— И который вы почему-то хотите сжечь, — с профессиональной подначкой прокомментировала Ольга. — Интересно, чем вам помешал сумасшедший дом? У вас ведь в перспективе, кажется, совершенно другие цели.
— С вашего разрешения, Ольга Александровна, внесу небольшую поправку. Команды поджигать лично я не отдавал. И ещё. Дом, о котором вы говорите, уже не Сумасшедший, а Мертвый. Поэтому нам абсолютно все равно, что с ним станется — сгорит, сгниет, сгинет. Недаром говорят, что «мертвые сраму не имут». Мы всего-навсего завершим давно начатую не нами работу. Поджог — всего-навсего символ. Может быть, кого-то и вразумит, научит осознавать подлинную реальность.
— Тогда, господин Жигалов, ещё один вопрос: почему вы здесь? Что означает эта бессмысленная езда по непролазным ночным дорогам? И это в местах, где вас почти никто не знает и, следовательно, никакого пиара не предвидится. Раньше вы преследовали совсем другие цели. Насколько я помню — прорваться любой ценой во власть. В чем же заключается ваш нынешний партийный интерес?
— Узнаю вас. Вопрос ребром. Если я вам на него отвечу, нам придется, прихватить вас с собой за компанию. Завербовать вас не рассчитываю, но месяц-другой тесного общения моих ребят с образованной и красивой женщиной, надеюсь, поможет им подшлифовать свои далеко не всегда приличные манеры. А чтобы у вас больше никаких вопросов не возникало, объясняю — мы всего-навсего здесь просто тренируемся. Объясняю дальше, — продолжил он, заметив удивление на лице Ольги. — Наступает непроезжее, непролазное и предельно некомфортное время, как у нас здесь, в Сибири, так немного погодя и в Европах. Как в наших российских Европах, так и в соседних, зарубежных, тоже северных. Через наши — редконаселенные и недоразвитые, мы движемся примерно такой же колонной с развернутыми знаменами и вполне легитимными лозунгами в западном направлении. Таким образом, по распутице и бездорожью мы беспрепятственно приближаемся к малоохраняемой границе. Там флаги прячем, лозунги меняем почти на противоположные и, выждав подходящий момент, нахрапом пересекаем границу и оказываемся уже не в сумасшедшем доме, а за его пределами, где дороги намного лучше, люди добрее и понятливее. Представляете, какой поднимется шум и насколько возрастет рейтинг нашего движения? С неуютным прошлым надо либо навсегда расставаться, либо сжигать его дотла. Только так можно добиться поставленной цели.
— Они, — кивнула Ольга на остальную колонну, — тоже готовы вместе с вами покидать и сжигать?
— Мне кажется, вы уже убедились в этом.
— Убедили или подкупили?
— И то и другое. Неудобные вопросы вы задаете вполне профессионально, Ольга Александровна. Но поскольку мы с вами сейчас не в вашей в избытке оснащенной аудио— и видеоаппаратурой студии, то они никогда не выйдут за пределы данного неуютного пространства и ни у кого не вызовут ни осуждения, ни обсуждения. Тренировка закончена! Возвращаемся на базу! — крикнул он стоявшим в стороне соратникам.
Поскольку многие из принимавших участие в данном мероприятии скучковались сравнительно недавно, то еще не успели перезнакомиться и запомнить друг друга. Поэтому незаметно подошедший со стороны и пристроившийся к небольшой группе куривших и негромко переговаривавшихся спешившихся манифестантов отец Дмитрий не обратил на себя ни малейшего внимания. Отсюда ему было хорошо слышно, о чем говорил с Ольгой судя по всему предводитель и организатор трнировочного вояжа по ночным дорогам. Несколько раз он уже готов был вмешаться в их разговор, но все ещё, хотя и с трудом сдерживался, дожидаясь, когда окончательные намерения ночных путешественников по отношению к Ольге обозначатся более отчетливо. Тогда и наступит пора предпринять какие-либо действия.
Надо сказать, что отец Дмитрий находился сейчас среди тренирующихся манифестантов не в одиночестве. Когда он только вышел и стал спускаться с крыльца некогда знаменитого Тетиевского особняка, ему навстречу вышел сидевший в своей машине охранник и без обиняков спросил:
— Куда?
Пришлось отвечать.
По суровому лицу охранника было заметно, что ему далеко не до шуток и досужих расспросов. Коротко оговорив свои намерения и сложившуюся ситуацию, отец Дмитрий двинулся было продолжать свое продвижение в темноту и опасную неизвестность, но охранник придержал его и сказал:
— Это опасно. Видите вон там огни? Это всё те же бесноватые недоумки. Пока почему-то застряли, стоят. Не исключено, что если она возвращалась по той же дороге, то сейчас оказалась среди них. Один вы ничего сделать не сможете, увещевать дураков бесполезно. Пойдем вдвоем. Я для страховки. В случае чего придется принимать крайние меры. Не испугаетесь, батюшка?
— Господи, дозволь сотворить волю твою, — перекрестился отец Дмитрий.
— Такая помощь нам тоже не помешает. В случае чего и Михаил подрулит с карабином. Двинули, батюшка.
— Надеюсь, не Михаил-архангел? — через силу улыбнулся отец Дмитрий.
— Да нет, шофер наш. Архангелы ещё карабинами не обзавелись.
