В безымянной деревушке на речке Кинциг, южнее впадавшей в Рейн, кучер сделал вечером привал, распряг лошадей и наполнил глиняную кружку вином из той бочки, что стояла последней. Второй кружкой он зачерпнул воды из реки, чтобы восполнить взятый объем вина. Магдалена и Венделин с ухмылками наблюдали за чудесным прибавлением.
Опрокинув залпом кружку вина, Рихвин вытер рукавом губы и только теперь заметил удивленный взгляд Магдалены. Он громко и беззастенчиво расхохотался, словно высмеивая самого себя, а потом без лишних слов исчез в ивовых кустах, обрамлявших речушку.
— Пожалуй, я видала более вежливых кучеров, — заметила со вздохом Магдалена, усаживаясь в траве. — Но, — тут же поспешила добавить она, — я очень рада, что Эбербах остался позади.
— А как все-таки получилось, что инквизиция обвинила вас? — снова начал допытываться Свинопас. — Я хочу сказать, ведь так просто, за здорово живешь не будут обвинять женщину в колдовстве. Или эта тема вам неприятна?
Магдалена смотрела прямо перед собой на заходящее солнце и молчала. Потом вдруг вскочила и побежала к речке. Зачерпнула пригоршню воды и поднесла ко рту.
Библиотекарь наблюдал за каждым ее движением и тоже не выдержал, побежал за ней и, окунув голову в чистую воду, стал отфыркиваться.
— Я далеко не обо всем вам рассказала, — услышал он рядом голос Магдалены. — За покушением на Рудольфо стояла некая женщина из нашей цирковой труппы, по имени Ксеранта.
Ошарашенный, Свинопас убрал мокрые пряди с лица и посмотрел на Магдалену.
Та продолжала:
— До этого она пыталась убить меня. Когда ей это не удалось, она взялась за канатоходца. Потом призналась мне, что ею двигало, и заявила: «Пусть уж лучше он не достанется никому, если я его не заполучу». Это она подожгла канат, на котором балансировал Великий Рудольфо.
— Вы все еще горюете по канатоходцу, не так ли?
Магдалена медленно покачала головой.
— Честно говоря, поначалу горевала больше. Я была так сбита с толку, что решила на следующий день после его смерти сама подняться по канату, хотя до этого и шагу не сделала на натянутом пеньковом канате.
— Но вы ведь живы, дева. — Свинопас смотрел на нее с недоумением.
Магдалена рассмеялась:
— Я воспользовалась последними каплями эликсира, который был у Рудольфо, — чудодейственной жидкостью, преодолевающей законы природы, пять капель которой достаточно, чтобы почувствовать себя птицей на качающейся ветке.
— И вы в самом деле взошли на башню и не упали с каната?
— Вы когда-нибудь видели птицу, падающую с ветки, если только ее не пронзила стрела или пуля охотника? Надеюсь, я ответила на ваш вопрос?
Потрясенный Свинопас согласно кивнул.
— А что же это за эликсир? Я имею в виду, знаете ли вы его состав?
— К сожалению, нет, — вздохнула Магдалена, следя взглядом за волнами с матовым отливом, в густеющих сумерках накатывавших на берег. — Могу лишь предположить, что рецепт содержится в одной из девяти «Книг Премудрости».
— Но доподлинно это вам неизвестно!
— Да что вообще человек знает доподлинно, кроме того, что рано или поздно он умрет? — рассердилась Магдалена. — Главное в том, что Рудольфо признался мне, что он пользовался эликсиром. А затем в одной из бесед он открыл мне, что рецепт этого и других чудодейственных средств можно найти в «Книгах Премудрости». При этом речь идет вовсе не о волшебстве, а о научных открытиях, применение которых способно изменить все мироздание.
— Эта картина действительно завораживает, — задумчиво произнес Венделин и опустил руку в воду. Затем, проведя мокрой ладонью по лицу, добавил: — Если бы сбылись все наши сказочные мечты, если бы мы умели становиться невидимками, способны были проспать сто или тысячу лет и проснуться в другом времени, если бы наши повозки тащили за собой не лошади, а кобольд, который вместо овса и сена питался бы простым эликсиром, если бы мы, подобно Моисею в Ветхом Завете, могли сделать море сушею или, как Иисус Христос в Новом Завете, научились взлетать на небо, если бы можно было наполнять бутылки нашими словами, как ценным вином, а хоралы Генриха Исаака положить на тарелку, а потом, когда захочется, снова заставить звучать их, тогда...
— И что тогда? — перебила его Магдалена. — Что было бы тогда?
Венделин пожал плечами:
— Тогда ни вам, ни мне не надо было бы волноваться за свое будущее.
— Вы только о деньгах думаете!
— Не только о деньгах, дева Магдалена, хотя в моих размышлениях они играют не последнюю роль. А вы не задумывались, что ваше бегство от инквизиции доминиканцы расценили как признание вины? Это значит, что до конца своих дней вам придется вести подпольное существование, никто не должен узнать, что вы и есть та самая дева Магдалена, которую святая инквизиция приговорила к Божьему суду и которая спаслась бегством от обвинительного приговора.
