Священник только еще раз поморщился. Ну, что поделаешь, не могу я терпеть хамства по отношению к себе. С кем только можно, я стараюсь перейти на «ты», завязывая приятельские отношения. Но чтобы первый встречный тыкал тебе, да и еще требовал уважения – на это у меня терпения просто не хватало. Если раньше я еще мог молчать в тряпочку, не обращая на это внимания, то после появления в этом мире у меня такого овечьего смирения явно поубавилось.
– Хорошо, Алекс, продолжим, – с явным неудовольствием ответил священник. – Я лишь просил не искажать мои слова. Я ведь не говорил, что все беды посылает Единый, я лишь сказал, что все происходит по его воле. А не задумывался ты, что он посылает тебе испытания, чтобы ты мог стать сильнее, крепче духом?
– Знакомая песня, – пробормотал я, отметив, что на «вы» церковник переходить категорически не желает. – Все, что не убивает нас сегодня, завтра сделает сильней!
– Именно, сын... Алекс! Ты все правильно понял! Единый просто испытывает нас, чтобы мы совершенствовались и росли над собой, для того чтобы однажды сделать то, что угодно ему.
– Хорошо пели, святой отец, – усмехнулся я. – Но под конец дали такого петуха! Я не раб Единому, чтобы угождать ему. Я поступаю, как нужно мне, как нужно моим близким, а на его замыслы мне просто нас... начхать! И не нужно при этом говорить, что так и задумано Единым, все равно не убедите. – Я хитро прищурился. – Ведь, если говорить вашими словами, Единым так и было предусмотрено, чтобы я вышел таким вот неверующим, а, святой отец?
После моей тирады священник надолго заткнулся, и я наслаждался тишиной, снизошедшей на меня милостью Единого... Тьфу! С кем поведешься, так тебе и надо!
Дорога стала оживленнее. Нам все чаще попадались люди на лошадях и в повозках. Они неизменно останавливались и просили священника их благословить. Посмотрев один раз на представление, я больше не задерживался и оставлял святого отца благословлять, уезжая с детьми вперед. Однако, несмотря на все мои надежды, священник оказался настойчивым и неизменно нас догонял, хотя заговаривать больше не пытался, видимо, еще не придя в себя от моего последнего аргумента.
Солнце, скрытое облаками, стало садиться. Встречные повозки попадались все реже, и вскоре исчезли совсем, только мы одни скакали все дальше. Я прикинул, что завтра к вечеру мы достигнем Вернара, а поэтому решил проехать как можно больше, чтобы выгадать несколько нужных нам часов. Святой отец попытался опять переубедить меня, приводя, как ему казалось, железные аргументы, типа чудес или исцеляющей силы веры. В ответ я только хмыкал, так как таких чудес мог ему устроить сколько угодно. Меня стала уже порядком утомлять его трескотня, когда вдруг впереди ощутимо повеяло опасностью. Я тут же остановил лошадь и начал сканировать окрестности, подумав о том, что вполне возможна встреча с еще одной кашной. Но почему на дороге?
Своим магическим зрением я увидел больше дюжины человеческих аур в трехстах шагах от нас, по обеим сторонам дороги. До меня донеслись эмоции – азарт, напряжение и ненависть. Похоже, мы вляпались!
– Приплыли! – сообщил я смотревшим на меня Алену и Алоне. – Впереди засада.
Алона охнула, но затем взяла в руки арбалет и сосредоточенно стала его взводить. Ален глядел на нас с растерянностью. У него даже оружия нет, вспомнил я. Теперь главный вопрос: бежать или перебить?
– Почему ты так решил? – спросил священник, но я поднял руку, заставляя его замолчать, и начал просчитывать варианты.
Это не та группа, что преследовала нас, здесь сидят люди, а гномов вовсе нет, как и магов, если только они не скрывают свои ауры. Если это профессиональные воины, то ввязываться с ними в бой рискованно только для детей, ведь их могут задеть ненароком, я же должен с ними легко справиться, применив пару магических штучек. Если же это средней подготовки наемники, как в первый раз, то для меня это будет отличной тренировкой. Короче, будем надеяться на лучшее, но приготовимся к худшему.
– Сейчас мы полезем в драку, – начал я инструктировать Алону. – Твоя задача – как только я крикну, спрыгиваешь на землю, берешь Алена за шкирку и тащишь вон к тем кустам, прячешься в них и стреляешь из арбалета в тех, кого сможешь достать, а если на тебя навалятся слишком много, так что не будешь успевать перезаряжать, сразу зови меня. Приказ понятен?
Алона четко кивнула, только пальцы, сжимавшие арбалет, слегка побелели. Ален, посмотрев на нее, тоже решительно кивнул, хотя я ему указаний не давал. Теперь разберемся с балластом.
– Святой отец, вам такой совет – падайте на землю и не пытайтесь вставать, пока все не кончится!
– Но...
– Если хотите умереть, можете не принимать мой совет.
Я медленно направил лошадь вперед. Расстояние неумолимо сокращалось, я уже отчетливо слышал напряжение и дикую радость, охватившую тех, кто сидел в засаде. Вот до нее осталось сто шагов, пятьдесят... Вот мы поравнялись с крайними людьми, сидящими за густыми кустами, вот... Большое ветвистое дерево рухнуло на дорогу, перегородив нам путь, а на дорогу выскочили люди.
– Да ну вас! Я так не играю! – огорченно воскликнул я.
