Превращение «князя Трофима» в «барина Михаила» Антипка воспринял без всякого удивления, сочтя, что это была военная хитрость ратного человека, чтобы легче было проехать от армий Борятинского до Москвы: ведомо всем, что князю на постоялом дворе лучшее место и лучшие лошади вне всякой очереди!
Антипка с козлов ответил бодрым голосом, что он не промок, потому как полушубок на нем добротный, а баранья шапка толстая, Михаил улыбнулся, невольно глянув на спокойно сидящую рядом с женой Дуняшу, с какой настойчивостью упрашивал парень родителя отпустить его в эту дальнюю дорогу, и только увидев краснощекую Дуняшу, старый кузнец догадался о причинах упрямства сына – приглянулась парню девица, махнул рукой, соглашаясь, тем более что добросердечная княжна Лукерья, не скупясь, одарила кузнеца пятью рублями серебром, деньгами по тому времени немалыми, в возмещение возможного убытка.
– Пока Антипка будет возить нас, вы наймите себе другого подмастерья, – тихо шепнула княжна, глядя в нахмуренное бородатое лицо кузнеца, который в раздумье тискал прокопченными пальцами снятую с головы шапку. – А даст Бог, и Дуняше приглянется ваш сын, я буду только рада их счастью, дам им и их детям кров в моей усадьбе, а работа по душе всегда им сыщется, нужды и горя знать не будут, поверьте моему слову. И от рекрутчины его избавлю, чтобы Дуняша не осталась в солдатках без мужа…
Антипка, каков тракт впереди? – спросила княжна Лукерья, потому как в оконце видны только уходящие за спину толстые стволы черных от дождя деревьев, да еще полуголые уже кусты придорожных зарослей.
– Должно, до Тихоновой Пустыни ездят довольно часто – дорога ровная, хотя от дождей малость расквасилась. Но по нынешнему утру мы едем первыми, свежих следов не видать.
Слева в лесу вдруг отчаянно застрекотала кем-то потревоженная белобокая паникерша. Михаил, насторожась, приник к оконцу, глянул в голые верхушки деревьев в надежде разглядеть птицу. Первой сороке застрекотала в ответ другая, в полусотне саженей по тракту, но и этой лесной тараторки Михаил так и не смог разглядеть, сколько ни напрягал зрение.
– Удивительный лес – стрекота много, а кто стрекочет – сам дьявол не разберет, – проворчал Михаил, и легкий холодок опасности подкатил к сердцу, что бывает у опытного ратника, который чувствует приближение врага по гулу земли, но сам противник ему еще не виден.
– Что там? – спросил старый сотник, который до этого мирно дремал в углу возка, рядом с Михаилом и напротив Дуняши.
– Сороки стрекочут, а самих никак не разгляжу в деревьях, – со всё возрастающим беспокойством ответил Михаил.
– Быть того не может! Дай-ка я сам гляну, у меня на пернатую братию глаз наметан, не ускользнет, ежели и в самом деле где поблизости порхает! – Семен привстал с мягкой скамьи, отодвинул голову племянника от оконца и широким взглядом осмотрел макушки деревьев: судя по стрекоту, птица должна быть не так далеко, но не в приствольных же кустах ей, чем-то напуганной, скрываться! – Эге-е, и вправду выходит, что бес всех умнее, да люди не хвалят окаянного! Ишь кого удумали этаким стрекотанием обмануть!
– Неладная птичка тревожный знак подала, твоя правда, дядя Семен, – поглядывая на сидящих напротив княжну Лукерью и Дуняшу, проговорил Михаил, проверил оба пистоля, сунутые за пояс, глазами сделал знак жене – будь, дескать, начеку, негромко велел Антипке остановить лошадей.
– Луша, подай из корзины драгунский мундир, – попросил Михаил, принял кафтан покойного князя Квашнина, скинул свой, надел холодную кольчугу поверх рубахи, потом воинский наряд. – Пусть лихие людишки, если таковые объявятся на дороге, заранее знают, что дело будут иметь не с толстосумом-купчишкой! Я поднимусь к Антипке, сверху лучше примечу опасность. А ты, дядя Семен, проверь, все ли пистоли изготовлены к стрельбе, да и алебарду отвяжи от боковой стойки возка. Антипка, ты свой ослоп не потерял?
– Нет, барин Михаил, в ногах поперек козлов лежит… Неужто разбойные людишки в лесу перекликались? Надо же, почти под носом у калужского воеводы!
Михаил сел слева от Антипки, изготовил тяжелую адамашку, прислонив ее между колен, вторую саблю князя Квашнина сунул за пояс, укрыл пистоли полами плаща, чтобы не отсырели запалы на полках.
– Поехали, Антипка! Гони коней, но не шибко, чтобы потом, ежели будут верховые гнаться за нами, наши кони оказались свежими.
– Хорошо, барин! – отозвался возница, хлопнул вожжами. – Нн-о-о, родимые, не подкачайте! Живы будем – овсом накормим!
Кони понесли ровным бегом, вновь, уже в третий раз, прокричала в лесу все так же невидимая сорока, и Михаил окончательно убедился, что за ними кто-то упорно следит, а потому появление двух человек на тракте у бревенчатого старенького моста через довольно широкий ручей его не удивило.
