– Да вы не стесняйтесь, – подбодрила продавщица. – У такой красавицы просто обязан быть возлюбленный, а чем его еще порадовать, как не красивым новеньким бельем. Уж я знаю, о чем говорю.
Она хитро подмигнула, и Стефания поспешила отвернуться, и на глаза ей вдруг попался прекрасный комплект из белого кружева, как будто морозный узор. Хоть Стефания и не задумывалась никогда ни о чем подобном, сразу его захотела.
– В сезон дождей действуют скидки, – словно прочитала ее мысли продавщица. – Послушай меня, взрослую опытную женщину. Мужчины любят глазами, и этим надо пользоваться!
Стефания поспешно замотала головой и уже не один раз пожалела, что согласилась сюда зайти. Обсуждать с посторонними что-то подобное совсем не хотелось, она даже с Ситри никогда не разговаривала на такую тему, слишком уж она была болезненной. Кстати, Ситри где-то по дороге потерялась.
Но продавщица не собиралась уступать.
– На улице все равно льет как из ведра. Давайте я нам чаю налью, а вы пока подумаете?
И хоть прозвучало это как вопрос, она уже засуетилась, доставая чашечки и разливая из чайничка ароматный чай.
– Вы всех покупателей так встречаете? – засомневалась Стефания.
– Только когда плохая погода. Сами видите, клиентов-то у меня не так уж много.
Она усадила Стефанию в кресло, села напротив и пригубила горячий напиток.
– Скоро начнутся инициации первокурсников, – заговорила она. – Вы, я вижу, из УВМД. Как же вас, такую хорошенькую, в военные маги занесло?
Стефания сделала большой глоток, чтобы не отвечать, даже обожглась. У чая был немного странный привкус, Стефания провела языком по губам, принюхалась к кружке и вдруг почувствовала дурноту.
– …красивые девушки должны дома сидеть, с мужем. Мужа, его слушаться надо…
Где же Ситри?!
У Стефании задрожали руки, и она поспешила поставить чашку на поднос, но перед глазами плясали цветные круги, и никак не получалось их разогнать. Продавщица продолжала что-то говорить, Стефания слышала лишь неразборчивое бормотание. Нужно было встать, что-то сделать, но тело онемело, и Стефания обмякла в кресле, не способная пошевелиться. В голове все путалось, невозможно было сосредоточиться. Она громко закричала, но, увы, только мысленно.
Когда Стефания поняла, что это конец, сознание погрузилось во тьму, а в ней кровавыми цветами распустились самые страшные в ее жизни воспоминания…
– Идет… Она идет… – пронеслось по рядам гостей. Арочные двери с натужным скрипом отворились, впуская в полутемный, пропитанный душными ароматами благовоний храм девушку в багряном, под стать наряду жениха, платье. Волосы тяжелым темным водопадом струились по спине. Девушка замерла на пороге, рассеянным взглядом окинула залу, глубоко вздохнула и сделала первый шаг. Длинный атласный шлейф, переливаясь в свете многочисленных курильниц, змеился за ней кровавым потоком. Девушка пересекла зал чеканящей походкой, гордо держа королевскую осанку и вздернув упрямо выпяченный подбородок, но во взгляде все еще читалось смятение.
Остановившись возле алтаря, она сложила руки на груди в ритуальном поклоне.
– Леннард Огюстос, верховный и единый правитель Грейнцварта, – торжественным голосом, эхом отдающимся от высоких стен, начал храмовник, – готов ли ты взять в супруги эту женщину и позволить ей до конца дней пребывать подле себя, любить и уважать, слушаясь во всем, как положено верной жене?
Голос жениха прозвучал громко и уверенно:
– Да.
– Эмилия Керстин, принцесса Виндштейнская, милостью богов и их благословением нарекаю тебя женой этого человека, Леннарда Огюстоса, верховного и единого правителя Грейнцварта.
Согласия невесты никто не спрашивал, древняя традиция не подразумевала, что у нее могло быть свое мнение на сей счет. Та, что назвали Эмилией, прищурила голубые, цвета льда, глаза и еще сильнее сжала губы. Плечи, обтянутые красным атласом, чуть заметно дрогнули, но ничем иным она не позволила себе выдать волнения. Брачные браслеты защелкнулись на запястьях, до самой смерти соединяя супругов. В тот же миг Эмилия покачнулась, чувствуя, как магия браслетов безжалостно пытается проникнуть в нее, и добела сжала пальцы, пережидая вспышку боли. Глаза испуганно расширились, в них мелькнуло осознание, но быстро угасло. Принцесса покорно подняла голову, принимая первый поцелуй мужа.
В честь молодых на площади перед храмом грянули дружные залпы, выстреливая в темнеющее небо пахнущие гарью и дымом заряды. Леннард взял жену под локоть и провел сквозь строй солдат. Его шаг громом отдавался у принцессы в ушах, громче, чем грохотавшие вокруг выстрелы. Но она еще могла держаться. Ради себя, ради родителей, страны. Ради своей сестры.
– Не надо бояться, – голос Леннарда обволакивал мысли. День подошел к концу, молодые остались наедине, но Эмилия этого не заметила, все это время упорно борясь с собой. Она сжалась на брачном ложе, зябко обхватывая себя руками за голые плечи. Прозрачная сорочка неприятно холодила разгоряченную кожу. – Я твой муж, я не причиню тебе вреда. Эмилия…
Сквозь слабость и дурноту девушка пыталась понять, что с ней происходит. Прикосновения мужа не вызывали в теле той приятной истомы, о которой судачили служанки. Его жесткие широкие ладони, привыкшие сжимать рукоять двуручного меча, грубовато ласкали напряженную прямую спину.