Сидя в траве на корточках, Магдалена положила голову на колени, обвив их руками. В суете последних часов она совсем не думала об этом. Венделин, безусловно, прав. Бегство из монастыря Эбербах, конечно, спасло ее на первое время от худшего, но доминиканцы пустят в ход все средства, лишь бы выследить ее.
— Мне не пристало давать вам советы, — нарушил Свинопас затянувшееся молчание, — но есть только один шанс выручить вас из этой гиблой ситуации.
Магдалена вскинула на него глаза.
— И какой же?
— Вы же сказали, что, приняв последние капли эликсира, сами взобрались на канат и с легкостью взошли на соборную башню.
— Сказала, и это истинная правда!
— Следовательно, вы могли бы повторить этот трюк и на глазах у публики пройти испытание Божьим судом, наложенное доминиканцами. Таким образом, ваша невиновность была бы доказана раз и навсегда.
— Вы забываете одну вещь, — вымученно улыбнулась Магдалена, — последние капли эликсира выпиты, а без чудодейственного средства я через пару шагов камнем упаду на землю.
— Тогда есть лишь одно решение! Нам надо найти «Книги Премудрости», в которых записан рецепт!
Магдалена в отчаянии покачала головой, беспомощные слезы покатились по ее щекам.
— Легче найти иголку в сене, чем выполнить эту затею, — всхлипнула она. — К тому же на нашем пути встали бы могущественные противники, желающие того же. Вспомните алчного Папу или этого таинственного доктора Фауста, искавшего «Книги Премудрости» в монастырской библиотеке.
— Почему вы так думаете, дева Магдалена?
— Перестаньте называть меня девой Магдаленой. — Магдалена поморщилась. — Я ведь не какая-нибудь знатная женщина, тем более дворянка, а обычная простая баба, циркачка к тому же. Называйте меня просто Магдалена, как положено. А я, вероятно, могу называть вас Венделин, как принято среди друзей!
Свинопас, примостившийся рядом с ней на траве, кивнул с довольным видом, взял ее левую руку, поднес ее к губам и поцеловал. Для Магдалены это было не лишено некоторой неловкости, но она не возражала.
— Это не просто мое предположение, — ответила она наконец на вопрос Венделина, — мне с самого начала показался подозрительным человек, столь ревностно изучающий книги в монастырской библиотеке. Дело в том, что я уже встречалась с ним раньше. Я своими ушами слышала, как он произносил пароль Девяти Незримых: Сатан... Адама... Дальше уже не помню.
— А ты уверена, что это был пароль Девяти Незримых?
— Абсолютно уверена. Ведь чернокнижник назвал зашифрованные слова, чтобы попасть в фургон к Рудольфо.
— Тогда доктор Фауст сам один из них!
— В том-то и дело, что нет!
— Откуда ты знаешь?
— Потому что он предлагал Рудольфо тысячу золотых дукатов за то, чтобы тот сделал его своим преемником. Фауст был готов выложить кучу денег за этот секрет.
— Но откуда же ему была известна секретная формула?
Магдалена воздела к небу сложенные руки.
— Одному Богу известно! Доктор Фауст — великий ученый и дотошный исследователь. Работа в библиотеке — тому подтверждение. У меня сложилось впечатление, что в его голове мозгов на девятерых. Он даже знал, что Рудольфо среди Девяти Незримых был Квартусом, четвертым.
Венделину Свинопасу было нелегко поверить во все это. Но чем больше он размышлял, тем достовернее начинали казаться ему объяснения Магдалены. Он ведь тоже с самого начала с недоверием отнесся к этому доктору Фаусту. От других исследователей, которые пользовались монастырской библиотекой, тот в первую очередь отличался молчаливостью. Ученые чаще бывают общительными. То, что чернокнижник охотился за чем-то таинственным, не смущало Венделина, а вот то, что речь шла о величайших сокровищах человеческого ума, уже выходило за пределы его воображения.
— Ты сказала, что раньше уже встречалась с доктором Фаустом, но в библиотеке не обменялась с ним ни единым словом!
— Верно. Насколько помню, ты за все эти дни тоже ни разу с ним не разговаривал!
Венделину нечего было возразить.
— Вот видишь. Я не хотела попадаться ему на глаза. Хотя в то время я всегда носила пышный чепец, под которым прятала свою обритую голову. К тому же я встречалась с ним ночью.
— Почему же, — покачал головой библиотекарь, — почему ты мне ничего не рассказала о путанице, которая разыгралась в библиотеке на моих глазах?
— Я не была уверена, что могу положиться на тебя. К тому же сомневалась, что ты поверишь мне. Ты, вообще-то, веришь мне?
Венделин взял Магдалену за руку и посмотрел на нее так, как никогда еще не смотрел. В глазах его была мольба, словно он выпрашивал ее доверие. При этом она ожидала, что он возмутится и с негодованием воскликнет: «Если ты мне не доверяешь, иди одна своей дорогой! Ты для меня и так сплошная обуза». Но ничего подобного не произошло. Венделин упрямо молчал, и через какое-то время разочарованно повесил голову.
Магдалена высвободила свою руку и прервала неловкое молчание:
— Ночью, еще до того как доктор Фауст исчез из монастыря, у нас произошла неожиданная встреча. Я пришла в библиотеку, чтобы выяснить, каки