Люди, выскочившие из ближайших кустов, были грязными, заросшими, вооруженными чем попало – от мечей до мотыг. Короче, они являлись почти точной копией лесных братьев, с которыми я имел сомнительную честь познакомиться еще десятицу назад. Быстро сосчитав бандитов, я догадался, что трое сидят на ближайших деревьях, естественно, с луками в руках. Пока я вычислял их точное местоположение, главарь надменно заявил, уперев руки в бока:
– Вы попались, голубки! Теперь отдайте нам своих лошадей и все вещи, и, так уж и быть, мы вас отпустим!
Остальные глумливо заржали.
– Опомнитесь, братья, побойтесь Единого! – воздел руки священник.
– Заткнись, святоша, тебе не повезло, так что раздевайся по-хорошему и можешь идти дальше! – главарь заржал, видно представив себе эту картину.
– Но как же так? – недоумевал святой отец. – Ведь Единый...
– Оставьте своего Единого в покое, – сказал ему я, найдя на ветках трех лучников. – Сейчас он вам никак не поможет.
– Вот это разумно! – похвалил меня главарь разбойников. – Хотите остаться в живых, даже и не пытайтесь рыпаться!
Я уставился взглядом в него и решил дать ему последний шанс, прежде чем начать тренировку.
– У меня есть встречное предложение: вы извиняетесь, говорите, что пошутили, а затем оттаскиваете в сторону это бревно и желаете нам счастливого пути. Устраивает вас такое? Взамен вы сохраните свои жизни, так что это весьма выгодная сделка!
Главарь уставился на меня удивленно, а затем заржал, схватившись руками за живот и даже выронив меч. Его смех подхватили и остальные разбойники, поэтому они не услышали тихий треск, с которым ломались шеи их товарищей, сидящих на ветвях. Отлично, без шума и пыли, подумал я, теперь буду работать клинками.
– Ну, насмешил! – утирая слезы, сказал главарь. – Мы тебя даже убивать не будем, если еще раз так рассмешишь.
– Опомнитесь... – начал святой отец, но был грубо оборван разбойником:
– Хватит! Слезайте с лошадей!
Я посмотрел ему в лицо и спросил с ласковой улыбкой, заставившей того насторожиться:
– А много ли вы душ невинных загубили, человечки?
– Много, – усмехнулся в ответ главарь. – Не ты первый, не ты последний...
– Ну, тогда не серчайте... Алона!
Я подобрал ноги к седлу, оперся о него и сделал потрясающее сальто назад, приземлившись сразу позади лошади Алоны. Я увидел, что она восприняла мой приказ буквально и за шиворот стаскивает Алена с седла. Я выхватил клинки и одним взмахом снес голову тому разбойнику, что стоял ближе всех, а затем, кинувшись налево, прочертил полоски по животам еще двоих, загораживаюших проход к кустам. Пробежав пару шагов, я одним мечом отвел саблю грязного мужичка, а вторым располосовал его от горла до паха. Слыша, как сзади промчались в укрытие дети, я еще раз развернулся и свалил двух разбойников, бросившихся за ними.
– Постойте, братья, прекратите это бесчинство! Возлюбите ближних... – распинался священник, вертясь на лошади, пока какой-то жлоб ударом топорика не раскроил ему голову.
Все, теперь можно и потренироваться, решил я, увидев, что дети спрятались в кустах, и никто из разбойников не бежит за ними. Приблизившись к группе неумех с мотыгой и палками, я решил долго с ними не возиться и, увернувшись от дубинок, полоснул им по шеям. Оглянувшись, увидел, что в живых осталось всего пять разбойников. Эти были матерыми и так просто отдавать свои жизни не собирались. Я только оскалился, когда они стали окружать меня, а потом кинулся к ближайшему. Хотя у того и был в руках меч, но владеть он им не умел толком, орудуя, как обычной дубиной. Позволив ему сделать несколько выпадов, я стал тренироваться в нанесении коротких, точных, но не смертельных ударов и быстро перерубил ему жилы на ногах, а затем пронзил сердце.
Внезапно прозвучал короткий свист, и один из разбойников схватился за ухо, а затем мешком свалился на землю. Метко стреляет индеец Алона, подумал я, так и мне никого не оставит. Быстро подбежав к трем оставшимся разбойникам, я принялся упражняться в фехтовании сразу со всеми, поочередно нападая на них и отводя их удары. Из них только главарь был более-менее опытным, так что сумел продержаться целых пять секунд, после чего пропустил удар, располосовавший ему плечо, и выронил меч. Другой из оставшихся разбойников вскоре опрокинулся с арбалетной стрелой в голове. Мне стало уже неинтересно, а поэтому я просто отрубил оставшемуся кисть вместе с мечом, а потом вторым клинком полоснул его по горлу. Подойдя к главарю, я занес меч.
– Кто ты? – прошептал разбойник побелевшими губами.
Меч свистнул, срубая его давно не мытую голову.
– Смерть твоя, – ответил я обезглавленному телу, прикидывая, обо что бы вытереть клинки.
Это только в кино герои могут перед тем, как уничтожить злодея, разразиться целой речью, изобличая его во всех смертных грехах. Я же героем никогда не был, а потому знал, что пока хотя бы один враг остался в живых, расслабляться рано. Сосредоточившись, я ускорил впитывание силы от мертвых тел, что и так текла в меня стремительным потоком. Когда она иссякла, я проверил резерв и увидел, что он заполнен на одну треть. Неслабо подзарядился, усмехнулся я и крикнул в кусты: