– Я бы предложила пожить у нас, но у меня как раз мама приехала, – Снежана виновато вздохнула.
– Анита, а давай ко мне. Квартира небольшая, конечно, но ничего, поместимся, – предложила Галя, поставив на стол тарелки с заказанной пастой.
Кристина покачала головой:
– Галя, если придурок придёт к тебе, ну, разборки захочет устроить, ты ничего сделать не сможешь, а у меня в коридоре стоят каме… – Кристина открыла рот, посмотрела на подруг.
– Камеры! – выкрикнула она и вдруг завизжала: – А-а-а, вы что, не поняли?
Камеры!
У меня!
В коридоре!
Стоят!!
Камеры!!!
Она выскочила из-за стола и начала танцевать что-то вроде буги-вуги.
Подруги смотрели на неё, как на городскую сумасшедшую. Кристина остановилась и нетерпеливо фыркнула:
– В тот вечер, помните? Бруно тебя… – она пыталась подобрать подходящее слово, – придушил. – Она попыталась показать на своей шее, как Бруно пытался это сделать.
Кристина отпила глоток воды, она захлёбывалась от возбуждения.
– У меня в квартире стоит видеонаблюдение! Франческо год назад поставил от воров. Есть запись. У нас есть запись, как он тебя придушил. Он ещё у нас попляшет. Прищучим этого гада, – и она сжала в руках салфетку, представляя, что салфетка и есть Бруно.
Анита улыбалась, но радоваться не могла. Если во время медитаций её учили расслаблять каждую мышцу, то сейчас Анита делала всё с точностью до наоборот. Она напрягала каждую мышцу до предела. И будет напрягать до суда. Не стоит расслабляться ни на секунду. Она хочет контролировать всё вокруг и каждую свою частичку. Она не потеряет бдительность ни на секунду. Не в этот раз.
Жить у Кристины оказалось проще, чем она ожидала.
– Только пусть дети в гардеробную не ходят, ладно? – попросила Кристина в первый же день и смущённо улыбнулась.
Анита поселилась с детьми в большой комнате для гостей с отдельной ванной, так что им не приходилось сталкиваться по утрам и вечерам.
– Мама, а мы папу больше не увидим? – спросил Миша за завтраком.
За неделю, пока они жили у Кристины, Бруно так и не появился, чтобы увидеть детей.
– Увидим, конечно, но пока поживём отдельно.
Анита вставала раньше и готовила завтрак для всех, но Франческо обычно убегал, не поев. То ли смущался присутствия детей в своём доме, то ли и правда завтракал в баре, как многие итальянцы.
В то утро Кристина стояла в гардеробной и выбирала между бордовым и чёрным платьями.
– Мне нравится бордовое, – услышала она детский голос позади себя.
Кристина обернулась. Перед ней стояла дочка Аниты, Катя.
– Думаешь? – улыбнулась Кристина.
Девочка кивнула.
– Сколько платьев! – Катя восхищённо смотрела на гардеробную Кристины. – И туфелек. Это круче, чем дом Барби! – воскликнула она.
Кристина рассмеялась. В гардеробную зашла Анита.
– Прости, я говорила ей не ходить к тебе в комнату. Катя! – Она попыталась посмотреть строго на дочку, но у неё не получилось.
Анита нежно взяла Катю за руку.
– Всё хорошо, твоя дочка просто давала мне советы. Так что, – обратилась Кристина к дочке Аниты, – какие туфли и сумочку подберём?
Катя с радостью кинулась выбирать и показала на серые высокие сапоги и сумку цвета tortora (цвет птицы горлицы).
– Ничего себе, вот это вкус! – воскликнула Кристина и восхищённо посмотрела на Аниту: – Я тебе серьёзно говорю, у неё чутьё!
Кристина взяла в руки маленькую блестящую сумочку, вышитую бисером, и протянула её Кате:
– Вот, дарю.
Счастливая Катя прижала сумочку к груди.
– Ты уверена? – покосилась Анита на сумочку.
– Да! Надо развивать в детях стиль с детства, – улыбнулась Кристина и дотронулась до носика Кати.
Внутри Кристины что-то больно укололо. Они вышли из гардеробной, минуя детскую Софии. Кристина остановилась.
– Вы идите завтракать, я сейчас. – Она закрыла за собой дверь.
Кристина села на кроватку Софии и вспомнила лицо Аниты после того, как она узнала про судью. И сегодня вот маленькая Катя. Развивать в детях стиль. Тоже мне, сказала, кого она хочет обмануть. Для того чтобы развивать что-то в детях, для начала надо иметь этих самых детей рядом.
В груди Кристины свербело и ныло и не давало покоя.
Ведь София однажды станет такой же большой, как Катя. С ней будет намного интересней, чем сейчас, они даже смогут ходить на шопинг. Выбирать вместе наряды, ходить на показы мод. Такое материнство нравилось ей намного больше. Но она никому об этом не расскажет. Ведь правильная мать, конечно же, любит в своих детях всё и с самого детства. Не то что она.
Кристина поправила игрушечную панду на кроватке Софии и закрыла за собой дверь.
48
Суд, которого Анита так боялась, состоялся в один из тех редких миланских дней, когда вдалеке, на горизонте, виднеются верхушки гор. Сильный ветер накануне разогнал привычную серую дымку, явив миру пронзительное голубое небо и верхушки Альп.
