёрнул руку. Анита растерянно тёрла шею. Бруно злобно глянул на Галю и отошёл. Она заботливо дотронулась до плеча Аниты:
– Всё хорошо?
Анита продолжала тереть шею.
– Да, всё нормально, пойду воды попью.
Весь оставшийся вечер Бруно и Анита не разговаривали. Но по отдельности они продолжали вести светские беседы, словно ничего не произошло.
Бруно в компании преображался и абсолютно не был похож на того угрюмого изгоя, которым предстал перед Галей в первый вечер. В этом он напоминал Гале бывшего.
И тот на людях казался идеальным.
«Что происходит там, за стенами их дома?» – не переставала думать Галя, пытаясь заснуть в ту ночь. Она была уверена, что Аните нужна помощь.
«Худшее, что может сделать мать, – позволить своим детям день изо дня жить в насилии. Чем дольше она молчит, тем больше она проведёт времени здесь», – раздавались в голове слова социальной работницы Анджелы.