– …А хочешь, я тебе помогу? – Тень лежала рядом, закинув руки за голову. – Ты же знаешь, я могу. Никто не уйдет ни от благодарности, ни от наказания.
– Моя девочка…
– Я присмотрю за ней. Я стану ей матерью.
– Поклянись.
– Клятвы – ничто, но я обещаю. Дай руку.
Ладонь тени прохладная, как лунный свет, от прикосновений призрачных пальцев пожар в груди гаснет, а желание вдохнуть уже не такое невыносимое.
– Вместе мы сильнее, – шепнула тень. – Ты и я.
– Я и ты…
– Все будет хорошо, но ты должна мне довериться.
Она больше никому не доверяет, даже собственной тени.
– Сними медальон, отдай его мне, и вместе мы победим всех врагов, мы станем править миром. Я и ты…
Нельзя. Мсье Жак предупреждал, нельзя отдавать медальон тени. Но она ведь не отдаст, она просто снимет его с шеи. Рука потянулась к цепочке в тот самый момент, когда фигура на берегу отступила, растворилась в темноте.
– Моя дочка…
– Я спасу ее, обещаю. Снимай!
Серебряная цепочка натянулась, впиваясь в кожу, и лопнула. Медальон-монетка остался зажатым в скрюченных пальцах.
– Вот и хорошо, – улыбнулась тень, – ты поступила правильно, я позабочусь обо всех. А теперь нам пора.
И Лизино тело, вдруг сделавшееся легким как пушинка, воспарило, поднялось к улыбающейся луне, к горькому осеннему воздуху, который такой вкусный, что его хочется пить, как родниковую воду. Все изменилось, стало острее, ярче, звонче. Захотелось жить!
– Это пройдет. – Голос тени теперь звучал громче обычного. – Ты привыкнешь.
– К чему? – Острые грани медальона впечатались в кожу.
– Ты привыкнешь быть мной, как я привыкну быть тобой. Тебе понравится, обещаю. Наша новая жизнь будет очень увлекательной, мы станем путешествовать, влюблять в себя мужчин, разбивать сердца. Я и ты, моя неразлучная подружка, моя тень… А теперь отдай мне медальон.
Протянутая рука плотная, почти такая же осязаемая, как ее собственная. Или даже более осязаемая. Тени никогда не лгут, но и всей правды они тоже не говорят. Мсье Жак был прав…
– Отдай.
Луна зацепилась краем за острую ветку, но соскользнула, серебряной монеткой покатилась к туче.
– Отдай, и мы пойдем спасать нашу девочку, – мурлыкнула тень. Или уже не тень? Собственные Лизины пальцы в стремительно меркнущем свете кажутся прозрачными. Без света нет тени. Но Лиза еще не тень, она человек!
Луна нырнула в тучу, и мир погрузился во тьму, кромешную, непроглядную, почти такую же черную, как Лизина душа. Она шагнула к липе, присела, нащупав вход в тайник, сунула внутрь медальон. Когда луна в очередной раз выглянула из-за тучи, Лиза стояла на берегу пруда. Руки ее были пусты.
– Что ты наделала?! – Ее бывшая тень в молочном лунном свете казалась похожа на статую, ее бывшая тень обрела плоть, превратилась в человека. А она… ей уже все равно. Самый последний шаг Лиза не сделала, не отдала медальон. – Утопила? – Тень зачерпнула пригоршню черной воды. – Зачем?
– Так будет правильно. – Собственный голос казался ей незнакомым.
– Кому ты сделала хорошо? Теперь ты останешься здесь навсегда, не сможешь следовать за мной. А я…
– Что станет с тобой?
Тени не лгут, может, и эта новорожденная женщина еще не научилась лгать?
– Я останусь без тени. Для меня это смерть. Не такая быстрая, как у людей, в запасе у меня есть еще пара сотен лет, но все равно неминуемая.
– Пара сотен лет – это очень много.
– Для обычного человека, возможно… – не для меня. Но моя участь все равно лучше того, на что ты обрекла себя. Для тени нет ничего страшнее, чем остаться без хозяина. А я намерена уехать. Когда-нибудь я вернусь, чтобы исправить то, что ты натворила, но это будет не скоро. Ты успеешь соскучиться.
– Мой ребенок… – Она вдруг запоздало испугалась, что обманутая тень нарушит данное обещание.
– С нашей девочкой все будет хорошо, она вырастет умной и красивой, проживет долгую жизнь и умрет у меня на руках. Не бойся, моя коварная тень, я тебя не обману. Ты, кстати, теперь тоже не сможешь обманывать, но в твоей власти не говорить всей правды. Знаешь, иногда недоговоренность опаснее лжи. Скоро ты в этом убедишься. А теперь пойдем, я покажу тебе то, что должна была сделать сама. И не отставай. Впрочем, ты не можешь отстать, ты моя тень…
– Я могу вернуться? Когда-нибудь снова стать человеком?
Последний вопрос, пожалуй, самый важный.
– Всего пару минут побыла тенью и уже хочешь стать человеком? – усмехнулась та, что некогда была ее тенью. – Сможешь. Если доберешься до медальона раньше меня. Но ты не доберешься, тени – существа нематериальные. Взять медальон ты сможешь только моими руками. Хочешь, давай попробуем?