– Дядя Семен – впереди засада! Похоже, нас поджидают сердечные хозяева этого леса, которые любят проезжих гостей да из-под моста их встречают! А про себя говорят так: рыбаки мы – что плывет мимо, то и удим! Ныне, стало быть, нас на крючок поймать вознамерились, басурмане безмозглые! – громко ругнул разбойников Михаил. – Двое на дороге стоят, а прочие, должно, под мостом укрылись. Вы с Лушей стреляйте из возка в разные стороны, ежели кто сунется вплотную. Дуняша, приготовь мешочки с порохом и пулями, будешь заряжать отстрелянные пистоли. Не сробеешь? – Михаил с улыбкой посмотрел в раскрасневшееся от волнения лицо девицы, а она ответила без тени страха:
– Вдвоем с княжной Лушей в лесу не боялась, а теперь нас вон сколько, да при таком оружии…
Михаил убрал лицо от оконца, куда заглядывал перед этим, свесившись с козлов, решительно сказал:
– С нами Бог и наша воинская выучка! Будем прорываться! – Он привстал на ноги, чтобы осмотреть дорогу. – Антип! – неожиданно почти прокричал Михаил. – Зри правее! Правее моста! Там спуск к ручью, а с той стороны выезд из воды! Должно, здесь брод! Им пользуются, когда весенним паводком сносит бревна моста!
– Вижу, барин! – живо отозвался смекалистый Антипка. – А на мосту снято несколько бревен, возок колесами застрянет, не проедем.
– Верно! И я это уже приметил! Гони коней! А перед мостом поворачивай к броду! Держитесь все, может крепко тряхнуть возок на колдобинах!
Разбойники поняли, что путники не собираются останавливать коней, хотя они и подняли угрожающе руки перед собой, как бы загораживая дорогу. Один из них тут же сделал какие-то знаки своим сотоварищам под мостом, и оттуда поспешно стали вылезать не менее девяти человек, а у некоторых изготовлены длинные колья, какими останавливают возы, вставляя их в колеса или коням между ног, и тогда лошади валятся на дорогу.
– Вправо, Антипка! Видишь, здесь спуск к речушке! – Михаил успел разглядеть место поровнее среди кустов, и Антипка, ловко управляясь с вожжами, свернул возок с дороги и погнал коней правее моста, до которого было уже не более пятидесяти саженей.
– Берегись! Разбойник метит из мушкета! – привычным к суматохе сражения глазом Михаил увидел, как один из нападавших – бородатый и в черной бараньей шапке – изготовил мушкет к выстрелу. – Пригнись! – и почти с силой согнул Антипку, головой в колени. Возок прыгал на неровностях плохо накатанной дороги, то и дело слева возникали толстые деревья, загораживая цель, а потому грохнувший выстрел испугал разве что только Дуняшу, когда в задок возка, где был дорожный ящик для поклажи, ударила пуля.
– Неперенная стрела вбок летит! – удовлетворенно выкрикнул Михаил на такую стрельбу. – Теперь, пока сызнова зарядит, мы будем уже на том берегу! Вперед, Антипка, держи вожжи крепче! От твоей ловкости зависит нам не застрять в воде, под пулями ватажников!
Двое из ватажников, помоложе и попроворнее других, метнулись от моста к броду, прихватив одной рукой полы темных кафтанов, а другой размахивая длинными рогатинами, с какими и на медведя ходят.
– Ежели успеют перехватить – повалят коней и возок завалят! – испугался Антипка, понимая, что он своим ослопом в сажень длиной наглых разбойников не остановит!
– Пусть только сунутся! – угрожающе процедил сквозь стиснутые зубы Михаил, быстро глянул вверх и порадовался – даже не заметили, как перестал моросить еще с ночи припустившийся дождь.
Кони пронеслись к ручью быстрее, чем двое налетчиков, прыгая через кусты и поваленные деревья, успели приблизиться к ускользающей добыче. Приметив это, прочие разбойники поспешили через мост на другую сторону, чтобы попытать счастья и перехватить возок и пассажиров на выходе через брод.
– Гони-и, Антипка! Быстрее! Не приведи Господь захватить им нас в ручье! – прокричал Михаил, а сам вновь с тревогой глянул влево: бородатый разбойник сноровисто – видно, прежде служил в стрельцах! – заряжал мушкет для повторного выстрела.
– Н-н-о-о, родимые! – отчаянно скомандовал лошадям Антипка, лихо присвистнул, щелкнул кнутом по конским спинам разом, и возок с шумом влетел в воду. – Поше-ел! Поше-ел! – поощрял Антипка коней, которые по колено в воде быстро промчались через ручей, в этом месте шириной не более пяти саженей, а потом лихо взлетели на противоположный берег.
Вдогон прогремел запоздалый выстрел из мушкета, пуля жикнула над головой Михаила и тупо тукнулась в толстое дерево справа от дороги. Бежавшие от моста к броду разбойники были уже в десяти шагах от возка, когда кони вынесли его на главный тракт с боковой дороги. Михаил привстал на козлах, обернулся с пистолем в руке и направил его в ближайшего преследователя – промахнуться с такого расстояния для бывалого стрелка было бы грешно, но что-то удержало сотника от рокового выстрела – жалость к нестарому еще человеку, наверняка обремененному многоротым семейством, а может, страх принять на себя грех за еще одну погубленную человеческую душу. Успел заметить, как рослый мужик с короткой русой бородой и в серой суконной мурмолке, хорошо разглядев пистоль, нацеленный ему в голову, словно ударился грудью о невидимую преграду и тут же метнулся вправо, спасаясь от неминуемей гибели. Бежавший за ним мужик в овчинном полушубке и с длинной рогатиной не смог увернуться от его тела и с громкой руганью завалился прямо в жидкую дорожную грязь, падая, выронил рогатину в придорожную канаву. Задние замешкались около этих двух, и возок начал быстро удаляться от моста.