Охранник о чем-то коротко переговорил с шофером Зотова и бегом догнал отца Дмитрия, уже почти растворившегося в темноте.
Незаметно, как и отец Дмитрий, присоединившийся к группе ожидавших дальнейшей команды радетелей скорых и неизбежных жизненных перемен, охранник тоже неплохо расслышал часть разговора предводителя с Ольгой и в отличие от отца Дмитрия хорошо уразумел, чем ей грозит его окончание. Решил подойти поближе, и в это самое время раздалась команда:
— По машинам! Возвращаемся на базу.
Немногочисленные групки стали расходиться к своим транспортным средствам, и тогда, уже не скрываясь, отец Дмитрий направился прямо к Ольге и стоявшему рядом с ней человеку, который в это время что-то негромко приказывал извлекшим из канавы Ольгу амбалам. Те взяли Ольгу под руки, чтобы не то посадить её в машину, не то отвести в сторону, но в это самое время к ним подошел отец Дмитрий.
— Что вам надо от моей сестры? Оставьте её в покое. Сейчас же отпустите её!
Он попытался было оттолкнуть одного из державших Ольгу, но ему не удалось даже сдвинуть его с места.
— Уходите, батюшка! Расскажите Сереже, что и как. Тогда им всем мало не покажется. Отправятся путешествовать не в Европу, а на Колыму, — закричала, пытаясь вырваться от удерживающих её молодчиков Ольга. У одного из них ей даже удалось высвободить свою руку, которой она даже попыталась ударить стоявшего рядом Жигалова. Удара, можно считать, не получилось, слегка лишь оцарапала щеку, но тот, не ожидавший ничего подобного, попятился, оступился, чуть было не упал, если бы не задержавший его падение грязный капот машины, о который он оперся сразу двумя руками.
— Уберите их, — приказал он растерявшимся помощникам.
— Куда? — спросил один из них, едва успев пресечь новый замах руки своей пленницы.
— Я же сказал — на базу. Там и разберемся, что, куда и почему.
— Мы с вами никуда не поедем, — твердо заявил отец Дмитрий. — Вам лучше уехать отсюда, пока не поздно. Господь все видит и все направит. Не будет вам ни дороги, ни исполнения замыслов. Потому что души у вас мертвые и проклятые навеки. Родину продавать замыслили. Я все слыхал, чем вы тут похвалялись.
— Ты, что ль, проклял, служитель юродивый? — прохрипел задохнувшийся мелким кашлем Жигалов.
— Бог на таких, как вы, и глядеть не захочет, а я обязательно прокляну, — не унимался отец Дмитрий и, отвернувшись от раздраженно вытиравшего запачканные грязью руки руководителя тренировочного пробега, подошел к удерживающим вырывавшуюся Ольгу амбалам.
— Уходите, отец Дмитрий, уходите! — снова, теперь уже в истерике закричала та.
— Не уйду, пока они вас не отпустят. Должны понимать, что творят. Перекреститься захотите — руки отсохнут, глаза к небу подымите, даже в солнечный день, кроме тьмы, ничего не узрите. Навеки прокляну, поскольку дотла омертвели. Добра видеть не хотите.
— Да пошел ты! — проворчал один из них. — Васька, тащи его, а я её доставлю, — приказал он напарнику.
— Только не в мою машину! — раздраженно закричал Жигалов. — Там где-то «пикап» крутился, в кузов бросьте.
— Обоих? — засомневался тот, которому поручили отца Дмитрия.
— Чтобы не скучали, — отрезал Жигалов и окаменел от прикосновения к затылку дула пистолета незаметно оказавшегося за его спиной охранника.
— Мало она тебе врезала. У нас, дядя, аргументы посерьезнее будут. У ребят давно уже руки чешутся — всю вашу технику в утиль скопом отправить. Давай-ка командуй в обратную сторону. — негромко, чуть ли не самое ухо, объяснил ситуацию Жигалову охранник.
— Не понял, — мгновенно всё уяснив, прошептал тот в ответ. — В какую сторону?
— Женщину и батюшку отпустить, а самим без остановки хоть до самого Берлина. Сделаешь всё как надо, тебя тоже отпустим без последствий, возникнешь — с собой прихватим. До полного и окончательного выяснения обстоятельств. А то похуже чего сообразим. Знаешь, что за измену Родине полагается?
— Эй, — без малейшего промедления хриплым, сорвавшимся голосом окликнул Жигалов своих габаритных оберегателей волоком потащивших куда-то Ольгу и отца Дмитрия. Ещё раньше охранник без труда узнал в них тех, кто часа два назад, выпроставшись из головной машины пробега, намеревались силой захватить временно охраняемый им и Михаилом бывший сумасшедший дом и бесславно ретировавшихся после первого же серьезного предупреждения. Узнавание прибавило ему уверенности и злости. Он даже слегка улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Что, шеф? — приостановился на отклик тот, который был поближе и все ещё никак не мог совладать с сопротивлявшимся отцом Дмитрием.
— Отпустите их, — с трудом выдавил из себя Жигалов. — Обстоятельства изменились.
— Какие ещё обстоятельства? — заинтересовался тот, который тащил Ольгу.
— Пока не в нашу пользу. Сами видите…
Из-за спины Жигалова охранник приветливо помахал им левой рукой.
Те наконец сообразили, в чем дело, и одновременно отпустили Ольгу и отца Дмитрия. Переглянувшись, одновременно полезли за пазуху доставать оружие.