Тени не лгут, вот только перед ней уже не тень, а человек.
– В другой раз. – Собственное спокойствие поражало, а холодная отстраненность больше не пугала. Может быть, у Лизы получится быть тенью…
…В дом вошли через черный ход, задержались на кухне, чтобы выбрать нож – широкий, с бритвенно-острым лезвием.
Клавдия дремала в своей комнате. Она даже не проснулась.
Лили сидела в гостиной, перебирала драгоценные безделушки, на ее прекрасном лице застыло сладостное выражение обладания. Лишь когда острый нож вошел в ее сердце, оно сменилось детской обидой.
Только Петруша, несмотря на безмерное свое удивление, пытался защититься, но та, которая некогда была тенью, оказалась проворнее. На ее мокрую сорочку не попало и капли чужой крови, хотя персидский ковер в Петрушиной спальне был безнадежно испорчен.
– Все равно мне никогда не нравилась эта расцветка. – Та, которая некогда была тенью, отшвырнула нож, вернулась в Лизину комнату, переоделась в дорожную одежду, а по пути прихватила украшения Лили. – Это нам на первое время. Потом воспользуюсь счетами.
И та, которая некогда была Лизой, поняла, что по жизни эта новорожденная женщина пойдет с той же легкостью, с которой до этого шла по залитому чужой кровью ковру.
– Последняя просьба…
– Ты хочешь увидеть мою дочь?
– Да.
– Следуй за мной.
Стешка, увидевшая хозяйку изможденной, мертвенно-бледной, с мокрыми волосами, но полностью одетой для дороги, испуганно ахнула, схватилась за сердце, а потом бросилась обниматься.
– Покажи мне мою дочь. – Та, которая некогда была тенью, погладила Стешку по голове.
Девочка была прелестна. Она сладко спала на руках той, которая обещала любить ее и защищать, и улыбалась во сне.
– Все будет хорошо, – услышала та, которая некогда была Лизой, и легонько, самыми кончиками прозрачных пальцев коснулась щеки девочки.
– Чудо… Господи, чудо свершилось! – шептала Стешка и истово крестилась. Ее муж Иван испуганно ломал в руках шапку, к очнувшейся хозяйке подходить не спешил.
– Довольно причитаний, – сказала та, которая некогда была тенью. – Позови-ка лучше бабу Груню, мы уезжаем.
Она проводила их до самых ворот, вспомнив человеческие привычки, помахала на прощание. Стешка, прижимающая к груди сразу двух младенцев, обернулась и перекрестила осиротевший дом. Та, которая некогда была тенью, в прощальном жесте вскинула руку, но оборачиваться не стала. Взгляд ее был устремлен вперед, в будущее, в новую жизнь, которую она непременно покорит.
Тоска накатила, когда в ночной тишине стих скрип колес, сжала холодными лапами, чтобы больше никогда не отпускать. Если бы тени могли плакать, она бы заплакала. Слезы помогают смириться. Людям – не теням.
Луна больше не пряталась за тучами, неспешно плыла в ночном небе, щекотала серебряными лучиками. В ее свете старая липа казалась черной громадиной. Тень упала на колени. Не ощущая ни себя, ни покрытых росой опавших листьев, сунула руку в тайник, но ничего не почувствовала, не смогла почувствовать. Та, что стала человеком, не обманула, но и всей правды не сказала. У теней бывают прозрения. И сила этих прозрений такова, что сметает все на своем пути: не только расстояние, но и время.
…Девушка была босая, коротко стриженная. Ее странная одежда, узкие синие брюки и мужская рубаха, должна была если не шокировать, то удивлять. Но тень не удивилась. Теням несвойственно удивление. Девушка стояла в чистом поле, широко расставив ноги, вскинув руки к серому грозовому небу, точно в молитве, а вокруг нее все туже и туже закручивался смерч из светящихся шаров. В ней чувствовалась сила. Та особенная сила, которая дается лишь избранным. И эта сила позволяла ей видеть…
– Я не сдамся!!! – Веретено, самое обычное веретено разрушило кокон из светящихся шаров.
Она не сдастся, тень знала. Тени могут не только видеть, но и прозревать будущее.
– Это ты?.. – Посиневшие губы не разомкнулись, но тень все равно услышала.
– Это я. Приходи, я буду тебя ждать.
Да, она будет ждать сколько потребуется. Дни, месяцы, годы, столетия. И когда-нибудь эта девушка, такая обычная и одновременно такая необычная, придет, чтобы ее спасти. Кто сказал, что теням не нужно спасение? Тем, которые помнят свою человеческую жизнь, без спасения никак.
Девушка все поняла. Такие особенные все понимают без лишних слов. Если бы тени умели радоваться, она бы обрадовалась такой удаче, но она лишь протянула руку девушке из другого мира и почувствовала, всего лишь на мгновение почувствовала себя снова живой. Это позволило ей испугаться, когда та, другая, исчезла за стеной белого пламени, а отчаянный крик ее растворился в безмолвии угасающей ночи.
В свой дом тень вернулась на заре, уселась в любимое кресло перед холодным камином, погладила по голове верную Софи и стала ждать. Что умеют тени лучше всего?