.
— На связи трирема «Акрис». Докладывает классикус-примипил Клелий. Из двух антисов, сопровождающих Натху Сандерсона, один имеет четко выраженный брамайнский спектр! Спектр второго, а также личности обоих идентифицировать не удалось.
— Всем кораблям! Приготовиться к отражению атаки брамайнов с участием антисов! Защиту на максимальную мощность! Разобрать цели. Огонь только по команде!
— …антис с неизвестным типом спектра. Предположительно, это может быть ларгитасский антис!
— На связи флагман-линкор «Агни». Всем кораблям! Приготовиться к отражению атаки ВКС Помпилии и Ларгитаса с участием антисов! Защиту на максимальную мощность! Разобрать цели. Огонь только по команде!
Две армии выстраиваются на горном плато. По краям — обрывы, впереди — растрескавшиеся от ветра и времени зубцы скал. Боевые колесницы против боевых колесниц. Закованные в броню элефанты против элефантов, закованных в броню. Конница против конницы. Пехотная «черепаха» — против пехоты, выстроившейся «Стрелой Рудры». Катапульты против баллист…
Флоты ВКС Брамайнского Содружества и Великой Помпилии. Триремы и корветы, квадриремы и фрегаты, гексеры и крейсеры — батарейные плазматоры, волновые орудия, сифонофоры, когерентные излучатели. Нужна лишь искра, чтобы армады извергли огонь и смерть и пожар вспыхнул.
Искра несется к дровам, сложенным для костра.
— Сбой наведения!
— Флуктуативные помехи!
— Критические искажения континуума!
— Отказ гиперсвязи!
— Рассинхронизация систем!
— Перейти на ручное управление!..
Цвет: сталь и киноварь.
Звук: свист ветра в ушах.
Уточнение: уши закладывает.
Движение: скалы надвигаются.
Темп: prestissimo[16].
Предчувствие: разобьемся!
Нюанс: в лепешку.
Они мчатся так, что земля дрожит под ногами. Пространство идет рябью. Моргают звезды. Меж двух флотов. Меж двух огней. Между смертью и смертью. Горное плато, боевые корабли. Фактура космического пространства. Реальность волн и лучей. Реальность галлюцинаторного комплекса. Все смазывается в нечеткие серые линии. Пунктирные проблески цвета и света. Питекантроп, сатир, аскет, стая криптидов. Они несутся в тоннеле призрачной трубы, упирающейся в скалы.
Нужна лишь искра, чтобы армады извергли огонь и смерть и пожар вспыхнул.
Клыки утесов хищно скалятся, предвкушая поживу. В скалах разверзается жадная пасть. Пасть? Проход! Путь вперед!
Выход!
Спасение.
Червоточина пространства.
Уточнение: мигающая червоточина.
Вопрос: неужели искажения континуума, вызванные их стремительным движением, открыли путь? Знал ли об этом вожак? Догадывался? Чуял?
Ответ: не важно.
Факт: беглецы ныряют в тоннель.
Цвет: все цвета. Ни одного цвета.
Звук: тишина. Визг. Есть. Нет. Есть-нет.
Движение: куда-то.
Темп: понятие утратило смысл. От largo[17] до prestissimo. Зависит от системы координат. Или не зависит.
Чувственный характер: дух захватывает.
Время: миллисекунда вечности.
Звук: чпок!
Обоснование: из червоточины вылетаешь, как пробка из бутылки.
Местоположение: где-то.
Цвет: радуга.
Ощущение: удрали! Оторвались!
Нюанс: кажется…
Движение: по инерции.
Уточнение: хватит надолго.
Темп: animato[18].
Дождь над далекими горами. Метеорный? Радиационный?
Нюанс: не важно.
Радуга в полнеба. Цветущая долина. Ущелье. Гонятся? Нет? Ручей на дне ущелья. Звон воды, прохлада, свежесть. Река. Переправа?
Движение: вдоль реки.
Движение: гибкие тени в воде. Опасность?
Новый тоннель в скалах.
Тьма.
Свет.
Одинокий пик цвета слоновой кости. Вершина сияет золотом. Земляничные поля. Гудят пчелы.
Привал!
— Фаг! Извините, парни…
Гюнтер покосился на обступивших его криптидов. Похоже, фагам извинения не требовались. Питекантроп развалился на траве, сунув под голову булаву. Живот Натху заметно округлился. Наверное, следовало бы проявить строгость к сыну. Сказано же было: не вмешивайся! Полез, куда не просили…
Нет, просили. Отчаянно нуждаясь в дренаже, Гюнтер помимо воли представил себе весь процесс в деталях — и сын воспринял это как крик отца о помощи.
— Спасибо. Я бы без тебя не справился.
Ничуть не покривив душой, Гюнтер подкрепил слова чувством искренней благодарности. Кажется, это был оригинал, не модель.
— Ты зови. — Лицо мальчика осветила смущенная улыбка. — Если надо, зови. Хорошо?
— Хорошо, договорились.
Пора, решил Гюнтер. Он как мог оттягивал этот момент, но ничто нельзя оттягивать вечно. Тряслись руки. Подламывались колени, выгнутые по-козлиному. Хотелось лечь и закрыть глаза. Сеанс вскрытия выжал Гюнтера до капли, выкрутил, как прачка — тряпку. Хотелось лечь, но ложиться было нельзя.
— Я виноват перед вами. — Кавалер Сандерсон повернулся к брамайну, встретился с внимательным взглядом темных глаз. — Я не сдержал слово. Примите мои глубочайшие извинения.