Дарио в то утро не шутил, не улыбался, словно боялся, что лишние слова могут нарушить внутренний и внешний баланс.
В суд напросилась и Кристина, сказав, что ей надо для практики.
– Всё будет хорошо, – приободрил адвокат Аниту, когда они зашли в строгое здание суда в центре Милана.
Та не ответила. Всю ночь она молилась и продолжала молиться и сейчас. А что ей было ещё делать?
Судья оказался сутулым шестидесятилетним мужчиной в очках с толстыми стёклами и старомодной оправой.
Бруно, как всегда угрюмый, явился со своим адвокатом, помятым и невысоким.
Судья уселся на свой трон, полистал бумаги и спросил хрипловатым голосом:
– О чём вы договорились?
Дарио разъяснил, что договориться невозможно, потому что муж настаивает на том, чтобы у матери отняли права.
На фразе «у матери отняли права» судья поднял свои лохматые седые брови. Пристально посмотрел на Аниту, на Бруно, потом в бумаги.
– Вы откуда сами вообще? Где родились? – обратился он к Аните.
Анита назвала свой город.
Судья опустил очки и уставился на Аниту:
– Хм, как интересно. Одно время ко мне дети оттуда приезжали на лето, из-за Чернобыля. – Он задумчиво посмотрел вдаль. – Петя и Гриша, я называл их Пьетро и Грегорио.
Судья вернулся к бумагам.
– Видеозапись я во внимание не принимаю, ни одну, – он посмотрел на Бруно, – ни вторую, – он перевёл взгляд на Аниту. – Но насколько я вижу по отчётам экспертизы, а также свидетелей… – Судья громко чихнул, достал из кармана большой тканевый платок и громко высморкался. – Простите.
Он убрал платок обратно в карман и продолжил:
– Так вот. Кажется, что синьора Смирнова подтвердила свою адекватность и способность заботиться о детях в полной мере.
Сначала Анита подумала, что ослышалась. Она изо всех сил старалась не радоваться, но на лице промелькнула довольная победная улыбка, которую Анита тотчас спрятала, выпрямив губы в унылую полоску.
Адвокат Бруно начал громко рассказывать о видеозаписи, о том, что Анита представляет угрозу. О том, что сын в тот вечер находился рядом. Тут судья снял очки, вздохнул и устало произнёс:
– Я же сказал, записи во внимание я не принимаю, хотя на одной из них вы душите свою жену, – он посмотрел на Бруно.
Тот уставился в пол.
– К тому же, – продолжил судья, – похоже, ваш подзащитный не особо рвался увидеть своих детей всё это время. Поэтому в ваших общих интересах договориться. Отбирать права у матери я не вижу никаких оснований.
Судья встал и стукнул молоточком:
– Назначаем следующее слушание. Если не договоритесь, я решу за вас.
Когда они вышли из зала суда, Дарио вытер лоб, расстегнул верхнюю пуговицу, улыбнулся и выпалил:
– Вот теперь, когда мы фактически выиграли, я могу тебе признаться, что у этого судьи был один случай, причём сравнительно недавно, когда он отобрал права у одной, кстати, русскоговорящей. И, – он громко выдохнул, – если честно, я немного волновался.
У Аниты кружилась голова. Она оперлась о стену и спросила:
– Я её знаю… Наташа с виа Моцарт. Как ты думаешь, она правда была плохой матерью?
Дарио снял пиджак и ослабил галстук.
– Понимаешь, такие дела всегда неоднозначны, очень много факторов. И даже если женщину посчитали виноватой, это не означает, что так и есть. Слишком многое влияет…
– Значит, нам просто повезло? – осторожно спросила Анита, всё ещё опасаясь радоваться.
– И да, и нет. Всё-таки ты объективно адекватный человек, нет оснований, чтобы лишать тебя права заботиться о детях.
Анита всё ещё не верила в то, что это закончилось.
– Что будет теперь? – спросила она.
– Сейчас будут переговоры с адвокатом твоего мужа, мы будем настаивать на том, чтобы тебе остался дом и дети жили с тобой. С ним, предполагаю, они смогут видеться только под присмотром, потому что были замечены элементы насилия.
– А где же он будет жить? – вырвалось у Аниты. – Со мной?
– Ну нет, конечно, он съедет.
Анита покачала головой:
– Нет, лучше дом продать.
– Детали можно решить потом. Сейчас важно, чтобы ты вернулась в привычное для детей место, потому что главное – интересы детей. И ваша безопасность.
Анита вышла из здания суда. Кристина предложила выпить вместе кофе, но Анита хотела побыть одна. За детьми ехать через два часа. Есть немного времени.
Она прошла вдоль шумного проспекта, свернула в небольшой парк, села в кафе и взяла себе капучино. Что она чувствовала в теле…
Вот в груди тревога. Но не страх, а именно волнение. Она чувствовала, что страх ушёл. Она больше не боится за детей. Теперь она уверена, что они останутся с ней, и это самое главное. Что ещё? Возбуждение. Она не знает, что её ждёт. Приятное чувство, как перед путешествием в новое место.
Мелькали трамваи, витрины, серые и белые палаццо. Анита шла и чувствовала свою пустоту. Когда-то она нашла Бруно, чтобы заполнить её.
«Не унывай. Главное – ты есть у себя», – звучали в голове слова тёти Маши.