что-то предугадывала. Но сказать не могла, а когда заговорила, уже ни о чем не помнила.
Первое время после родов, Матери не только не восстанавливаются, они тупеют еще откровеннее. Все время, пока они кормят младенцев грудью, к ним нельзя близко подходить и смотреть на ребенка. Если Мать заметит хотя бы беглый взгляд, брошенный на будущего человека, то, вероятнее всего, убьет того, кто осмелился на такой опрометчивый поступок. Впрочем, никто не сочтет расправу над любопытствующим преступлением. Да, Матери нашей эры – полная противоположность кроткой и светлой Деве Марии, но относятся к ним с не меньшим почтением и трепетом. Природа создала для человека новую мать – по сути своей чудовище, в полной мере способное защитить дитя от еще худших чудовищ – вампиров. Все остальное давала подросшему чаду община. Когда охранная функция Матери ослабевала, к ней понемногу возвращался человеческий разум и облик, а чувство собственности к малышу приводило бы ее саму в недоумение, начни она его испытывать. Теперь в нашей жизни нет чьих-то детей, они общий дар не потому, что мы так решили. Это решение приняла за нас природа – и мы повинуемся этому чувству, как чувству голода, на уровне сформировавшегося в нас недавно рефлекса.
Наш Храм мы построили на бывшем полуострове, ставшим впоследствии полноценным островом, окруженным со всех сторон водой. Там, где Москва-река делает огромную петлю и опоясывает Терехово, в первый же год Страшных дней разрушился Крылатский мост. Забавно, что когда-то канал «Карамышевское спрямление» задумывался как часть водного кольца, и в итоге круг и, правда, замкнулся. Карамышевский мост мы уничтожили сами, преследуя единственную цель – замкнуть в кольцо воды реки. В прошлую эру «Карамышевский канал» был судоходным и спрямлял девятикилометровую Мневниковскую излучину реки. Построен он был еще в 1937 году и входил в состав Карамышевского гидроузла (длина канала примерно один километр, глубина – около 30 метров). Со шлюзом нам тоже пришлось проститься – по реке мы ходили на лодках и плотах, но конструкция могла сослужить добрую службу вампирам – упростить им путь до Храма. К сегодняшнему дню территория Терехово представляет собой густой лес – заросли поля бывшего совхоза «Тепличный», частично разрушено, частично перестроено под наши нужды поселение Терехово, а тереховское болото превратилось в шикарный пруд, где были найдены ключи с питьевой водой. Вся экосистема города давно изменилась, в меньшей степени здесь, на острове, в большей на месте крупных парков, переходящих в леса, например, в Сокольниках. В Терехово мы смогли переселить нескольких лосей, а потом и хищников – лис и волков, при небольшом количестве они внесли большой вклад – сокращали популяции бесконтрольно размножающихся кроликов и зайцев, уничтожающих растения, но при этом сохраняли нужный баланс. Наш биолог часто любил вспоминать одну историю середины 90-х годов прошлого века, которая случилась в Йеллоустонском национальном парке в США. До того, как люди умышлено запустили туда четырнадцать волков, на территории 70 лет плодились и размножались олени, поедая ценные растения, не позволяя развиваться деревьям. Получив хищных соседей, олени стали дисциплинированнее – в местах, откуда они были изгнаны волками, стал возрождаться лес. Понадобилось лишь чуть более пяти лет, чтобы выросли определенные породы деревьев, которые тут же привлекли бобров, занявшихся постройкой плотины. В заводях завелись ондатры, утки и рыбы. Волки истребили большое количество шакалов, которые в огромных количествах уничтожали зайцев и мышей. Увеличившееся количество мелких зверьков стало сигналом для переселения в парк ястребов, хорьков, лис. Потом пришли и крупные хищники – медведи. Но самое удивительное, это как изменяется ландшафт – даже берега рек парка выровнялись, поскольку корни деревьев и трав их укрепили, а течение поменялось. Природа – это саморегулируемый механизм, и поняли мы это даже не по экосистемам бывших городских парков, ставших полноценными богатыми лесами, мы чувствовали на себе, что может сделать с одним отдельно взятым видом появление нового хищника…
Храм находится на другой стороне реки от храма Всех Святых и Серафимской церкви, неподалеку от бывшего болота. Рядом с церковью до сих пор стоит бывшее здание неотложной помощи. Оттуда в Храм перекочевало все оборудование, лекарства, препараты, что мы нашли. В первую очередь повстанцы налаживали два основных направления: производство хлеба и овощей и лабораторию для наших отцов. Впоследствии здесь образовался медицинский центр, где Матери вынашивали наше будущее под присмотром отцов и хранителей, а потом и Школа воинов света. Как только первостепенные задачи по производству пищи, и исследовательские лаборатории были организованы (врага мы начали изучать с первых дней), разведчики стали стаскивать в Храм все книги, картины, ценные музейные экспонаты, технику. Мы старательно искали примеры всего того лучшего, что было создано человеком, всего того, что мы хотели передать нашим детям, бережно развивая и культивируя в них новые дары эволюции. Москворецкий дендропарк в Мневниковской пойме Москвы-реки, который был заложен в 2011 году на месте бывшей свалки твердых бытовых отходов, мы превратили в целое царство. В наследство от минувшей эпохи нам досталось шесть климатических зон, названия мы не изменили: Дальний Восток (РФ), Сибирь, Азия (Восточная, Малая, Средняя) и Ближний Восток, европейская часть России, Западная Европа, Северная Америка не только оставались при старой, высаженной по региональному принципу растительностью, но и систематически обзаводились новыми деревьями и кустарниками. По крайней мере, поиски в библиотеках занимали нас не меньше, чем прогулки по Ботаническому саду, в лесах, в заброшенных цветниках и теплицах – везде мы искали редкие виды, не свойственные нашей полосе, и стремились спасти их и поддержать естественную адаптацию в новых климатических условиях. Коллекция уже выглядела очень внушительно, к тому же флора не замедлила обзавестись фауной.