— В чем именно, шри Сандерсон?
Брамайн закашлялся. Вскрытие ментального блока ему далось, что называется, потом и кровью.
— Я обещал не трогать другие области вашей памяти. Увы, когда блок прорвало, я потерял контроль. Ваша память? Я себя не помнил! Меня накрыло, все смешалось… Ваши воспоминания, мои, Натху…
Мальчик кивком подтвердил: да, так и было.
— Во время бегства мы перехватывали радиопередачи, сообщения по гиперу, чужие эмоции… Наверняка я зацепил то, что обещал не трогать! Еще раз прошу меня извинить. Случай уникальный, но меня это не оправдывает.
— Я удивлен. — Брамайн тщательно подбирал слова. — Нет, я изумлен.
— Чем? Нарушением обещания?!
— Тем, что вы сохранили рассудок в этом хаосе, шри Сандерсон. Если вы видели, если вы переживали то же, что и я… Ваши извинения приняты. Вы сделали все, что смогли, и даже больше. Я вам благодарен.
Гюнтер чувствовал: это не просто вежливость. Благодарность и уважение отчетливо сквозили в эмоциональном спектре аскета.
— К тому же, шри Сандерсон, вы сумели вскрыть и собственную память. Там были и ваши воспоминания, так?
— Ментальный резонанс, — пробормотал Гюнтер. Мысли путались, клонило в сон. — Общность переживаний. Я на это не рассчитывал… Да, я тоже помню наш полет.
Он действительно помнил. А ну-ка еще разок, велел Гюнтер-медик Гюнтеру-невротику. Соберись, тряпка! Пробежавшись заново по вскрывшемуся участку воспоминаний, кавалер Сандерсон вздохнул с облегчением. Кажется, мы никого не пришибли во время суматохи. Война! Не спровоцировало ли их бегство сражение между помпилианцами и брамайнами?! И, как следствие, полномасштабную войну?! Два боевых флота, готовые открыть огонь…
Чем дело кончилось?!
— Ваш успех, шри Сандерсон, впечатляет. Даже принимая во внимание, что он частичный…
— Частичный?! — вскинулся Гюнтер.
— Мы теперь помним, как оказались здесь. Но мы не помним, что произошло в бункере. Момент выхода в большое тело — он от нас скрыт по-прежнему.
Правота террориста била под дых.
— Вынужден с вами согласиться. Боюсь, для этого потребуется повторная операция. Блок внутри блока? Что-то настолько шокирующее, что мозг возвел двойной периметр защиты?
Гюнтеру вспомнился Саркофаг на Шадруване.
— Повторная операция? — Брамайн пожал плечами. — Вы за нее возьметесь?
— Только не сейчас!
— Разумеется.
Улыбка тронула губы аскета, и все недавнее чувство вины, все робкие намеки на возможность взаимопонимания сгорели в пламени ярости. Тварь, ты еще и улыбаешься! Убийца, похититель детей! Нашел себе личного врача?! Угомонись, вмешался Гюнтер-медик. Ты не в себе, у тебя стресс. Гюнтер-невротик не внял голосу разума. Врач? Будет тебе врач! Целая бригада врачей! Психиров высшей квалификации! Уж Тиран ради такого случая расстарается! А кавалер Сандерсон с удовольствием подскажет, к кому лучше обратиться. Вскроют как миленького, без всяких условий. Хочешь узнать, что случилось в бункере? Вскрытие покажет!
Мы — коллант, вспомнил Гюнтер-медик. Брамайн сказал, что мы — коллант. Гюнтер-невротик злобно ухмыльнулся. Брамайн вдобавок сказал: друг от друга нам никуда не деться…
— Не пора ли домой, Натху?
— Домой?
Похоже, подобная мысль до сих пор не приходила мальчику в голову. Гюнтер с удовольствием отметил, как напрягся сукин сын брамайн. Тревога, растерянность, возбуждение зверя, почуявшего засаду, — букет эмоций, исходящих от аскета, шибал в голову лучше вина. Ты все понял, Вьяса? — мысленно спросил Гюнтер, следя, как террорист подвигает ближе искрящий трезубец. Ты же все понял, да? Давай, приятель, разорви связь. Останься здесь или попробуй сбежать. Выбор за тобой: погибни, но не сдайся! Мы погибнем оба? Или только тот, кто не последует за Натху? Выпасть в малое тело, найти смерть в космическом вакууме…
Не боюсь, понял Гюнтер. Отбоялся на сто лет вперед.
От брамайна тоже не веяло страхом.
— Домой, Натху. Куда же еще? Там хорошо, безопасно, уютно…
Он хотел добавить «сытно», поглядел на раздувшийся живот сына и передумал. Вместо этого Гюнтер отправил Натху мысленный образ дома, щедро раскрашенный эмоциональным позитивом и пахнущий соленым лещом, — так начался наш с тобой контакт, помнишь, Натху?
— Безопасно? — переспросил питекантроп. — Дом — значит безопасность?!
Мальчик словно пробовал слово на вкус.
— Да! — Гигант вскочил на ноги. — Домой!
Подхватив булаву, он припустил к горизонту, туда, где двигались зубцы часового механизма — бродячие утесы.
— Натху? Стой!
Откуда и силы взялись? Проклиная все на свете, выкрикивая слова, слабо предназначенные для детских ушей, Гюнтер рванул за сыном.