— Отмотай назад, — попросил я.
Изображение остановилось на крупном плане молчащего Андрея. Потом, видимо, отвечая своему собеседнику, он сказал:
— Выключи камеру!
— Нет, — раздался из-за камеры голос Ольги. — Говори, раз начал. Говори, говори.
— Хорошо. Я считаю, что бессмысленно тратить свою жизнь на то, чтобы играть в ней роль, которую для тебя избрали другие.
— Выбери сам свою роль.
— Я выбрал.
— В ней есть место для меня?
— Только если ты сама этого захочешь.
— Я всю жизнь хочу этого.
— Тогда пойдем.
— Куда?
— Не знаю. Еще не знаю.
— Нельзя идти, не зная куда. Мы заблудимся, пропадем.
— Главное — сделать первый шаг.
— Сделай его ко мне.
— Любовь, это очень много, но не все. Она помогает сделать первый шаг, но надо идти дальше.
— Я готова. Куда?
— К своему предназначению.
— Где оно?
— Хочу избавиться от горечи жизни и полюбить её.
— А я хочу любить только тебя. Ты меня любишь?
— Всю прошлую жизнь.
— А будущую?
— Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.
Ольга что-то неразборчиво ответила.
— Отмотай немного назад, — попросил я. — И добавь звук.
Изображение дернулось назад. Снова прозвучали слова Андрея:
— Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.
И снова неразборчивый ответ Ольги.
— Еще раз назад. И, если можно, почисти звук.
— Я сказала, что меньше всего ему надо сомневаться в этом и выключила камеру, — сказала вошедшая в аппаратную Ольга.
— Зачем ты снимала все это?
— Хотела запечатлеть наше взаимное объяснение в любви. Но я оказалась бездарным режиссером. Зачем ты просматриваешь этот материал?
— Пытаюсь отыскать смысл в том, что мы делали.
— Отыскал?
— Без Андрея это бессмысленно. Я ошибся. Считал, что когда он узнает про Лену, обязательно вернется.
— Он вернулся.
— Что ты имеешь в виду?
— Что он вернулся.
— Он у неё?
— Нет, он у Леонида. Я специально зашла за тобой.
— Зачем?
— У каждой передачи должен быть конец. Зритель вправе знать, чем все закончится.
— Честно говоря, мне тоже хотелось бы это знать.
— Пойдем. Я все уже придумала.
— Что ты придумала?
— Конец.
Мы спустились из аппаратной, прошли через студию, где в это время царила предэфирная суета, прошли длинным студийным коридором, миновали приемную с испуганно дернувшейся секретаршей и без стука вошли в кабинет Леонида.
От открывшейся нам картины мы все замерли в дверях. Леонид с закрытыми глазами стоял на дрожащих подгибающихся ногах рядом со своим инвалидным креслом, балансируя расставленными в стороны руками. Рядом стоял Андрей, напряженно глядя ему в затылок и вытянув вперед руки, словно только что выпустил Леонида из своих объятий.
— Если можешь стоять, значит, можешь ходить, — спокойно и уверенно сказал Андрей. — Запомни, когда чего-нибудь очень хочешь, все вокруг будет тебе помогать. Жизнь, без желания сделать следующий шаг, бессмысленна. Теперь садись.
Леонид рухнул в кресло. Андрей прикоснулся рукой к его затылку, Леонид открыл глаза и непонимающе огляделся. Увидел меня, Ольгу, недовольно поморщился и спросил:
— Что со мной было? Я заснул, да?
— Леня, ты стоял, — словно не веря себе самой, сказала Ольга.
— В каком смысле?
— Ты только что стоял на ногах!
— Не говори ерунды. Мы тут с Андреем разболтались… О прошлом, о будущем. Голова у меня еще со вчерашнего… Он пообещал — нет проблем, сейчас все пройдет, а я взял и отрубился. Голова, кстати, прошла.
— Ты стоял, — тихо и устало сказала Ольга. — Понимаешь, ты встал! Значит, все, что говорили врачи, ерунда. Как ты это сделал? — спросила она Андрея.
— Собственно, я не был уверен, — сказал Андрей и сел на стул рядом с Леонидом. — Концентрацией сознания иногда можно освободить в человеке внутреннюю силу. Когда я лежал в госпитале, я много думал об этом. Человек может безмерно много, а делает безмерно мало. Это несправедливо. Так?
— Что? Действительно?.. Да нет… Разыгрываете, — все еще не верил Леонид. — Борис?
— Действительно, — подтвердил я.
— Честное слово? — повернулся он к Андрею. — Ты не умеешь врать. Я правда стоял?
— Ты еще очень сопротивляешься своему выздоровлению, не хочешь его. Когда по-настоящему захочешь, может быть, я смогу тебе помочь.
Леонид низко склонился к Андрею, схватил двумя руками его руку и сжал изо всех сил. Тихо сказал:
— Захочу. Пусть она уходит с тобой, все равно захочу. Получится, а?
— Если захотел, получится.
— А с чего ты взял, что я собираюсь от тебя уходить? — пытаясь улыбнуться, сказала Ольга. Она подошла и села на подлокотник кресла Леонида. — Это не нужно уже ни мне, ни ему. Надеюсь, тебе тоже. Андрюша, я права?
Все молча смотрели на неё.
