Сесть Бхимасена не спешит. Без всякого стеснения генерал изучает обстановку.
— Я так и думал, — с удовлетворением подводит он итог. — Вы не просто аскет, Вьяса-джи. Вы — чудо природы, аскет рациональный. Я бы взял у вас пару уроков.
Генерала окружает мерцание. Оно расползается по комнате, заключает хозяина и гостя в бесплотный кокон.
— Конфидент-поле?
— Оно самое.
— Благой Рудра учит: «Тем, кто придет, нужно оказать гостеприимство во всех отношениях». Но если необходимы такие меры безопасности… Не лучше ли было пригласить меня к вам, в антический центр?
— Нет, не лучше.
— Вы так считаете?
— Так считает мое, а теперь и ваше командование. Мы с вами переселяемся в центр специальной подготовки. Или вы передумали?
Какими именно соображениями руководствовалось командование, настояв на личном визите генерала к гуру, Бхимасена и сам плохо представляет. Еще хуже он представляет способ, каким брамайнской разведке удалось внедрить вирусные программы-перехватчики в компьютерные «мозги» шести спутников на орбите Ларгитаса. Главное, в результате этой операции было определено точное местонахождение Натху. Списки кураторов и членов экспертных групп по работе с малолетним антисом; отслеживание перемещений фигурантов, анализ косвенных данных — вся проделанная титаническая работа для Бхимасены несущественна. Значение имеет только результат: координаты секретного бункера и его устройство.
— Я не меняю решений.
— Тогда предупредите всех, кого нужно, о своем отсутствии в ближайшие недели. Ученики, родственники, собратья по ордену. Нельзя, чтобы вас хватились и начали разыскивать. Легенду уже разработали, ознакомьтесь.
Гуру берет текстовый планшет. В верхнем правом углу — служебная маркировка. Эмиттер голосферы отсутствует, текст надо читать, как в древности, на плоском матовом дисплее. Что здесь? Приглашение от общины натхов с Пурнимы, большей из двух лун Карттики. Практикум по медитации на раскрытие третьего глаза. Из-за всплеска активности центрального светила возможны перебои со связью…
Правдоподобно. Иллюзии вообще правдоподобней реальности.
Гуру не сомневается: перебои со связью непременно случатся, попытайся кто-либо связаться с общиной и справиться о Горакша-натхе. Лгать не хочется, но гуру помнит собственные слова: «Если для достижения цели потребуется солгать — я солгу».
— Сколько у меня времени?
— Полтора часа вам хватит? Включая сборы?
— Хватит и часа.
— Я жду снаружи. Серый аэромоб «Шакунтала», парковка ниже по улице.
Дхарма, думает йогин. Он уже обзвонил всех, кого следует предупредить. Сейчас Горакша-натх укладывает в сумку тот минимум вещей, что может понадобиться. Дхарма, закон, цель и средства. Натху, мальчик мой, ты — знак на пути моей дхармы. Веха, реперный бакен, позволяющий кораблю скорректировать курс на выходе из РПТ-маневра. Нет, ты — не финал пути, и не надейся. До тебя, как и до бакена, необходимо добраться — чтобы сориентироваться и двигаться дальше. Добраться до бакена, чтобы умереть? Нелепость. Да, смерть — иллюзия, а жизнь — данность. Я не испытываю страха смерти, но я и не спешу уйти на следующее перерождение.
Я вообще никуда не спешу.
Шаг за шагом я пройду путь до конца в нынешнем воплощении.
Гуру выходит из дома и садится в мобиль. Когда машина набирает высоту, генерал Бхимасена оборачивается к спутнику:
— У нас есть проблема.
— Какая?
— Способ доставки вас на Ларгитас.
— Я неприхотлив. Меня устроит любой способ.
— Боюсь, что вы можете не устроить наш способ доставки.
Генерал умолкает. До приземления он больше не произносит ни слова.
— Смотрите внимательно.
В день рождения мира здесь прилег вздремнуть исполин — заснул и не проснулся. Прошли века и эпохи, спящий целиком ушел в землю. Лишь кустистые брови возвышаются над поверхностью: два холма с гривой из рододендронов и можжевельника. Между бровями горбится окаменелый хрящ носа, едва различимый среди лощины — широкоскулого лица. Дальше встает на дыбы путаница кустарника, еще дальше начинается редколесье — и тянется до самого горизонта, где в серо-голубой дымке тонут силуэты гор.
У гуру есть возможность изучить ландшафт непосредственно, с расстояния в три сотни метров, а также в сфере системы наблюдения, развернутой в тени обезьяньего дерева, растущего на отшибе.
«Не предвосхищай события, — учил йогина его собственный гуру-махараджа. — Не готовься заранее. Не жди ничего. И тогда ничто не застанет тебя врасплох, не поколеблет твоего спокойствия».
Горакша-натх так и делает: сидит и смотрит и ничего не ждет.
Порыв ветра ерошит брови холмов, волной идет по лощине. Воздух искрится, из мерцания камуфляжного поля вываливаются серебристые капли военных транспортов «Анируддха». Шесть тяжелых машин парами заходят на посадку. Извергнув из чрева пассажиров, транспорты взмывают ввысь, окутываются искрами, исчезают без следа, наглядно демонстрируя иллюзорность вещного мира.
Гуру изучает прибывших людей.