– Что тебя беспокоит, дорогая? – допытывался он, поглаживая шершавыми пальцами нежную кожу, покрытую капельками пота.
Эмилия ниже опустила голову, пряча лихорадочно горящее лицо за водопадом длинных темных волос. Перед глазами все плыло, с каждой минутой все сильнее и сильнее.
Когда он целовал ее, она не закрывала глаз, когда толкнул на постель – не обрадовалась, не затрепетала. Просто постаралась быть хорошей женой. Ради себя, ради родителей, страны. Ради своей сестры.
А после, сжавшись в углу огромной постели, рискнула заговорить.
– Почему… почему я ничего не могу вспомнить? – проронила принцесса глухо, фокусируя взгляд на стиснутых в кулачки пальцах. – Что делала вчера? Позавчера? Где моя сестра? Все путается…
– Тсс… – Мужчина жестом заставил ее замолчать, вновь склоняясь над ней и щекоча шею длинными светлыми волосами. Принцесса застыла от ужаса и дурноты, охвативших ее измученное тело, ослабленное загадочным недомоганием. Она видела сквозь мутную кровавую дымку лицо супруга, красивое, но совершенно чужое.
– Лен… нард, – простонала она, из последних сил цепляясь за обрывки гаснущего сознания. – Ты… ты ведь не мой…
– Тише, дорогая. Мужа надо слушаться.
Стефания сумела вырваться из объятий кошмара, разлепила тяжелые веки, и почти сразу поняла, что ее куда-то ведут, точнее, почти несут, потому что сама она едва могла перебирать ногами. Верной Ситри поблизости не наблюдалось – лишь темная глухая подворотня, скорее всего, прямо за магазинчиком. Тут густо пахло гнилью и сыростью, к горлу некстати подкатил тугой тошнотворный комок. Стефания тяжело сглотнула, и похитители догадались, что жертва пришла в себя.
– Давай здесь? – предложил один из двоих мужчин, лиц которых она не могла рассмотреть.
– Нам самим тогда голову оторвут. Тащи ее, не хватало, чтобы труп нашли прямо тут.
Труп. Стефания с пугающей ясностью осознала, что скоро ее убьют. Как бы она ни пряталась, Леннард ее нашел, и второго шанса выжить у нее не будет.
Она собрала волю в кулак и уперлась ногами в землю.
– Эй, она брыкаться удумала!
У них был своеобразный северный акцент, Стефания бы его ни с чем не спутала, значит, Леннард прислал своих людей. А ведь она их принцесса! Предатели!
Стефания смогла вырваться и тут же упала. К ней потянулись руки, и она начала отползать назад. Онемение еще не до конца отпустило, и закричать не получалось, да и зрение еще подводило.
Всего за секунду до того, как свет скрылся за спинами наемников, у входа в тупичок появился человек.
– Простите! – крикнул он вежливо. – Простите, что вы делаете?
Только такой умник, как Герман, мог ляпнуть такой очевидно дурацкий вопрос.
Стефания воспользовалась заминкой, поджала одну ногу и резко выпрямила, со всей силы ударив ближайшего мужчину по колену. Перекатилась в сторону и схватила обломок тонкой металлической трубы. Герман сообразил, что к чему, и побежал к ней на помощь.
Стефания едва успела выставить трубу перед собой, и лезвие кинжала чиркнуло по металлу. Герман, совершенно безоружный, пытался справиться со вторым нападавшим. Стефании вдруг стало страшно, что с ним что-то случится, она поднялась и уперлась спиной в холодную каменную стену. Все вокруг плыло и мерцало, она сжала трубу обеими руками, оттолкнулась от стены и, размахнувшись, обрушила свое оружие на чью-то голову. Запахло кровью.
Герман поймал ее взгляд, и тут что-то изменилось. В голове зашумело, звуки затихли, захотелось бежать отсюда, куда глаза глядят. Герман просто стоял и ничего не делал, а оба несостоявшихся убийцы вдруг попадали на землю, задергались и спустя минуту затихли.
– Стефания… Стефания…
Она отшатнулась. Труба выскользнула из пальцев и с неестественно громким стуком упала на землю. Стефания зажмурилась и побежала прочь. Куда угодно, только бы подальше отсюда.
Девушка обнаружилась в маленьком переулочке в квартале от цветочной лавки – сидела на корточках в узком проулке между домами. Герман облегченно выдохнул:
– Вот ты где.
Девушка тихо вскрикнула и отшатнулась, пряча от него заплаканное лицо. Не удержавшись, шлепнулась прямо в грязь и жалобно пискнула. Из разодранной коленки сочилась кровь. Герман, казалось, был готов ко всему, но такая Стефания его поразила. От печального и жалкого зрелища кольнуло в груди.
– Идем, – Герман взял Стефанию за руку, помог подняться, и та безвольной куклой поплелась следом. Уже одного этого достаточно, чтобы понять – он перестарался. Без оружия у него не было шансов против двух головорезов, так что пришлось прибегнуть к козырю в рукаве – ментальному дару. Старик, учивший его в детстве, наверняка остался бы недоволен таким использованием способностей, но выбора не было. Ослепленные и оглушенные, они еще какое-то время проваляются в подворотне под присмотром Ситри, которая, шатаясь, выбежала из магазинчика с желанием порвать любого за свою подругу. Но и самой Ситри тоже досталось, судя по шишке на затылке, кому-то пришлось постараться, чтобы обезвредить храбрую защитницу.