— Лена сейчас вполне прилично себя чувствует. С ней поработали лучшие врачи. Гарантируют, рецидивов не будет. Потому что даже одна капля будет для неё ядом. Она это знает. Покончила со своими переживаниями — поняла, что за прошлое цепляться бессмысленно. Так что если Андрей сделает ей предложение, она не будет отказываться. Боря, — повернулась она ко мне, — сегодня вечером снимаем их встречу. Ты ведь еще у неё не был? — спросила она Андрея. — Не был, я знаю. Мне бы позвонили.
Зритель любит счастливые концы. Надо всегда помнить об этом. Я подарила ей замечательное платье, надеюсь, оно ей подойдет. У нас почти одинаковые фигуры. Правда, она очень похудела, но это даже современно. Она сейчас такая… почти неземная. Только смотрит и молчит. Я почти влюбилась в неё. Теперь, Андрюша, от тебя зависит, будет она счастливой или нет. Ты должен все сделать для этого, понимаешь? А мы с Леонидом после того, как все закончится, поедем в Германию. Там замечательные врачи…
Я посмотрел на Леонида. По его щекам текли слезы. Андрей, глядя в пол, чему-то улыбался.
Гриша снимал какую-то новостную муру в одном из залов мэрии. Я буквально выдернул его за дверь.
— Срочно едем со мной!
— У меня еще интервью с первым замом.
— Перебьется твой зам. Андрей объявился. Ольга повезла его к Лене.
Мы бегом побежали вниз по лестнице.
Машина мчалась по вечерним улицам города.
— Думаешь, она согласится на эту съемку?
— Честно? Не знаю. Происходит что-то не то, а что — не могу понять. У тебя радиомикрофон с собой?
— Обижаешь.
Машина остановилась у дома, где жила Ольга. Мы торопливо вошли в подъезд, стали подниматься по широкой ухоженной лестнице.
— Фигня! — сказал Гриша и остановился.
— Что?
— Как мы будем это снимать? И вообще — при чем тут мы?
— Спроси что-нибудь полегче. Велено приехать и снимать. Сказала: «Заключительный эпизод». Конец. Сам ничего не понимаю. Ладно, выход у нас всегда есть.
— Какой?
— Не будем снимать. Или сделаем вид, что снимаем. Или снимем, а потом все сотрем. А если действительно — happy end?
— Не думаю, — мрачно изрек Гриша и остановился перед дверью.
— Почему?
— Потому.
— Понял, — сказал я и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла Ольга.
— Проходите, мальчики, проходите. Андрей с Леонидом скоро подъедут, а вы пока можете пообщаться с Леночкой. Она согласилась ответить на все ваши вопросы. В конце концов, вы это заслужили.
Мы вошли в большую комнату. Посередине стоял накрытый для чаепития стол. У окна, повернувшись к нам, стояла Лена. На ней было то самое платье, в котором Ольга снималась, записывая свое признание Андрею.
— Здравствуй, Гриша, — тихо сказала Лена. — А вы Борис, да?
— Не помните меня?
— Нет.
— Брал у вас интервью на вечере поэтов в университете. Вы тогда меня здорово подставили. Прочитали стихи Цветаевой, а я думал ваши.
— Разве я не сказала?
— Спросили: «Хотите услышать настоящее?» От настоящего отказываются только дураки. Включаю диктофон — звучат великолепные стихи. Я в восторге, а вы исчезаете. Потом вся редакция издевалась надо мной целый месяц.
— Я была уверена…
— Только ради бога, не извиняйтесь. Так мне и надо было. Все настоящее надо знать. Его сейчас не так много.
— Его всегда было мало.
— Вы действительно ответите на мои вопросы?
— Если смогу.
— Я ей показала все ваши передачи. Кажется, они ей понравились.
— Тогда снимаем, — сказал я уже установившему камеру Грише и, взяв у него микрофон, спросил: — Зачем вы согласились на эту съемку?
Лена не успела ответить, её перебила Ольга:
— Вопрос не корректный. Это я её попросила.
— Тогда вопрос к вам, Ольга Юрьевна. Зачем?
— Чтобы доказать нашим телезрителям — не все в жизни плохо, не все безнадежно. Бывают хорошие люди, неожиданные встречи, счастливые концы.
— А как бы вы ответили на этот вопрос? — повернулся я к Лене.
— Я полностью согласна.
— С чем?
— Что бывают.
— Если так, то получается, что жизнь неплохая штука?
— Получается, — тихо сказала Лена и попыталась улыбнуться.
— Отлично! — снова вмешалась Ольга. — Ни убавить, ни прибавить.
— Последний вопрос… — Я подошел к Лене вплотную. — Вы любите Андрея?
Она смотрела на меня своими огромными несчастными глазищами и молчала. Я оглянулся на Ольгу — она не с меньшим напряжением, чем я, ждала Лениного ответа. И мне показалось, что она его боится.
Молчание становилось невыносимым, и я не выдержал:
— Хорошо, можете не отвечать. Отсутствие ответа тоже ответ.
— Я думала, что я ему нужна, — тихо сказала Лена.
— Почему вы тогда ушли? Пропали, прятались, чуть не погибли…
— Лена, разреши я отвечу на этот вопрос, — перебила меня Ольга. — Для неё это еще слишком больно. А мне она все рассказала…
— Я сама, — сказала Лена. — Я не выдержала.
— Чего?
— Ожидания. Ожидания, что все будет хорошо. Потом пришел человек. Сказал, что я приношу несчастье каждому, кто подходит ко мне слишком близко. Нет, это не он сказал, это я сама поняла.