Отряд субедара Марвари он узнает сразу. Остальные незнакомы. На взгляд Горакша-натха, это пять микро-Ойкумен, и каждая держится особняком, не смешиваясь с остальными. Расы, как цветы, собраны в единый букет: приплясывают чернокожие вудуны, Хозяева Огня подпоясаны ритуальными веревками, ледяными статуями молчат гематры, помпилианцы готовы вцепиться кому-нибудь в глотку. Громко, не стесняясь, смеются брамайны. Беседуют между собой техноложцы и варвары — массивный тилонец, смуглянка-бисандийка, жирный весельчак с Кемчуги, уроженка Хиззаца…
В каждой маленькой Ойкумене есть свой дикарь, покрытый татуировками. Если быть точным, четыре дикаря и одна дикарка. Минимум одежды, максимум непосредственности. Кто такие? Интерес йогина нисколько не заботит татуированную пятерку. Женщина плетет гирлянду из цветов, распевая во весь голос. Мужчина лежит в траве, пялится в небо. Другой теребит за рукав помпилианца, пристает с расспросами. Помпилианец — о чудо! — с ангельским терпением отвечает, вместо того чтобы сломать наглецу шею.
Невозмутимость дает трещину. И этот табор допустили к секретному проекту?!
Генерал переключается на дальнюю связь:
— По командам разберись!
Люди Марвари рвут с места в разные стороны. Пять ударов сердца — и каждая пара бойцов присоединилась к одной из микро-Ойкумен.
— Внимание! Общая готовность!
Пауза.
— Отработка номер раз. Время — десять минут.
Пауза.
— Первый пошел!
Десять человек идут рябью, превращаются в сбоящие голограммы. Исчезают без вспышки, без инверсионного следа, уходящего в небо. Лишь дрожит примятая трава на том месте, где они стояли.
— Колланты, — произносит Горакша-натх. — Коллективные антисы.
Бхимасена расплывается в улыбке:
— Я в вас не сомневался. Вот он, наш способ доставки!
Гуру хмурится. Он что-то упустил. Что?
— Второй пошел!
Еще десяток. Рябь, исчезновение, шорох травы.
— Лишние, — говорит йогин.
— Кто, Вьяса-джи? Третий пошел!
Взлет третьего колланта сопровождает вспышка бледного пламени.
— Бойцы Марвари. Их присутствие в коллантах… Я не верю, что группа субедар-майора собрана из коллантариев. Значит, в составе коллективного антиса они — лишние. С ними коллант не взлетит, они останутся на земле. Вы знаете о коллективных антисах что-то, чего не знаю я?
Улыбка генерала делается шире, хоть это и кажется невозможным.
— Четвертый пошел!
Щелчком пальцев генерал гасит сферу.
— Да, — соглашается он. — Я знаю о коллективных антисах то, чего не знаете вы.
Видно, что генерал доволен. Нет, он счастлив.
— Ну, не знаю. — Тиран почесал затылок. — С виду все чинно, благопристойно, в рамках темы. Почему же мне кажется, что они что-то скрывают?
— Вы параноик, — любезно подсказала комиссар Рюйсдал.
— Думаете?
— Уверена. Профессиональная деформация. Я, кстати, тоже параноик.
Сев за стол, Ян Бреслау включил повтор. «Сбросьте мне десяток ваших коктейлей, — попросил доктор Йохансон. — Тех трех, что вы сбросили перед этим, недостаточно». И снова: «Сбросьте мне десяток ваших коктейлей…» И опять: «Сбросьте мне…»
— Лицо, — отметил Тиран. — Интонация. Паузы. Он накручивает локон на палец. Видите? Он нервничает. Здесь дело нечисто.
Комиссар Рюйсдал пожала плечами.
— А все вы! — Тиран ткнул в сторону комиссара стилусом. — Что вам стоило выполнить мою просьбу?
— Выполнить вашу просьбу. — Линда присела на кушетку. — Подслушать их разговор на ментальном уровне. Подслушать и доложить вам. Я ничего не забыла?
— Ничего, — буркнул Тиран.
Комиссар его раздражала. Он понимал, что стоит Линде Рюйсдал захотеть — и он, адъюнкт-генерал Бреслау, влюбится в комиссара по уши. Он не понимал другого: почему она еще не захотела? Любовь — ладно, это лишнее, но почему она не сглаживает его неприязнь? Может — и не делает. Ей нравится дразнить его? Странное качество для телохранителя.
— Успокойтесь. — Линда достала из сумочки спицы и вязание: пуловер, рыжий в черную клетку. — Я вам так не нравлюсь, что это даже забавно. Человек вашего возраста и положения должен владеть своими чувствами.
Руки комиссара задвигались, вывязывая горловину. От мерного ритмичного движения Тирану захотелось спать. Впрочем, сонливость быстро прошла. Вместе с сонливостью прошло и раздражение. Тиран не знал, было это прямое воздействие на его мозг — или просто зрелище чужой неторопливой работы успокаивало психику. Наверное, воздействие, решил он.
— Вы могли бы их подслушать? — спросил он напрямик.
— Да.
— То, о чем они не говорили вслух?
— Да.
— Почему вы отказались это сделать?!
— По ряду причин. — Линда слизнула капельки пота, выступившие на верхней губе. Сейчас комиссар очень походила на жену Тирана: первую, с которой Бреслау развелся. — Чтобы подслушать разговор менталов, я должна находиться с ними в пределах прямой видимости. Если угодно, вот вам ближайший аналог: так помпилианцы клеймят рабов. Им надо видеть будущего раба или хотя бы иметь возможность его увидеть. Иначе ничего не получится. Со мной та же история. Отсюда я подслушивать не могу, значит пришлось бы спуститься в столовую.