Территорию бывшего завода «Галалит» на противоположной от Храма части острова мы превратили в центр искусства. Постепенно там формировался квартал живописи, квартал библиотек, была отведена большая территория под мастерские. Да, конечно, эти громкие названия не в полной мере отвечали тому, к чему привыкли избалованные москвичи на пике своей цивилизации, но хоть что-то… Здесь дети пытались сами создавать свои шедевры, непрестанно развивая в себе вкус, учась рисовать и писать. А главное, здесь мы оборудовали зал музыки. Он дался тяжелее всего с точки зрения технологии – задача была сделать его звуконепроницаемым, и нам это удалось. Самое забавное, что для этой цели не понадобилось никаких инноваций – в огромном количестве мы тащили на остров коробки из-под яиц. Обклеив изнутри все здание, мы добились нужного эффекта, к тому же получилось довольно красиво. По крайней мере, на теперешнем фоне разрухи. Музыка была нужна человечеству как никогда.
Но самое главное, чему мы хотели научить наших бесстрашных детей, – это любви. Да, нашим детям, мы не запрещали любить и любили их, несмотря на то что это было опасно. Мы понимали, что, будучи сами переходным звеном, боролись только за выживание, не могли позволить себе роскоши испытывать чувства друг к другу, но что стоят воины света, лишенные главной человеческой силы, данной Творцом?! Дети – единственный оправданный риск, чтобы отказаться от рациональности. К тому же научить любить невозможно – можно лишь принять решение любить, позволить ей течь от нас к ним и от них к нам, как мы уже теперь знаем. В Храме она бурлила рекой, там был ее источник. И его бурные воды принадлежали не нам, они должны будут пролиться на землю после нас, завтра, смывая с нее все нечистоты.
Мы ни в чем не ограничивали наших детей, но страшились дня, когда нам придется впервые выпустить их в мир. Им было позволено многое в этом особенном убежище, но мы были и строги. Пресыщение, потоки лишней информации, игры с разумом, неумение отличать добро от зла, клиповое мышление, отсутствие веры, презрение к интуиции, концентрация на материальных благах – все это уже однажды стало причиной нашего падения. Нам нужно было вынести из вчерашнего мира лучшее, оставив навсегда там пороки, которые были свойственны в эру, когда человек перезрел, как получившее излишнее питание яблоко. А вот избавиться от вампиров уже предстояло не нам, а воинам, рожденным совершенно чистыми, полностью избавленными от страха, как от отжившего свой эволюционный путь хвоста.
Симбиоз
Встречи с охотником и хочется, и не хочется одновременно. Если абстрагироваться от того, что в моем случае это обязательная работа, то, разумеется, все инстинкты противостоят этому ненужному рискованному контакту. С другой стороны, журналистское любопытство из прошлой жизни, стремление добыть как можно больше информации тянет к врагу, как сложное интервью в свое время толкало к неприятному, но информативному человеку. Конечно, встреча могла закончиться и дракой, к которой у меня нет особенного таланта (а когда-то я и представить не могла себя дерущийся). Вопреки моим первым смешным страхам, что от одного укуса вампира я умру или обращусь, правда оказалась проще. От одного укуса ничего особенно ужасного не произойдет. Слюна этих гадов, конечно, подобна яду и чем глубже попадает под кожу, тем сильнее жжет, но не так уж это и больно. Количество этой слюны в организме, а главное, регулярность потребления (когда жертву сосут, скажем, каждый день), безусловно, влияет негативно на психику, как наркотик. Что касается процесса обращения, то тут без желания на то вампира все-таки не обойтись. Что их мотивирует это делать? Дело в том, что превращение в вампира подразумевает обмен кровью, а обмен этот по ощущению подобен удовольствию, получаемому от секса. Но и секс бывает разным, не правда ли? Если вампиру угодно, и он долго готовит жертву (что можно сравнить с долгой прелюдией и изощренным обольщением), то и будущий обратившейся вампир получит свою порцию удовольствий. Но порой некоторые вампиры, обращая, ведут себя как насильники, и это не приветствуется ими самими, и оправдывается только голодом, вынудившим поступиться «всеми приличиями». Во-первых, любое насилие провоцирует в человеке выработку страха. И даже если вампир не особенно брезглив, этот фактор влияет на «конечный продукт». Вампиров, перерожденных в процессе насилия, мы относим к третьему эшелону. Это самые слабые и неуважаемые нами шакалы. Мы считаем их практически подобными себе по силе, и опытные повстанцы без особого труда их побеждают. Вампиры, перерожденные очень давно, и те, которых долго вербовали и воспитывали кровью, значительно сильнее и опаснее для людей. В собственной иерархии они занимают лидирующие позиции, превосходя остальных по количеству или по амбициям. Авторство Великой революции приписывается именно им, хотя ни для кого не секрет, что без древних вампиров захват мира они бы провалили. Древние – самая высокая каста вампиров и вызывает некоторое уважение даже у повстанцев. Века, которые они просуществовали в тени людей, но бок о бок с ними, научили их сливаться с нами, максимально точно копируя. Они хорошо понимают психологию людей и даже питают некоторую «н