«Мне нужно хорошенько всё обдумать, — сказал он себе. — Надо мною нависла беда… Почему этот сумасшедший не пошёл сейчас следом за мной и не убил меня, что ему помешало? Ведь никто бы ничего не заметил… И почему он убил Сэма и Луки?.. В меня он стрелял, потому что я видел его на месте преступления. Это ясно. Но мне всё равно никто не поверит. Кому охота выслушивать какого-то грязного ниггера?!.
Но всё же почему тогда он меня выслеживает? Чтобы убить? Но за что? Может быть, он подозревает, что о всей этой истории я знаю больше, чем на самом деле? Или что мне известно о каких-то других его преступлениях?..»
Он долго размышлял, но ни к какому выводу и решению так и не пришёл…
Подойдя к окну, он отдёрнул гардину и посмотрел вниз, на Бродвей.
Полоса зелени разделяла проезжую часть на две половины. На этой зелёной полоске, изображавшей некое подобие бульвара, там и сям стояли скамейки. На одной из них, колченогой, с облупившейся краской, сидела старушка и кормила голубей.
Рядом со скамейкой стоял… Уолкер.
Заложив руки за спину, он смотрел вверх, на фасад дома, в котором жил Джимми. Стоял он, расправив плечи, широко расставив ноги, неподвижно, как статуя.
Джимми задёрнул гардину и отступил назад. Теперь он знал наверняка: детектив выслеживал его и ждал удобного момента, чтобы расправиться.
Что ему делать? Позвонить в полицию? Но как они на это отреагируют? И что именно он скажет? До сих пор они ему не верили. С чего это вдруг они поверят сейчас?
Он вспомнил о Хансоне, адвокате. Достал из кармана его визитную карточку, пошёл к телефону, который стоял в коридоре.
Хансон снял трубку.
— Да, я слушаю.
— Это Джеймс Джонсон, мистер Хансон, ну да, Джим… Вы велели позвонить вам, если что…
— А-а, Джим! Что случилось? Что-нибудь важное?
— Этот детектив, этот Уолкер… Он меня преследует. Он только и ждёт момента, чтобы укокошить меня. Он…
— Ну, ну, ну, вы, кажется, преувеличиваете. Я сегодня наблюдал за ним, когда вы ушли, Джим. Вы его совсем не интересовали. Он за вами не следил, и…
— Вы ошибаетесь, мистер Хансон! Уолкер стоит сейчас под окнами моего дома. Я послушался вашего совета и старался избегать его, но…
— Джим, вы уверены, что это Уолкер? Вам не почудилось? Когда я видел Уолкера в последний раз, он встретил какого-то детектива, и они ушли вместе…
— Может быть, может быть… Но сейчас он стоит внизу, у моего дома… И ничего мне не почудилось, сэр. Я закрылся на ключ. Потом подошёл к окну и выглянул на улицу, а он стоит на бульваре и смотрит на мои окна.
— Вы убеждены?
— Сэр, тут не может быть ошибки.
Джимми услышал в трубке глубокий вздох.
— Ну ладно… Вы только не волнуйтесь: он ничего вам не сделает. Оставайтесь в комнате и не обращайте на него внимания. — Хансон замолчал.
Джимми тоже не знал, что сказать.
— А как он себя ведёт? — спросил наконец адвокат. — Он вам угрожал?
— Нет, не угрожал. Но в тот раз он тоже не стал угрожать. Просто выстрелил, и всё.
— Ладно, ладно, — перебил его Хансон. — Что он делает сейчас?
— Ничего. Стоит рядом со скамейкой на бульварчике и смотрит на мои окна. Мне страшно. Что мне делать, если он…
— Понятно. Я позвоню старшему инспектору и попрошу послать кого-нибудь за Уолкером и спросить его, что ему понадобилось в вашем районе.
— Спасибо, сэр. Но они не поверят ни одному моему слову.
— Вам не нужно и говорить с ними, Джим, я всё сделаю за вас. Скажу им только, что вы звонили мне и просили проверить, в чём дело… А вы садитесь за ваши учебники… Словом, отвлекитесь. Как будто ничего не произошло, понимаете?
— Как будто не произошло… Чёрт побери! Извините, сэр. Но этот человек однажды уже стрелял в меня, и я уверен, что он следит за мной и хочет свести счёты.
— Не преувеличивайте, Джим. По крайней мере, сейчас он сделать это не в состоянии. Дайте мне номер вашего телефона. Как только что-нибудь выяснится, я вам сразу позвоню.
Джимми поблагодарил, положил трубку и вернулся в свою комнату. Оттуда он хотел наблюдать за Уолкером, пока за ним не приедет наряд полиции.
Но Уолкер исчез.
Джимми внимательно осмотрел всю противоположную сторону улицы, потом, забыв об опасности, открыл окно и выглянул. Нет, Уолкера не было.
Сейчас, когда Уолкер пропал из виду, Джимми ощутил ещё большее беспокойство, чем прежде. Он пошёл к входной двери, чтобы убедиться, на все ли замки она закрыта. Вернувшись в свою комнату, он снова закрылся, сел за стол, открыл учебник и попытался читать, но никак не мог сосредоточиться.
Что делать человеку, который знает, что его хотят убить? Самому расправиться с убийцей? Так всегда бывает в вестернах… Но жизнь не кино.
Мозг Джимми, впервые в жизни парализованный страхом, отказывался служить. Но энергичные, размеренные движения помогли ему стряхнуть оцепенение.
Вдруг зазвонил телефон. Он вышел в коридор и снял трубку.
— Мистер Хансон?
— Да… Это вы, Джим?
— Я, сэр. Вы его нашли? Знаете, когда я после разговора с вами вернулся к окну, он куда-то исчез.
— Выходит, телефон стоит не в той комнате, откуда можно увидеть улицу?
— Да, сэр. Телефон в коридоре.
— Ага. — Хансон надолго умолк. Джимми не знал, что и подумать… Наконец Хансон снова заговорил: — Инспектор посылал в Гарлем двух полицейских. Они несколько раз проехали по Бродвею туда и обратно, заглянули и в боковые улицы, но Уолкера не обнаружили.
— Он, наверное, увидел меня в окне и зашёл в подъезд… Они обыскали подъезд?
— Нет. Вернувшись в участок, они дали указание всем патрульным машинам искать Уолкера. Но этот приказ услышал он сам и сразу же объявился: после того как мы его вместе с вами видели, он отправился в уголовную комиссию и всё это время провёл там с другими детективами.
— Но этого… не может быть.
Хансон молчал.
— Нет… я, конечно, верю вам, сэр. Но… всё это странно! Я видел Уолкера. Здесь, перед моим домом! — В голосе Джимми появились истерические нотки, он уже потерял контроль над собой. — Послушайте, мистер Хансон! Мне кажется, здесь какой-то сговор. Они хотят изобразить всё так, будто я рехнулся. Здесь что-то не так.
— Что здесь не так? — спросил Хансон. — Вас никто ни в чём не обвиняет. Это вы постоянно обвиняете других.
Хансон молчал так долго, что стало совершенно понятно: он Джимми не верит. Потом он размеренно и подчёркнуто холодно проговорил:
— На вашем месте, Джонсон, я не стал бы повторять этого обвинения в присутствии третьих лиц.
Джимми не мог сообразить, что вызвало такую перемену в отношении Хансона к нему.
— …и не стал бы обвинять полицию в том, что она идёт на преступление, желая выдать вас за безумца или маньяка. На вашем месте я не стал бы касаться этого вопроса. Мой совет: откажитесь от всех обвинений против детектива Уолкера, пока у вас не будет точных фактов в руках. Вы поставили себя сейчас в такое положение, что я как адвокат почти ничем не могу вам помочь… Ваш звонок ко мне и мой звонок в полицию сослужили нам плохую службу.
— Но… он был здесь! — Джимми чуть не плакал. — Я видел его собственными глазами! Дважды! Сначала на углу 149-й стрит, когда я вышел из кафе и вдруг увидел его… Я перешёл улицу, чтобы не столкнуться с ним. А когда пришёл домой и выглянул из окна, он стоял на бульваре… Видит бог, это чистая правда, мистер Хансон!
— Самое неприятное для вас заключается в том, что он в это время находился в другом месте. И это подтвердили надёжные свидетели. — В голосе Хансона звучало теперь сочувствие. — Он находился в это время в полицейском участке, и алиби у него тысячепроцентное.
— Значит, тысяча процентов… — пробормотал Джимми, Телефонная трубка в его руке сделалась такой тяжёлой, что он с трудом удержал её. — Я поступлю, как вы мне советуете, мистер Хансон. Спасибо, что позвонили.
— Не стоит благодарности, — ответил адвокат.
Медленно, словно боясь разбить её, положил Джимми трубку на рычажок…
Уолкер протиснулся к свободному месту у стойки бара, которое занял для него широкоплечий мужчина в тёмно-сером пальто и зелёной шляпе.
— Спасибо за алиби, Брок, — сказал он.
— Ладно уж, чего там, — проворчал тот.
Лысый бармен с морщинистым лицом подошёл к ним.
— Два виски с содовой, — заказал Уолкер. — И сандвичей с салями.
Бар постепенно пустел: остались журналисты, которые с недавних пор облюбовали это местечко, несколько мошенников с Бродвея, два гангстера из Бруклина со своими прихлебателями, да три-четыре дорогие девицы, поджидающие клиентов с тугими кошельками…
— Ты спас меня от инспектора, — сказал Уолкер.
— Ладно уж, — опять проворчал Брок. — А теперь я хочу узнать, зачем это понадобилось… Знаешь, я с детства привык интересоваться, что к чему.
Уолкер искоса взглянул на него:
— Это связано с историей у «Шмидта и Шиндлера», с тем ниггером, который меня оболгал.
— Ага, — Брок осклабился. — А я пока знаю только то, что писали газеты.
— Да брось ты! — оборвал его Уолкер.
— Как хочешь, — сказал Брок.
Бармен принёс виски и сандвичи. Уолкер быстро опустошил рюмку и постучал ею по стойке, требуя повторить. Бармен взял бутылку и со скучающим видом налил.
— Чёрт побери! — зло проговорил Уолкер. — Не мог же я после того, как в подвале нашли двух убитых ниггеров, признать, что перед этим я был именно в этом ресторане? Эти недоумки из прокуратуры всегда рады лишний раз придраться к нам, не мог же я дать им такой козырь в руки?! Они только и ждут, когда мы споткнёмся.
— Конечно, — подтвердил Брок и выпил своё виски.
Уолкер насторожённо огляделся по сторонам.
— Что ты дёргаешься?! — сказал Брок. — В этом баре каждый занят только собой. Поэтому я и позвал тебя сюда…
Уолкер молча опрокинул вторую рюмку и заказал третью. Когда бармен поставил её перед ним, он уставился на рюмку, как на волшебный сосуд, в котором можно прочесть будущее.
— Просто не повезло мне, и всё, — сказал он. — Когда я вышел от этой девки, все забег